Полное собрание сочинений. Том 26

Вс т усилія людей во всхъ различныхъ областяхъ жизни къ тому, чтобы еще боле затянуть человка въ рабство животной и мірской жизни, суть послдствіе этого заблужденія: и вотъ отъ этого то заблужденія, состоящаго въ томъ, чтобы употреблять данный человку разумъ для освобожденія себя отъ рабства и бдственности животной жизни, на усиленіе этого рабства, противъ этого заблужденія, называемаго въ Евангеліи соблазнами, и избавляетъ насъ христіанское ученіе, объясняя людямъ что такое соблазны, какіе они бываютъ и какъ можетъ и долженъ человкъ не только поддаваться имъ, но уничтожать ихъ.

8.

Соблазнъ есть употребленіе своего разума на усиленіе, утвержденіе животной жизни и ея...

————

* О ГОГОЛ.

Вс мы люди, прожившіе жизнь, проживаемъ одно и тоже: вступаемъ въ жизнь дтьми чистыми, невинными, любящими Бога и людей; вс мы хотимъ больше больше всего одного: сдлать въ жизни такое хорошее дло, чтобы вс уважали, благодарили и любили насъ.

И вс мы проходимъ черезъ одн и т же испытанія. Чмъ больше мы живемъ, <тмъ больше мы теряемъ чистоту и невинность>, тмъ больше забываемъ наше желаніе сдлать что-нибудь хорошее въ жизни, тмъ боле завязаемъ въ соблазнахъ, тмъ больше узнаемъ людей, длающихъ дурное и пользующихся уваженіемъ и благодарностью и какъ будто любовью людей. И въ душ нашей возникаетъ сомнніе: точно ли хорошо то истинно хорошее, котораго съ дтства проситъ наша душа и не слдуетъ ли удовлетвориться тмъ, что считается хорошимъ большинствомъ людей, то, за что благодарятъ и какъ будто любятъ людей. То хорошее, которое требуетъ душа, какъ будто никому не нужно и, хотя, правда, никто не осуждаетъ его —надъ нимъ (для молодого человка) длаютъ худшее, надъ нимъ смются; то же, что длаютъ дурные люди, за что уважаютъ и благодарны и какъ будто любятъ людей, не то, что хвалятъ, а одобряютъ, признаютъ должнымъ. И начинается борьба. И борьба эта всегда, хоть на короткое время, но всегда склоняется въ пользу требованія міра. Человкъ заглушаетъ въ себ то хорошее, которое требовала его душа и начинаетъ посредствомъ дурного добывать себ уваженіе, благодарность и подобіе любви людей. Но рано или поздно истинныя, дтскія, невинныя требованія добра берутъ свое, человкъ останавливается на пути соблазновъ и хочетъ отдаться тому, что требуетъ душа, но на дорог стоятъ соблазны, съ которыми онъ уже связалъ себя, которымъ подчинилъ себя и вс люди, участвовавшie въ его ложной жизни —и человкъ начинаетъ каяться и осуждать свои заблужденія и заблужденія тхъ людей, которые раздляли ихъ, участвовали въ нихъ.

Такъ это бываетъ со всми людьми безъ исключенія, въ этомъ вся жизнь человческая. Различіе между людьми только въ томъ, что одинъ очунается въ молодости, другой въ зрлыхъ лтахъ, третій въ старости, четвертый на одр смерти.

Но въ жизни всякаго человка и сильнаго и слабаго, и большого и малого, неминуемо есть дтская чистота, соблазнъ и покаяніе. Каждому человку въ этой жизни приходится отстать отъ берега чистоты и коротко ли, долго ли переплыть черезъ рку соблазновъ и выбраться на другой берегъ спасенія истинной жизни. Со всми это было и будетъ. Это же самое и было съ Гоголемъ за нсколько лтъ до его смерти.

Внутреннее событіе это —освобожденіе отъ соблазна и зла, покаяніе въ немъ, стремленіе къ возвращенію на путь добра и признаніе своихъ грховъ и указаніе того пути, которымъ человкъ избавляется отъ нихъ, есть нетолько неизбжное, но и самое важное событіе въ жизни человка — есть рожденіе къ истинной жизни. Это кром того всегда самое, не только для человка, который переживаетъ его, но и для всхъ окружающихъ, самое радостное событіе. Такъ оно было всегда и для всхъ. Почему же для Гоголя это было радостнымъ событіемъ только для него, какъ онъ говоритъ это, но это представилось и до сихъ поръ представляется людямъ, знавшимъ Гоголя (а знала Гоголя вся читающая Россія) самымъ печальнымъ, непріятнымъ и даже оскорбительнымъ событіемъ.

Сорокъ лтъ уже лежитъ подъ спудомъ тотъ Гоголь, какимъ онъ сталъ посл возрожденія, и все то, что онъ сказалъ людямъ объ этомъ своемъ возрожденіи сорокъ лтъ въ печати, въ исторіяхъ литературъ, въ разговорахъ съ кафедръ ⁴⁸⁹ представляется людямъ, какъ бредъ сумашедшаго.

