Полное собрание стихотворений

<1845>

«Снова я, раздумья полный…» *

Снова я, раздумья полный, В книгу прошлого гляжу, Но страниц, отрадных сердцу, В ней не много нахожу! Здесь напрасные стремленья – Там напрасная любовь, И сильнее год от году Холодеет в сердце кровь. А порой и мне казалось, Счастье было найдено; То же горе! Только счастьем Притворялося оно! С каждым днем дорога жизни Всё становится скучней… И, послушный воле рока, Вяло я бреду по ней! Без надежды, без желанья, Как волна катится вдаль… Впереди не вижу цели, И былого мне не жаль!

<1845>

Песня («Доброй ночи!..») *

«Доброй ночи!» – ты сказала, Подавая руку мне, И желала много счастья, Много радостей во сне. «Пусть до самого рассвета Снятся милые черты!» – Улыбаяся лукаво, Говорила другу ты! И сбылись твои желанья, И тебя увидел я! Всё твои мне снились взоры, Взоры, полные огня! Снилось – в комнатке уютной Мы сидим с тобой вдвоем; На полу чертит узоры Месяц палевым лучом. Ты меня рукой лилейной Привлекла на грудь свою, Нежно в очи целовала И шептала мне: «люблю!» И еще так много снилось… Что за дивный, сладкий сон! Пожелай, чтобы со мною Наяву случился он!..

<1845>

Песня («Выйдем на берег…») *

Выйдем на берег; там волны Ноги нам будут лобзать; Звезды с таинственной грустью Будут над нами сиять. Там ветерок ароматный Кудри твои разовьет; Выйдем… Уныло качаясь, Тополь к себе нас зовет. В долгом и сладком забвеньи, Шуму внимая ветвей, Мы отдохнем от печали, Мы позабудем людей. Много они нас терзали, Мучили много, друг мой: Те – своей глупой любовью, Те – бесконечной враждой. Всё мы забудем, как месяц В темной лазури блеснет, Всё – как природе и богу Гимн соловей запоет!

<1845>

Любовь певца *

На грудь ко мне челом прекрасным, Молю, склонись, друг верный мой! Мы хоть на миг в лобзаньи страстном Найдем забвенье и покой! А там дай руку – и с тобою Мы гордо крест наш понесем И к небесам в борьбе с судьбою Мольбы о счастье не пошлем… Блажен, кто жизнь в борьбе кровавой, В заботах тяжких истощил, – Как раб ленивый и лукавый, Талант свой в землю не зарыл! Страдать за всех, страдать безмерно, Лишь в муках счастье находить, Жрецов Ваала лицемерных Глаголом истины разить, Провозглашать любви ученье Повсюду – нищим, богачам – Удел поэта… Я волнений За блага мира не отдам. А ты! В груди твоей мученья Таятся также, знаю я, И ждет не чаша наслажденья, – Фиал отравленный тебя! Для страсти знойной и глубокой Ты рождена – и с давних пор Толпы бессмысленной, жестокой Тебе не страшен приговор. И с давних пор, без сожаленья О глупом счастье дней былых, Страдаешь ты, одним прощеньем Платя врагам за злобу их! О, дай же руку – и с тобою Мы гордо крест наш понесем И к небесам в борьбе с судьбою Мольбы о счастье не пошлем!..

1845

Бал *

(Отрывок)

