Полночный вальс

— О Джон! — простонала она, не в силах сдержаться и чувствуя, что улетает ввысь. — Я не смогу… я не выдержу…

Она и впрямь не выдержала. Казалось, все нервы ее тела вдруг переместились в низ живота. Она напряглась, и за напряжением последовал взрыв. Ей понадобилось несколько минут, чтобы вернуться на землю, и Белл сумела лишь пробормотать: "Милосердное небо!”

Она услышала, как Джон рассмеялся, и когда открыла глаза, то обнаружила, что он насмешливо наблюдает за ней. Склонившись, он поцеловал ее в нос.

— Значит, так и должно быть? — робко спросила Белл.

Он кивнул.

— Еще лучше.

— В самом деле?

Он снова кивнул.

— И ты?.. — Она осеклась. Впечатление было еще слишком новым, Белл никак не могла освоиться с ним.

Он покачал головой.

— Когда я испытаю наслаждение, ты поймешь это.

— И это будет так же хорошо, как… — она не смогла закончить.

Глаза Джона потемнели от желания, и он кивнул.

— Замечательно, — вздохнула Белл. — Мне бы не понравилось, если бы ты при этом испытывал меньшее удовольствие, чем я. Но если ты не против, я хотела бы полежать рядом с тобой пару минут.

Вздыбленное мужское достоинство Джона наотрез отказалось согласиться с его мнением, когда он произнес:

— И я не прочь ничего не делать.

Они провели в объятиях друг друга всего несколько секунд, прежде чем услышали так хорошо им знакомый голос Персефоны.

Затем послышался стук в дверь.

— Белл! — донесся из-за двери громкий шепот. — Белл!

Белл вскочила.

— Персефона?

— Ты не впустишь меня на минутку?

Белл охватила паника.

— Подожди немного! — Слава Богу, дверь спальни была заперта. Прячься! — прошипела она Джону.

— Этим я и занимаюсь, — шепнул он в ответ и соскочил с постели, проклиная ночной холод. Он собрал одежду, молясь о том, чтобы ничего не забыть, и на цыпочках выбежал в гардеробную Белл.

Белл схватила халат, набросила его и отправилась к двери. Повернув ключ, она открыла дверь, радуясь, что трясущиеся ноги все-таки держат ее.

— Добрый вечер, Персефона.

— Прости, что побеспокоила тебя, но я никак не могла заснуть. Я вспомнила, что сегодня ты была в книжной лавке и подумала, что, возможно, смогу одолжить у тебя что-нибудь почитать.

— Разумеется. — Белл метнулась в комнату и собрала сброшенные с постели книги. — Это стихи, на сегодня я уже покончила с ними.

Персефона заметила голые икры Белл, промелькнувшие под халатом, и удивленно спросила:

— Разве ты не надела ночную рубашку?

Белл вспыхнула и молча возблагодарила ночную темноту за то, что та милостиво скрыла ее смущение.

— Мне было жарко.

— Понятия не имею почему. Окно открыто настежь. Ты простудишься.

— Вряд ли. — Белл сунула книги в руки Персефоне…

— Спасибо. — Персефона вдруг сморщила нос и принюхалась. — Что это за запах? Какой странный…

Белл взмолилась, чтобы Персефона оказалась девственницей, ибо комната пропахла любовью. Можно было лишь надеяться, что женщина не узнает этот запах.

— По-моему, его приносит с улицы.

— Понять не могу, чем это пахнет. Не забудь, пожалуйста, закрыть окно перед сном. И если ты не против, я могла бы дать тебе свои духи с ароматом фиалки. Стоит немного прыснуть ими здесь, и этот отвратительный запах исчезнет.

— Может, отложим это до утра? — Белл направилась к двери.

— Тогда спокойной ночи. Увидимся утром.

— Спокойной ночи. — Белл закрыла дверь и быстро повернула ключ в замке, а затем с облегченным вздохом прислонилась к ней.

Дверь в гардеробную приоткрылась, и оттуда показался Джон, прикрываясь пестрыми платьями Белл.

— Боже милостивый, сколько у тебя нарядов!

Белл пропустила его слова мимо ушей.

— Как же я перепугалась!

— А я чувствовал себя чертовски глупо. И потом, предупреждаю тебя: я не согласен долго терпеть все это. — Он яростно сунул раненую ногу в штанину.

— В самом деле? — слабо переспросила Белл.

— Ни в коем случае! Я взрослый мужчина. Я прошел почти всю проклятую войну, чуть не лишился ноги и теперь сколотил достаточную сумму для покупки поместья. Думаешь, мне нравится прятаться по чуланам?

Белл сочла, что отвечать не обязательно.

— Объясняю прямо: не нравится. Ни в коей мере. — Он уселся в ближайшее кресло и сунул в штанину вторую ногу.

Белл предположила, что раненая нога Джона недостаточно крепка, поэтому он и сел.

— И могу сообщить тебе кое-что еще, — добавил он, давая волю своему раздражению. — Насколько я понимаю, ты моя. Надеюсь, это тебе ясно? А я не привык чувствовать себя вором, наслаждаясь тем, что принадлежит мне. — Что же ты намерен делать?

Джон встряхнул рубашку.

— Жениться на тебе, и немедленно. А потом увезти тебя в Блетчфорд-Мэнор, затащить в постель и продержать там всю неделю, не опасаясь, что в комнату ворвется мисс Лимона и испортит мне все настроение.

— Тебе давно пора подыскать новое название своему поместью.

— Нашему поместью, — поправил он, усмехнувшись такой откровенной попытке сменить тему. — Я был слишком занят ухаживанием, чтобы уделять время этому вопросу.

— Я помогу тебе, — улыбнулась Белл.

Джон любил ее — до сих пор он не признался в этом, но его глаза не лгали.

— Отлично. А теперь, прошу меня простить, мне придется выпрыгнуть в окно, спуститься по дереву, вернуться к Дамиану и лечь спать. Утром я попробую раздобыть особое разрешение.

— Особое разрешение?

— Больше я не намерен терпеть весь этот вздор. Если повезет, мы поженимся к концу недели.

— К концу недели? — эхом повторила Белл. — Да ты спятил! Я не могу выйти замуж через несколько дней! Я не могу даже объявить об официальной помолвке, пока не вернутся родители.

Джон застонал, натягивая сапоги, и выдал совершенно незнакомое Белл проклятие.

— Когда они возвращаются? — спросил он еле слышно.

— Точно не известно.

— Ну хотя бы предположительно?

— Полагаю, через пару недель. — Белл предпочла умолчать, что, возможно, придется ждать еще месяц, а то и два, пока они вернутся. Мать будет настаивать на шумной свадьбе — в этом Белл не сомневалась ни на секунду. Джон вновь выругался.