Всхъ учатъ тому, что Гоголь былъ великъ, когда онъ писалъ свои повсти, какъ Тарасъ Бульба, въ которой восхваляются военные подвиги — убійство, и когда писалъ ревизора, въ которомъ осмиваются вс безъ исключенія люди цлаго города, но что Гоголь, пишущій о томъ, что ему открыло ученіе Христа, есть падшій, сумашедшій Гоголь. Гоголь для нашей публики есть только тотъ, который забавляетъ насъ. Гоголь же тотъ, который отрекается отъ своихъ ошибокъ и кается въ нихъ, того Гоголя мы не хотимъ знать и называемъ его сумашедшимъ. Отчего случилось такое необыкновенное дло?

Мн кажется, что это случилось вотъ отъ чего: Когда молодой человкъ долгое время ведетъ разгульную жизнь, хотя бы и не порочную, но праздную, разсянную, роскошную и себялюбивую, и потомъ опоминается, оставляетъ прежнія привычки и товарищей, то товарищи его прежняго веселья огорчаются сначала, потомъ обижаются и, не понимая тхъ причинъ, по которымъ товарищъ ихъ оставилъ ихъ, и сердясь на него зa это оставленіе, какъ бы осуждающее ихъ, стараются уврить себя, что подлыя причины заставили ихъ товарища оставить ихъ. Такъ это бываетъ со всякимъ человкомъ: оставляя прежнихъ сотоварищей, человкъ, нравственно пошедшій дальше, оскорбляетъ ихъ. Но при всхъ такого рода положеніяхъ, человкъ, нравственно поднявшійся и оставившій прежнихъ сотоварищей, вступаетъ въ кругъ другихъ людей, тхъ, до которыхъ онъ поднялся, и одобреніе этихъ людей поддерживаешь его и заглушаетъ ропотъ тхъ людей, которыхъ онъ оставилъ.

Такъ это бываетъ вообще въ жизни и на долгихъ промежуткахъ времени, но часто въ извстномъ круг и въ извстные периоды времени такое огромное большинство людей извстнаго круга такъ повально стоитъ на низшей степени нравственности, что человкъ, поднявшійся выше, долго, иногда всю жизнь свою [не]находитъ той поддержки и одобренія людей высшаго сознанія, къ которымъ онъ присталъ, и умираетъ среди всеобщаго осмянія и поруганія за то, что онъ посмлъ освободиться отъ зла, въ которомъ онъ жилъ, и признаться въ томъ, что онъ не хочетъ уже самъ служить ему, и что еще обидне кажется, любя братьевъ своихъ, посметъ другимъ указать то зло, въ которомъ они находятся. Таково всегдашнее свойство движенія человка къ истин. Приближаясь къ Богу, челоькъ сердцемъ приближается и къ людямъ, но умомъ, взглядомъ отдаляется отъ нихъ, возбуждаешь въ нихъ негодованіе, презрніе, озлобленіе. Это презрніе и озлобленіе извстныхъ людей даже всегда служитъ признакомъ приближенія къ Богу: это презрніе и озлобленіе людей, прежнихъ сотоварищей, есть какъ бы то испытаніе истинности духовнаго подъёма человка. Гоненіе отъ людей должно быть. Должно быть затмъ, что только тотъ человкъ, который находитъ въ себ силы исполнять волю Бога, несмотря на эти гоненія, не обманываешь себя, a дйствительно любитъ Бога и людей. Такъ это должно быть, и такъ оно для всхъ людей; но иногда, или отъ того, что велико то движеніе впередъ, которое совершилъ человкъ, или отъ того, что очень нравственно темны т люди, среди которыхъ жилъ человкъ, озлобленіе прежнихъ сотоварищей бываетъ очень сильно, и тяжело переносить его. Такъ это было для Гоголя: для него соединились об причины — и тотъ шагъ, который онъ сдлалъ впередъ былъ великъ, и главное — т люди, среди которыхъ онъ жилъ, его прежніе сотоварищи, стояли и еще долго посл его смерти, да и теперь стоять на томъ низкомъ нравственномъ уровн, съ котораго сорокъ лтъ тому назадъ поднялся Гоголь.

«Какъ на низкомъ нравственномъ уровн? Блинскій на низкомъ нравственномъ уровн?»—слышу я крикъ толпы. Блинскій первый осудилъ Переписку и сказалъ: Проповдникъ кнута, апостолъ невжества и мракобсія, панегиристъ татарскихъ нравовъ и т. п. Б[линскій] сказалъ: «По вашему русскій народъ самый религіозный въ мір: —ложь. Въ Русскомъ народ много суеврій, но нтъ и слда религіозности. Русскій народъ скоре можно похвалить за его образцовый индифирентизмъ въ дл веры; у него слишкомъ много для этаго здраваго смысла, ясности и положительности въ ум; вотъ этимъ то можетъ быть огромность историческихъ судебъ его въ мір»...

