Полное Затмение

А если не сработает, ну что ж, тогда кислотный дождь промочит его до костей, выбелит их, чтобы останки Кесслера послужили предупреждением другим путникам, которые вздумают задержаться у этого отравленного колодца — у этой женщины.

Он произнёс:

— Теперь разорви пододеяльник — прости, чувак, я тебе новый куплю... и оторви от него широкую полосу. Отлично. Намотай мне её на лицо, закрыв глаза. Заклей скотчем со стола, чтобы увериться, что свет не проникает.

Двигаясь, точно в замедленном повторе, она замотала ему глаза. Снизошла тьма, а с нею шепотки страха: Джули заклеила повязку очень основательно.

— Я всё ещё целюсь в тебя из двух пушек?

— Да.

Но в голосе её больше не было уверенности.

— Отойди в сторонку. Нет, на несколько шагов, спокойно. Обойди меня. — Тихие шаги. Сдавленный выдох изумления.

— Ствол пушки следует за тобой?

— Да. Да. Один из них.

— Но как это возможно? Я же тебя не вижу! А почему движется только одна пушка — та, которую ты увидела первой? А как ты думаешь, почему я позволил тебе ослепить себя, если целюсь в тебя и готов убить?

— А странный у тебя прикид, однако, — заметил Чарли.

— Прикольный и страхолюдный.

— Чарли, заткнись, будь добр. Джули? Отвечай! Я тебя не вижу! Как, по-твоему, я могу в тебя целиться?

— Не знаю!

— Забери у меня обе пушки! Стреляй в меня! Давай же!

Она издала рассерженное шипение и выхватила у него пистолет. Он приготовился умереть, но Джули сорвала повязку с его глаз и посмотрела.

Заглянула ему в глаза.

Пистолет выпал из её руки.

— Теперь ты поняла? — тихо спросил Кесслер. — Они с тобой это сделали. А ведь ты была одной из «семьи». Корпоративная семья для них ничего не значит.

Она опустила взгляд на его руки.

— Пушки нет. — Сонно: — Пушки нет. Всё изменилось.

Завыли сирены. Ближе.

Джули упала на колени.

— Я для них ничего не значу, как и все остальные, — проговорила она. — Как и все остальные. Ничего не значу.

Лицо её исказилось. Как будто из неё вырвали некую внутреннюю опору, как если бы она провалилась внутрь себя.

Сирены и проблесковые маячки. В дымном столбе, продолжавшем подниматься оттуда, где раньше была стена, затрепетали хромированные крылья полицейской дроноптицы. Машинка зависла в дыре, совсем как живая, с широкими алюминиевыми крыльями, будто у исполинской колибри, но вместо головы у неё была небольшая камера.

Из-за решётки динамика на серебристой груди птицы раздался радиоголос:

Это полиция. За вами наблюдают, ведётся запись. Не пытайтесь убежать. Входная дверь заблокирована. Через несколько секунд прибудут офицеры полиции и примут у вас показания. Повторяю, это полиция...

— Да слышу я, слышу, — уронила Джули. — Дам я вам ваши показания. Я вам всё расскажу. О да. — Она грустно рассмеялась. — Я дам показания.

Кесслер склонился к ней и взял за руку.

— Послушай, я...

Она отстранилась.

— Не трогай меня! Просто не трогай, ладно? Ты так любишь всегда быть прав... Хорошо, я им расскажу то, что ты хочешь, чтоб я рассказала. Только не трогай меня.

Но он остался с ней. Они с Чарли стояли, глядя на синий дым от рваной дыры на месте стены, а из дыры на них глядела глазами-камерами механическая птица.

Он остался с ней, как оставался всегда, а потом за дверью послышались шаги.

— Нельзя уходить, не узнав, кто за нас поручился, — сказала Джули.

Она сидела, скорчившись в три погибели и глядя в пространство безжизненными глазами. Каким-то образом ей удавалось держаться.

Кесслер кивнул.

— Это могли быть люди Worldtalk, Чарли.

— Я видел его в том кабинете, — покачал головой Чарли. — Это один из наших.

— Из твоих, Чарли, — сказал Кесслер. — Не моих.

В офисе детектива Биксби из мебели имелись серый металлический стол и пластиковые стулья вокруг него. На стульях они и осели, совсем без сил.

Потолочные флуоресцентные лампы противно гудели, до некоторой степени заглушая их разговор от консоли на столе, чей терминал тихо жужжал сам по себе. Монитор смотрел в сторону. Выдвижные полки в стенах были загромождены кассетами, распечатками, фотографиями и дискетами. Грязные стены выкрашены типичной для таких местечек бледно-зелёной краской. Биксби ушёл совещаться с копами из недавно образованного отдела церебропреступлений — эти занимались расследованием нелегальных экстракций, — а их оставил взаперти.

— По крайней мере, — сказала Джули, вонзив ногти в ладони, — тут мы под защитой.

Чарли опять покачал головой.

— Я звонил Семнадцатому. Он сказал, что Worldtalk нас и тут достанет.

— Какому, етить твою мать, Семнадцатому? — взорвался Кесслер. Он устал и сделался раздражителен.

— Моему связному в НС...

Он осёкся, метнув взгляд на экран. Консоль поворачивалась монитором к ним. На экране возникло, заполнив его практически до рамок, толстощёкое румяное лицо Биксби.

— Порядок, — сказал Биксби. — ЦП взял ваше дело в разработку. Ваши видеопоказания внесены в журнал, залог уплачен. Как только владельцы вашего дома определятся с ущербом от выбитой стены, остаток вам вернут. Проблем не возникнет. Если решитесь на попечительский арест (не такая уж и скверная идея, я так думаю), поговорите с дежурным сержантом. Дверь открыта. — Замок щёлкнул, дверь приоткрылась на несколько дюймов. Они были свободны. — Удачи.

Биксби исчез с экрана.

— Идём, — сказал Чарли, — пока эта блядская дверь не передумала!

В подвале было грязно и темно, со стен облетали чешуйки старой краски. Там их ждал человек. Он сидел на старом скрипучем трёхногом стуле, в круге света от единственной лампочки без абажура. Сидел, развернув стул спинкой к себе, умостив руки на перекладине спинки и вытянув ногу взамен четвёртой ножки. Он приветствовал их кивком и улыбкой.

Кесслер посмотрел на Чарли. Тот покачал головой.

— Это человек из Worldtalk? — спросил Кесслер.

Джули ответила безжизненно:

— Я его не знаю. Не видела. Может, они его наняли.

— Я работаю на Worldtalk, — сказал человек на стуле. — Я работаю на ВА. Я работаю на Стейнфельда. Не в этом порядке.

Он был крупного телосложения, но разжирел и в целом имел вид великовозрастного зубрилы. Волосы выкрашены серым и синим — человек из руководства, с единственным белым просверком — это значило, что он «воспитанник компании». Может, начинал как учётчик или надзиратель за офисным планктоном. Он мог бы смыть краску, ранг это позволял. Некоторые высокопоставленные функционеры, впрочем, сохраняли ранние ранговые отметины в знак предупреждения: я этот пост зубами выгрыз, и они у меня ещё не выпали, так что держитесь от меня подальше. Он носил сизый костюм из настоящей ткани с удавкой, которая топ-менеджерам заменяла галстук.