Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»
Шрифт:
Удашевъ замолчалъ, какъ всегда молчать при такого рода похвалахъ.
– Она на долго въ Москву? [216]
– Недли дв, три. Чтоже, ужъ не опоздалъ?
Но вотъ побжалъ кто то, задрожалъ полъ, и съ гуломъ отворились двери. Какъ всегда бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, протежируемыхъ пропустили впередъ, и Степанъ Аркадьичъ съ Удашевымъ въ числ ихъ.
Соскочилъ молодцоватый кондукторъ, свистя. Затолкались, вбгая въ вагоны, артельщики. И стали выходить по одному пассажиры. Сначала молодые военные – офицеръ медлительно и прямо, купчикъ быстро и юрко. И наконецъ толпа. Въ одномъ изъ вагоновъ 1-го класса противъ самихъ Удашева и Степана Аркадьича на крылечк стояла невысокая дама въ черномъ плать, держась правой рукой за колонну, въ лвой держа муфту и улыбалась глазами, глядя на Степана Аркадьича. Онъ смотрлъ въ другую сторону, ища ее глазами, а Удашевъ видлъ ее. Она улыбалась Степану
216
Рядом на полях написано:
Обворожила мать. Двушку выводитъ.
А и такія бываютъ.
Никогда не видала, какіе они?
Совсмъ другіе.
217
Зачеркнуто: грла
[218] Гагинъ тотчасъ же догадался по сходству съ братомъ, что это была Каренина, и онъ видлъ, что Степанъ Аркадьичъ ищетъ ее глазами не тамъ, гд надо, но ему почему то весело было чувствовать ея улыбку и не хотлось указать Степану Аркадьичу, гд его сестра. Она поняла тоже, и улыбка ея приняла еще другое значеніе, но это продолжалось только мгновенье. Она отвернулась и сказала что то, обратившись въ дверь вагона.
– Вотъ здсь ваша сестра, – сказалъ Удашевъ, тронувъ рукою Степана Аркадьича.
218
Зач.: Удашевъ
И въ тоже время онъ въ окн увидалъ старушку въ лиловой шляп съ сдыми буклями и свжимъ старушечьимъ лицомъ – эта была его мать. Опять дама вышла и громко сказала: – Стива, – обращаясь къ брату, и Удашевъ, хотя и видлъ мать, посмотрлъ, какъ просіяло еще боле лицо Карениной и она, дтски радуясь, обхватила рукою локтемъ за шею брата, быстрымъ движеніемъ притянула къ себ и крпко поцловала. Удашевъ улыбнулся радостно. «Какъ славно! Какая энергія! Какъ глупо», сказалъ самъ себ Удашевъ за то, что онъ мгновенье пропустилъ нжный устремленный на него взоръ матери.
– Получилъ телеграмму?
– Вы здоровы, хорошо дохали?
– Прекрасно, благодаря милой Анн Аркадьевн.
Они стояли почти рядомъ.
Анна Аркадьевна подошла еще ближе и, протянувъ старушк маленькую руку безъ колецъ и безъ перчатки (все было необыкновенно просто въ лиц и въ одежд Анны Аркадьевны), – Ну, вотъ вы встртили сына, а я брата, и все прекрасно, – сказала она по французски. – И вс исторіи мои пришли къ концу, а то бы нечего ужъ разсказывать.
– Ну, нтъ милая, – сказала старушка, гадливо отстраняясь отъ проходившей дамы въ блестящей атласной шубк, въ лиловомъ вуал, до неестественно румяныхъ губъ, въ модныхъ лаковыхъ ботинкахъ съ кисточками. – Я бы съ вами объхала вокругъ свта и не соскучилась. Вы одн изъ тхъ милыхъ женщинъ, съ которыми и поговорить и помолчать пріятно. О сын успокойтесь. Все будетъ хорошо, поврьте, – продолжала старушка, – и прекрасно, чтобъ вашъ мужъ поучился ходить за сыномъ. Здравствуйте, милый, – обратилась она къ Степану Аркадьичу, – ваши здоровы? Поцлуйте за меня Долли и Кити. – Кити, – сказала она, подчеркнувъ это слово и взглянувъ на сына. – Мой сынъ, – прибавила она представляя сына Анн Аркадьевн. – И какъ это вы умете быть незнакомы съ тми, съ кмъ надо. Ну, прощайте, прощайте, милая. Дайте поцловать ваше хорошенькое личико.
Анна Аркадьевна пожала руку Удашеву. Онъ ей напомнилъ свое знакомство.
– Какже, я помню. Ваша матушка слишкомъ добра. Я благодаря ей не видла времени. Надюсь васъ видть.
Она говорила это просто, мило, но въ глазахъ ея было больше чмъ обыкновенное вниманіе. [219]
Ея поразила вся фигура Удашева. И поразила пріятно. Она не помнила, видла ли она когда-нибудь такихъ маленькихъ, крпкихъ съ черной щеткой бороды, спокойныхъ и джентельменовъ. Что то особенное было въ немъ.