————

* «КЪ МОЛОДЫМЪ ЛЮДЯМЪ».

халъ я разъ на ⁴⁹⁰ перемнныхъ лошадяхъ по Симбирской губерніи, и пришлось перемнять лошадей въ большомъ сел. ⁴⁹¹ Дло было осенью. ⁴⁹² Съ самаго възда въ улицу стали попадаться нарядные и пьяные мужики и бабы. Которые шли ругались, бормотали, падали, цпляясь другъ за друга, которые у воротъ что-то кричали, ругались. На насъ или ругались, или звали насъ пить. Мы подъхали ко двору ямщика. Никого не было. Подошла баба пьяная и что-то пробормотала, потомъ подошли, сцпившись, мужики, одинъ изъ нихъ былъ хозяинъ, ямщикъ. Я спросилъ объ лошадяхъ. Понялъ ли онъ, нтъ ли, но онъ ползъ къ повозк, чуть не упалъ подъ лошадь, ямщикъ мой отпрягалъ и оттолкнулъ его. Онъ сталъ ругаться, закричалъ, что не даетъ лошадей, вылзла баба его, стала тащить его. Гости его тоже кричали что-то, ругались, ничего нельзя было разобрать. Я думалъ, что такъ и останусь и не добуду лошадей, но мой ямщикъ ⁴⁹³ отпрегъ и сказалъ, что ⁴⁹⁴ онъ устроитъ, и ушелъ. Я попробовалъ было примирить, объяснить: ничего никто не могъ понять, я отошелъ подъ навсъ и ждалъ. Наконецъ пришелъ мальчикъ лтъ 12, румяный, тоже выпилъ уже, какъ онъ мн посл сказалъ, но онъ одинъ изъ всей этой толпы не былъ пьянъ. Онъ тотчасъ пошелъ за лошадьми и, не обращая вниманія на крики пьяныхъ, сталъ запрягать. Отецъ его мшалъ ему, онъ отводилъ его, вырывая изъ его пьяныхъ рукъ возжи и постромки, и не обращая ни на кого вниманья, запрегъ и выхалъ. Онъ одинъ ⁴⁹⁵ оставался человкомъ среди толпы людей, дошедшихъ до скотскаго состоянія. Я разсказываю не затмъ, чтобы описать безобразія пьянства взрослыхъ и старыхъ людей, этихъ безобразій мы вс видали довольно во всхъ сословіяхъ и состояніяхъ, и штатскихъ и военныхъ, и богатыхъ, и бдныхъ, и мужиковъ, и господъ. Далеко ходить некуда, чтобы увидать такіе же ужасы, открытые между бдными и боле скрытые между богатыми. Сколько знаешь богатыхъ, занимающихъ важныя должности, стоящихъ во глав другихъ людей, сановниковъ, которыхъ какъ мертвыя тла везутъ домой. Сколько знаешь обдовъ въ ⁴⁹⁶ ознаменованіе самыхъ высокихъ чувствъ уваженія, благодарности за полезную, возвышенную дятельность, которые кончаются тмъ, что полезнаго дятеля и его чествователей рветъ, и ихъ обливаютъ водой, кладутъ на стульяхъ. Да что говорить, когда праздникъ храма просвщенія въ русской столиц самыми образованными людьми, учителями высшей мудрости, празднуется тмъ, что и учителя и ученики напиваются и валяются по лстницамъ, какъ свиньи.

Объ самихъ безобразіяхъ говорить нечего, вс ихъ знаютъ какъ безобразія, но какъ будто считаютъ, что безъ этаго никакъ невозможно. ⁴⁹⁷ И вотъ именно то, почему никакъ невозможно, чтобы человкъ не превращалъ себя искусственнымъ образомъ въ свинью мн и хочется хорошенько разъяснить. Откуда взялось это и откуда берется? ⁴⁹⁸

Мальчикъ, который везъ меня изъ пьянаго села, уже выпилъ, ⁴⁹⁹ но не захмллъ. Онъ мн говорилъ, что ему поднесли, и нельзя не выпить, но что ему непріятно было пить, но нельзя не выпить. ⁵⁰⁰

Мы вс знаемъ, что на праздникахъ, на свадьбахъ у крестьянъ поятъ дтей. У господъ длаютъ то же самое на имянинахъ, на новый годъ, на сватьбахъ. И вс смются, когда видятъ, что ребенокъ захмллъ. ⁵⁰¹

Учитель сельской школы съ 60-ю учениками отъ 10 ⁵⁰² до 15 лтъ ⁵⁰³ разсказывалъ мн, что вс эти дти уже бывали пьяны. Большіе поили ихъ. Начну сначала. Зачмъ большіе поятъ дтей?