Я помню бал. Горели ярко свечи, И группы пестрые мелькали предо мной. Я слушал то отрывистые речи, То Ланнера мотив унылый и простой. Но слушал их небрежно и зевая, А взорами ее – одну ее искал. Где ты, всегда нарядная, живая, Как мотылек? Тебя давно я не видал, Но все к тебе мои неслися думы, Тобой и в этот миг они еще полны; И жду тебя, усталый и угрюмый, Я, как природа ждет дыхания весны! И длился скучный бал до поздней ночи, Я покидал его с досадою немой, Но вдруг ее лазуревые очи, Как будто две звезды, зажглися предо мной. И увидал я вновь, отрады полный, И плечи белые, как первый снег полей, И смоляных волос густые волны, И легкий стройный стан красавицы моей. Но на щеках нет прежнего румянца… Ты улыбаешься сквозь слезы? Ты грустна? Устала ль ты, кружася в вихре танца, Иль скорбь на дне души твоей затаена? Ужель и ты обманута мечтами И на страдания судьбой обречена?.. Вот руку мне дрожащими руками Схватив, «Я замужем», – произнесла она; А грудь ее высоко волновалась, И томный взор горел болезненным огнем; И мука в этом взоре отражалась, Как отражалось в дни былые счастье в нем. И я поник в раздумье головою; Сначала речь завесть о прошлом был готов, Но, удручен тяжелою тоскою, Остался, будто тень, и мрачен и без слов. Я помню бал, горели ярко свечи… За пестрою толпой следил я в стороне. Но не искал мой взор отрадной встречи, – Я никого не ждал, и скучно было мне. Вдруг Ланнера послышались мне звуки – Унылый вальс! Знаком он сердцу с давних дней, И вспомнил я любви тревожной муки, Я вспомнил блеск давно угаснувших очей! Да! как листок, весною пожелтелый, На утре дней и ты увяла, ангел мой; И видел я, как ты в одежде белой, В венке из белых роз лежала под парчой… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Я вспомнил всё… А музыка гремела, И пестрая толпа кружилась предо мной!

1845

«Когда я в зале многолюдном…» *

Когда я в зале многолюдном, Тревогой тайною томим, Внимаю Штрауса звукам чудным, То полным грусти, то живым; Когда пестреет предо мною Толпа при свете ярких свеч; И вот, улыбкой молодою И белизной прозрачных плеч Блистая, ты ко мне подходишь, В меня вперяя долгий взор, И разговор со мной заводишь, Летучий, бальный разговор… О, отчего так грустно, больно Мне станет вдруг?.. Тебе едва Я отвечаю, и невольно На грудь клонится голова. И всё мне кажется, судьбою На муки ты обречена, Что будет тяжкою борьбою И эта грудь изнурена; Что взор горит огнем страданья, Слезу напрасно затая; Что безотрадное рыданье За смехом звонким слышу я! И жаль мне, жаль тебя – и слезы Готовы кануть из очей… Но это всё больные грезы Души расстроенной моей! Прости мне, друг; не зная скуки, Забыв пророческую речь, Кружись, порхай под эти звуки При ярком свете бальных свеч!

1845

Гидальго *

Полночь. Улицы Мадрида И безлюдны и темны. Не звучат шаги о плиты, И балконы не облиты Светом палевым луны. Ароматом ветер дышит, Зелень темную ветвей Он едва-едва колышет… И никто нас не услышит, О сестра души моей! Завернись в свой плащ атласный И в аллею выходи. Муж заснул… Боязнь напрасна. Отдохнешь ты безопасно У гидальго на груди. Иль как червь до утра гложет Ревность сердце старика?.. Если сны его встревожат, Шпага острая поможет, – Не дрожит моя рука! Поклялся твоей красою Мстить я мужу твоему… Не владеть ему тобою! Знаю я: ты злой семьею Продана была ему! Выходи же на свиданье, Донья чудная моя! Ночь полна благоуханья, И давно твои лобзанья Жду под сенью миртов я!..

1845

Элегия *

(На мотив одного французского поэта)

Да, я люблю тебя, прелестное созданье, Как бледную звезду в вечерних облаках, Как розы аромат, как ветерка дыханье, Как грустной песни звук на дремлющих водах; Как грезы я люблю, как сладкое забвенье Под шепот тростника на береге морском, – Без ревности, без слез, без жажды упоенья; Любовь моя к тебе – мечтанье о былом… Гляжу ль я на тебя, прошедшие волненья Приходят мне на ум, забытая любовь, И всё, что так давно осмеяно сомненьем, Что им заменено, что не вернется вновь. Мне не дано в удел беспечно наслаждаться: Передо мной лежит далекий, скорбный путь; И я спешу, дитя, тобой налюбоваться, Хотя на миг душой от скорби отдохнуть.

<1846>

Сон (Отрывок из неоконченной поэмы) *

La terre est triste et dessechee; mais elle reverdira. L'haleine du mechant ne passera pas eternellement sur elle comme un souffle qui brule.

