Полночный вальс

— Оказывается, так приятно, когда за тобой ухаживают! — призналась она шепотом.

— Разве прежде с вами такого не случалось? — Джон коснулся языком мочки ее уха.

— За мной ухаживали, но совсем иначе.

— Отлично. — Он по-хозяйски улыбнулся.

Белл откинула голову, когда он провел губами по атласной коже ее шеи. — Надеюсь, и вам не случалось прежде ухаживать за дамами, пользуясь такими… экстравагантными средствами убеждения.

— Никогда, — заверил ее Джон.

— Отлично, — улыбнулась Белл в ответ. — Но видите ли, — произнесла она, задохнувшись, когда он подхватил ладонью ее грудь, — ритуал ухаживания включает не только цветы и шоколад.

— И еще поцелуи, — Джон сжал ее грудь через Платье, заставив Белл вскрикнуть от удивления.

— Разумеется, — вздохнула она, — об этом я не забыла.

— Я постараюсь сделать все возможное, чтобы вы ни на секунду не забывали об этом. — Джон был поглощен размышлениями, каким образом высвободить одну из идеальных грудок Белл из выреза платья.

— Замечательно. Но имейте в виду, я не позволю вам забыть, что вы обещали мне стихи.

— Вот упрямица! — Джон наконец решил, что наилучшим выходом будет просто спустить платье с плеч Белл и благодарить Бога за то, что нынешняя мода не требует возни с бесконечными рядами пуговиц.

— Вы совершенно правы, — негромко рассмеялась Белл. — Но я хочу получить эти стихи.

Джон моментально отвлек ее внимание, осуществив свой смелый план. Он простонал от невыразимого мужского наслаждения, увидев ее смуглый сосок, затвердевший от желания, и облизнул губы.

— Джон… неужели вы хотите?..

Он кивнул и выполнил задуманное.

Белл ощутила слабость во всем теле и откинулась на диване, увлекая с собой Джона. Он благоговейно вкушал нежность одной ее груди — целую минуту, прежде чем отдать должное второй. Белл оказалась беспомощной под его чувственным натиском и не могла сдержать приглушенные вскрики желания, срывающиеся с губ.

— Скажите же что-нибудь! — наконец простонала она.

— Сравню ли с летним днем тебя? Ты словно… — начал цитировать он.

— Перестаньте, Джон! — воскликнула Белл, отрывая его голову от собственной груди, чтобы заглянуть в смеющиеся карие глаза. — Если уж вы решили прибегнуть к плагиату, выберите какие-нибудь менее известные стихи.

— Если вы немедленно не замолчите, Белл, я буду вынужден перейти к решительным действиям.

— К решительным действиям? Звучит заманчиво. — Она прильнула к его губам и страстно поцеловала их.

Лишь в последнюю секунду они услышали до боли знакомый голос, доносящийся из коридора.

— Какая досада, я забыла теплые перчатки! — сокрушалась Персефона. На улице так морозно.

Белл и Джон отпрянули друг от друга в мгновение ока. Увидев, что Белл действует недостаточно поспешно, поправляя одежду, Джон перехватил инициативу и лично подтянул вырез ее платья почти до подбородка. Лихорадочно приводя себя в порядок, они услышали второй негромкий голос — вероятно, слуги, с которым беседовала Персефона.

— Как любезно с вашей стороны! — заметила Персефона. — Я подожду в гостиной с Белл и ее гостем, пока вы не принесете их мне.

Белл едва успела броситься в кресло, стоящее напротив дивана, когда ее компаньонка вошла в гостиную.

— Персефона, какой сюрприз!

Персефона окинула ее проницательным взглядом. При всей своей беспечности она была отнюдь не глупа.

— Не сомневаюсь в этом.

При виде Персефоны Джон вежливо встал.

— Не хотите ли шоколаду? — спросил он, протягивая ей коробку.

— Я бы не отказалась.

Белл слегка покраснела, вспомнив, что случилось, когда Джон предложил шоколад ей самой. К счастью, Персефона была слишком занята выбором сладостей, чтобы заметить румянец подопечной.

— Я бы попробовала вот эту, с орехами, — наконец произнесла она, доставая из коробки конфету.

— Неужели на улице так прохладно? — спросила Белл. — Я слышала, что тебе понадобились теплые перчатки.

— Да, со вчерашнего дня весьма похолодало. Хотя должна признаться, в доме, даже душно.

Белл слабо улыбнулась, но, переведя взгляд на Джона, заметила, что тот сдерживает покашливание.

— Ваши перчатки, мадам.

— Великолепно. — Персефона встала и направилась вслед за лакеем, только что вошедшим в комнату. — Тогда я удаляюсь.

— Желаю приятно провести время, — сказала ей вслед Белл.

— Разумеется, дорогая, так я и сделаю. — Персефона начала прикрывать за собой дверь, но остановилась и слегка покраснела. — Если вы не возражаете, я оставлю дверь слегка приоткрытой — так комната будет лучше проветриваться…

— Ну конечно, — подхватил Джон, и, когда Персефона вышла, склонился к Белл и прошептал: — Я закрою ее сразу же, как только она покинет дом.

— Тише! — предостерегла его Белл.

Едва они услышали стук парадной двери, Джон вскочил и закрыл дверь в гостиную.

— Это просто смешно! — недовольно пробормотал он. — Мне почти тридцать лет. Меня вовсе не прельщает необходимость прятаться от какой-то компаньонки.

— В самом деле?

— Должен вам сказать, это чертовски неприлично. — Джон вернулся к дивану и сел.

— Вас не беспокоит нога? — спросила Белл с искренней тревогой в глазах. — Похоже, вы стали хромать сильнее обычного.

Джон скептически осмотрел собственную конечность.

— Кажется, да. Я и не заметил. Видите ли, я уже привык к боли.

Белл пересела на диван, поближе к нему.

— Может быть, вам будет легче, если я разотру ее? — она коснулась ладонями ноги Джона и начала растирать мышцы повыше колена.

Джон закрыл глаза, в блаженстве откинувшись на спинку дивана.

— Неописуемо! — воскликнул он. Позволив Белл продолжить свое занятие еще несколько минут, он произнес: — Белл… мне хотелось поговорить о вчерашнем вечере.

— Да? — подняла она голову, не переставая массировать ногу.

Джон открыл глаза и остановил ее руки. Белл замерла, удивленная его внезапно посерьезневшим лицом.

— Еще никто… — помолчал он, подыскивая слова. — Еще никто не защищал меня так, как вчера это сделали вы.

— А ваши родственники?

— В детстве я редко общался с ними. Они были слишком заняты.