Вот и гроза прошла, и небо просветлело;Приветно солнышко на божий мир глядит,Вся степь, как раннею весной, зазеленела;И воздух свеж и чист, и птичка в нем звенит.И на сердце давно так ясно не бывало;В нем тихой радостью сменилася тоска;Всё, чем оно томилось и страдало,Как будто унесли с собою облака.Но отчего ж порой, боязнью тайной мучим,Всё устремляю вдаль я свой несмелый взглядИ думаю, следя за облаком летучим,Что старую печаль несет оно назад?
В удушливый зной по дорогеОборванный мальчик идет;Изрезаны камнями ноги,Струится с лица его пот.В
походке, в движеньях, во взореНет резвости детской следа;Сквозит в них тяжелое горе,Как в рубище ветхом нужда.Он в город ходил наниматьсяК богатым купцам в батраки;Да взять-то такого боятся:Тщедушный батрак не с руки.Один он… Свезли на кладбищеВчера его старую мать.С сумою под окнами пищуПриходится, видно, сбирать…
2
Карета шестеркой несется;За нею пустился он вслед,Но голос внутри раздается:«Вот я тебе дам, дармоед!»Сурово лакейские лицаВзглянули при возгласе том,И жирный господский возницаСтегнул попрошайку кнутом.И прочь отскочил он без крика,Лишь сладить не мог со слезой…И дальше пошел горемыка,Поникнув на грудь головой.Усталый и зноем томимый,Он в роще дубовой прилегИ видит, с котомкою мимоПлетется седой старичок.«Здорово, парнишка! Откуда?Умаялся! Хворенький, знать!»– «Из города, дедушка. ХудоМне, больно». – «Не хлебца ли дать?Не много набрал я сегодня,Да надо тебя пожалеть.Мне с голоду милость господняНе даст, словно псу, околеть…»И с братом голодным, что былоВ котомке, он всё разделил;Собрав свои дряхлые силы,На ключ за водицей сходил.И горе пока позабыто,И дружно беседа идет…Голодного, видно, не сытый,А только голодный поймет!
Перед ветхою избенкойСтаричок сидит седой,И кудрявого ребенкаОн морщинистой рукойОхватил. В свой полушубокЗавернул его теплей;С пухлых щек и алых губокНе спускает он очей.«Ох! недолго, внучек милый,Мне понянчиться с тобой, –Говорит старик. – В могилуМне пора уж на покой.Долго маялся я; многоВынес горя на плечах;Не легка была дорога,Да господь помог. Он благ.Хоть во многом был я грешенИ хоть часто я роптал,Но под старость им утешен:Мне он радость ниспослал;Знаю я, мой светик Саша,Веселей твой будет век:Доля ждет тебя не наша –Будешь вольный человек!»
Песни жаворонков сноваЗазвенели в вышине.«Гостья милая, здорово!» –Говорят они весне.Уж теплее солнце греет,Стали краше небеса…Скоро всё зазеленеет –Степи, рощи и леса.Позабудет бедный горе,Расцветет душой старик…В каждом сердце, в каждом взореРадость вспыхнет хоть на миг.Выйдет пахарь на дорогу,Взглянет весело вокруг;Помолясь усердно богу,Бодро примется за плуг.С кротким сердцем, с верой сильнойВесь отдастся он трудам –И пошлет господь обильныйУрожай его полям!
Томим недугом, одинокий,Он в душной комнате лежал;Сурово ночь в окно глядела,И ветер в трубах завывал.Он молод был… Сгубила раноЕго всесильная нужда…Лицо его следы носилоНочей бессонных и труда.Лежал он бледный, неподвижный;Огонь в глазах его потух;Он видел смерть… и к ней с мольбоюВзывал его скорбящий дух:«Помедли, смерть! Не дай в могилуВо мраке ночи мне сойти.При блеске дня хочу я мируСказать последнее прости!Я вижу: призраков ужасныхТолпа кружится предо мной;Их царство – тьма… И торжествуютОни над спящею землей…Как отвратительны их лики!Порока, зла на них печать!Но это буйное весельеДолжно с зарею миновать…Она разгонит их… И людиПошлют ей радостный привет!Помедли,
смерть! Пускай увижуЯ утра нового рассвет!»Он говорил, но жизни пламеньВ груди больного догорал…И ночь всё хмурилась… И ветерСердито в трубах завывал.