«Paroles d'un crovant» [95]

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Истерзанный тоской, усталостью томим, Я отдохнуть прилег под явором густым. Двурогая луна, как серп жнеца кривой, В лазурной вышине сияла надо мной. Молчало всё кругом… Прозрачна и ясна, Лишь о скалу порой дробилася волна. В раздумье слушал я унылый моря гул, Но скоро сон глаза усталые сомкнул. И вдруг явилась мне, прекрасна и светла, Богиня, что меня пророком избрала. Чело зеленый мирт венчал листами ей, И падал по плечам златистый шелк кудрей. Огнем любви святой был взор ее согрет, И разливал на всё он теплоту и свет. Благоговенья полн, лежал недвижим я И ждал священных слов, дыханье притая. Но вот она ко мне склонилась и рукой Коснулася слегка груди моей больной. И наконец уста разверзлися ее, И вот что услыхал тогда я от нее: «Страданьем. и томской твоя томится грудь, А пред тобой лежит еще далекий путь. Скажу ль я, что тебя в твоей отчизне ждет? Подымет на тебя каменья твой народ За то, что обвинишь могучим словом ты Рабов греха, рабов постыдной суеты! За то, что возвестишь ты мщенья грозный час Тому, кто в тине зла и праздности погряз! Чье сердце не смущал гонимых братьев стон, Кому законом был отцов его закон! Но не страшися их! И знай, что я с тобой, И камни пролетят над гордой головой. В цепях ли будешь ты, не унывай и верь, Я. отопру сама темницы мрачной дверь. И снова ты пойдешь, избранный мной левит, И в мире голос твой не даром прозвучит. Зерно любви в сердца глубоко западет; Придет пора, и даст оно роскошный плод. И человеку той поры недолго ждать, Недолго будет он томиться и страдать. Воскреснет к жизни мир… Смотри, уж правды луч Прозревшим пламенем сверкает из-за туч! Иди же, веры полн… И на груди моей Ты скоро отдохнешь от муки и скорбей». Сказала… И потом сокрылася она, И пробудился я, взволнованный, от сна. И Истине святой, исполнен новых сил, Я дал обет служить, как прежде ей служил. Мой падший дух восстал… И утесненным вновь Я возвещать пошел свободу и любовь…

95

Земля печальна и иссушена зноем; но она зазеленеет вновь. Дыханье зла не вечно будет веять над нею палящим дуновеньем. «Слова верующего» (франц.). – Ред.

<1846>

Поэту («Кто не страдал святым страданьем…») *

Le poete doit etre un protestant sublime

Du droit et de l'humanite.

A. Barbier [96]

Кто не страдал святым страданьем, Кто горьких слез не проливал, Томимый тщетным ожиданьем Увидеть вечный идеал; Кто на покой и наслажденья Души тревоги променял; В пророков истины каменья В угодность черни кто бросал; Кто равнодушно видел муки, Стон слышал брата своего И в ком цепей тяжелых звуки Не пробуждали ничего; Кто сам, преданья раб послушный, Готов оковы был носить И вопли сердца малодушно В забавах света заглушить, – Тот не поймет твоих созданий, Любовью дышащих святой, И в жизнь иную упований Не разделить ему с тобой! И много их в толпе найдется, Злых, фарисеев и глупцов, Живущих мыслями отцов, В ком речь твоя не отзовется; Но ты иди прямой дорогой, Привычной, смелою стопой; Когда в душе сокровищ много, Не расточай их пред толпой; Но будь гонимых утешитель, Врагам озлобленным прости И верь, что встретишь, как Спаситель, Учеников ты на пути. Но будет время… пронесутся Дни бедствий, горя и тревог; Жрецы Ваала ужаснутся, Когда восстанет правды бог! Навеки в мире водворится Священной истины закон, И гордых власть пред ним смирится, И смолкнет ненависть племен. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Да, верь: любви и примиренья Пора желанная придет, И мир, прозрев, твое ученье Тогда великим назовет.

96

Поэт должен быть возвышенным мятежником во имя права и человечности. О. Барбье (франц.). – Ред.

<1846>

Прости *

Прости, прости, настало время! Расстаться должно нам с тобой; Белеет парус мой, и звезды Зажглися в тверди голубой. О, дай усталой головою Еще на грудь твою прилечь, В последний раз облить слезами И шелк волос, и мрамор плеч! А там расстанемся надолго… Когда же мы сойдемся вновь, Дитя! в сердцах, быть может, холод Заменит прежнюю любовь! Быть может, дерзко всё былое Тогда мы вместе осмеем, Хотя украдкой друг от друга Слезу невольную прольем… Прости же, друг! Полна печали Душа моя… Но час настал, И в путь нетерпеливым плеском Зовет меня сребристый вал…