219
На полях против этих слов написано: И когда она говорила это, и въ его и въ ея глазахъ было что то очень дружеское и знакомое [?], какъ будто давно онъ
«А вотъ какіе бываютъ, – сказала она. – Онъ славный, долженъ быть. И что сдлалось съ нимъ?» Онъ вдругъ смшался и покраснлъ и заторопился искать двушку матери.
Къ Анн Аркадьевн тоже подошла ея дьушка въ шляп.
– Ну, Аннушка, ты уже устрой багажъ и прізжай, – сказала она, доставая билетъ,
и положила руку на руку брата.– Послушай, любезный, вещи сестры, – сказалъ онъ служащему, кивнувъ пальцемъ, и прошелъ съ ней.
Они уже стали отходить, какъ вдругъ толпа хлынула имъ на встрчу, и, какъ это бываетъ, ужасъ неизвстно о чемъ распространился на всхъ лицахъ.
– Что такое, что? Гд бросился? Задавили?
Степанъ Аркадьичъ съ сестрой и Удашевъ одинъ сошлись вмст у конца платформы, гд жандармъ, кондукторъ и артельщикъ тащили что-то. Это [220] былъ старый мужикъ въ сапогахъ.
Какой то чиновникъ разсказывалъ, что онъ самъ бросился, когда стали отводить поздъ.
– Ахъ, какой ужасъ! – проговорилъ Степан Аркадьичъ. – Пойдемъ.
Но Анна Аркадьевна не шла.
– Что? гд?
Она увидала, и блдность, строгость разлилась по ея прелестному лицу. Она обратилась къ брату, но онъ не могъ отвчать. Онъ, какъ ребенокъ, готовъ былъ плакать и закрывалъ лицо руками. Она обратилась къ Удашеву, крпко, нервно взявъ его за локоть.
220
Зачеркнуто: было тло молодаго человка въ пальто съ собачьимъ воротникомъ и лиловыхъ панталонахъ.
– Узнайте, кто, отчего?
Удашевъ пробился въ толпу и принесъ ей извстіе, что [221] это мужикъ, вроятно, [222] пьяный, онъ отчищалъ снгъ.
– Чтожъ, умеръ?
– Умеръ. Вдь это мгновенная смерть.
– Мгновенная?
Странно, несмотря на силу впечатлнія отъ этой смерти, а можетъ быть, и вслдствіе ея, совсмъ другое чувство, независимое, чувство симпатіи и близости промелькнуло въ глазахъ у обоихъ. [223]
221
Зач.: молодой человкъ
222
Зач.: помшанный, цлый день былъ на станціи и бросился.
223
Против этого абзаца на полях написано: Гагинъ вдругъ разчувствовался. Она внимательно смотритъ на него. И далъ денегъ.
– Благодарю васъ, – сказала она. – Ахъ, какъ ужасно, – и они опять разошлись.
– Это дурной знакъ, – сказала она, и, несмотря на веселость Степана Аркадьича, возвратившуюся къ нему тотчасъ посл того, какъ онъ потерялъ изъ вида трупъ, она была молчалива и грустна половину дороги. Только подъзжая къ дому, она вдругъ очнулась, отворила окно.
– Ну, оставимъ мертвымъ хоронить мертвыхъ. Ну, Стива, очень рада тебя видть и твоихъ, ну, разскажи же мн, что у васъ съ Долли?
Степанъ Аркадьичъ сталъ разсказывать, стараясь быть великодушнымъ и осуждая себя, но тонъ его говорилъ, что онъ не можетъ винить себя.
– Почему же ты думаешь, что я все могу сдлать? Я не могу, и, правду теб сказать, Долли права.
– Да, но если бы Михаилъ Михайлычъ сдлалъ теб неврность.
– Вопервыхъ, это немыслимо, а вовторыхъ, я бы.... я бы не бросила [224] сына, да; но…
– Но ты, я знаю, устроишь.
– Я, вопервыхъ, ничего не знаю. Я ничего не буду говорить, пока Долли сама не начнетъ.
– Ну, я знаю, ты все сдлаешь, [225] – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, входя въ переднюю и переминаясь съ ноги на ногу.
224
Зачеркнуто: его
225
Зач.: <Первая встрча.> <– Я пройду къ себ, ты лучше одна…> – Ну, такъ я поду въ присутствіе. В конце рукописи на полях карандашом написано: Разумъ. Ужъ не Ордынцевъ. Я теперь никогда не выйду. Отецъ понялъ, что Ордынцевъ пропалъ, и глупо придрался къ Гагину.
Анна Аркадьевна только улыбнулась улыбкой, выражающей воспоминаніе о дтскихъ временахъ, о той же слабой черт характера и любовь ко всему Степана Аркадьича, со всми его слабостями, и, скинувъ шубку, быстрыми, неслышными шагами вошла въ гостиную.
Когда Анна вошла въ комнату, Долли сидла въ маленькой гостиной, и сухіе съ толстыми костями пальцы ея, какъ у всхъ несчастныхъ [?] женщинъ, сердито, нервно вязали, въ то время какъ Таня, сидя подл нея у круглаго стола, читала по французски.