Люблю я вас, курчавые головки!Ваш звонкий смех, и ваша беготня,И хитрости ребяческой уловки –Всё веселит, всё радует меня!Гляжу на вас в сердечном умиленьи,Житейских нужд забыв тяжелый гнет;Но коротко отрадное забвеньи,И вновь ему на смену скорбь идет.И в глубине души, помимо воли,Мучительный рождается вопрос:Ужель и вам не видеть лучшей доли?И вам идти путем бесплодных грез?Ужель и вы в борьбе со злом могучимДуховных сил растратите запас?И правды свет, пронзив густые тучи,Вам не блеснет и не пригреет вас?Страдали мы – и верили так страстно,Что день иной придет. О! неужельОн и от вас далек – тот день прекрасный –И далека стремлений наших цель?Ответа нет на мой вопрос унылый…О, дай-то бог, чтоб эта чаша зла,Которая всю жизнь нам отравила,До ваших уст, малютки, не дошла!
Друзья свободного искусстваТебе, артист наш дорогой,С стесненным сердцем, с грустным чувствомНесут привет прощальный свой.Ты честно шел – прямой дорогой,Искусству честно ты служил;И твой юмор правдивый многоМгновений светлых нам дарил.Не в мишуре, не в ложных блесткахЯвлялся ты перед толпой –Ты на сценических подмосткахБыл человек, а не герой!Осмыслить пошлые явленьяВседневной жизни ты умел,И чистый пламень вдохновеньяВ душе художника горел.Смеялись мы, когда пред намиЛгал с увлеченьем Хлестаков…Глубоко трогал нас слезамиСвоими – Тихон Кабанов.Но вот недуг неумолимыйДень от очей твоих сокрыл –И расстаешься ты с любимойТобою сценой в цвете сил.И грусть нам в сердце западает,И слышу я со всех сторон:«Васильев сцену покидает,Но позабыт не будет он!»
Еще один – испытанный боец,Чей лозунг был: отчизна и свобода,Еще один защитник прав народаСебе нашел безвременный конец!Он был из тех, кто твердою стопойПривык идти во имя убежденья;И сердца жар и чистые стремленьяОн уберег средь пошлости людской.Он не склонял пред силою челаИ правде лишь служил неколебимо…И верил он, что скоро край родимыйС себя стряхнет оковы лжи и зла…В наш грустный век, на подвиги скупой,Хвала тому, кто избрал путь суровый…Хвала тому, кто знамя жизни новойУмел нести бестрепетной рукой.
Нет! лучше гибель без возврата,Чем мир постыдный с тьмой и злом,Чем самому на гибель братаСмотреть с злорадным торжеством.Нет! лучше в темную могилуУнесть безвременно с собойИ сердца пыл, и духа силу,И грез безумных, страстных рой,Чем, всё тупея и жирея,Влачить бессмысленно свой век,С смиреньем ложным фарисеяТвердя: «Бессилен человек»,Чем променять на сон отрадныйИ честный труд, и честный бойИ незаметно в тине смрадной,В грязи увязнуть с головой!
Блажен не ведавший труда,Но щедро взысканный от неба.Блажен не евший никогдаСлезами смоченного хлеба.Вольней и легче дышит он,Здоров и телом и душою;И не поникнет головою,Сомненьем ранним удручен.Светло, разумно и прекрасноВсё в мире кажется ему;Он волноваться понапраснуНе даст ни сердцу, ни уму.Он не растратит духа силыСредь мелких, будничных заботИ безмятежно до могилы,Не спотыкаясь, добредет.Но сколько бедных и голодныхСвой черствый хлеб, свой тяжкий трудЗа эту жизнь без скал подводных,За этот рай не отдадут!