Полное Затмение

Рикенгарп закончил играть. Остроглаз вытащил вкладыши. В ушах у него звенело.

— Рикенгарп, чувак, я и не представлял...

— Это мой инструмент. Его будто на заказ делали. Хоть синяка, Глаз?

— Нет, дружище, обойдусь. Ты же лучше меня знаешь. Но сыграй-ка ещё, а то я оглохнуть не успел.

Он воткнул наушники обратно.

Поднимаясь из подвала, Рикенгарп и Остроглаз блаженно улыбались.

Наверху никого не было видно. Остроглаз нахмурился и снял HK с предохранителя. Тут что угодно могло стрястись, подумал он, ускоряя шаг по коридору, а я сидел в наушниках и не услышал.

Они вошли в кассовый зал. Остроглаз слышал шорох и тревожный шёпот, но не разбирал слов. Прокравшись за кассой, они выглянули в главный зал, усеянный осколками стекла, фиберпласовыми коробками и потрохами разбитого пианино. Через выбитые окон на левой стене сочился слабый свет. Справа, за грудой ящиков, кто-то шевельнулся. Рикенгарп дёрнулся туда, выйдя из-под прикрытия конторки.

И тут Остроглаз увидел в дверном проёме слева силуэты.

— Гар... — начал он.

Но Рикенгарп уже выскочил на открытое пространство, и тьму разорвали вспышки выстрелов. Меж стен прокатилось рыкающее автоматное эхо. Рикенгарпа закрутило на месте, он упал, как подкошенный. Две простреленных коробки упали на растерзанное пианино, выбив из него дух с последним стонущим нескладным аккордом.

Остроглаз зарычал и окатил дверной проём очередью из «Хеклера и Коха»; пулемёт прыгал в его руках, точно садовый шланг, заряженный яростью вместо воды. Зал озарили стробоскопические вспышки. Один из нападавших тонко вскрикнул и упал. Остроглаз нырнул за конторку.

В сполохе от очередного выстрела он увидел Бонхэма и Курланда: те валялись на полу, закрыв головы руками. Наверное, быки вломились сюда и застали их в главном зале. Взяли в плен... А где Клэр?

— Рикенгарп? — прошептал Остроглаз. — Гарпи, ты где?

— Я... в порядке, чувак.

— Не шевелись.

Остроглаз высунулся из-за кассы и оглядел дверной проём. Там никого не было.

Он вылез и пополз через зал, пока не наткнулся на Рикенгарпа.

— Тебя куда ранили?

— Бедро. Нога.

— Понял.

Он перекинул пулемёт на спину и наклонился помочь Рикенгарпу.

Но не успел и поднять того с пола, как через дверь ударил луч фонаря, и кто-то заорал:

— Ложись, сука, бросай оружие!

Остроглаз моргнул и пригляделся. Он увидел трёх человек: те наступали, вскинув стволы. Наёмники ВА. Не штурмовики, брони на них не было. Но они застали его врасплох.

— Гарпи, я...

— А не пошли бы... — выдохнул Рикенгарп, — вы... нахуй.

У Рикенгарпа на груди висел дробовик. Гримасничая от боли, он приподнялся и выстрелил из-за спины Остроглаза по людям у двери. Дробовик взревел, как маленькая пушка, запрыгал в руках Рикенгарпа, и переднего бойца ВА, стоявшего футах в тридцати, разорвало на куски четырьмя патронами 12-го калибра: левая рука его вылетела из плеча, тело взорвалось и брызнуло фонтанами крови на остальных.

Тут грохот стих.

— Эту херовину заклинило! — прошипел Рикенгарп.

Остроглаз попытался было перекинуть HK обратно в боевую позицию, но опоздал. Бойцы ВА уже стреляли. Рикенгарп вскрикнул и повалился обратно. Девятимиллиметровые пули свистели над головой Остроглаза, так низко, что волосы шевелились. В любой миг его...

Из-за груды ящиков, как чёртик из табакерки, вынырнула Клэр и обстреляла дверной проём. Пистолет девушки рявкнул, и двое нападавших упали.

Их фонарик остался валяться на пороге. Он не выключился, и луч его выхватывал из тьмы обширную лужу крови.

Остроглаз поднялся, чувствуя, как трясутся ноги и колотится в груди сердце. Спокойно, приказал он себе. Рикенгарп был жив, но голова его кровила. Он пытался встать.

— Лежи, дурак, — приказал ему Остроглаз, прошёл на ватных ногах к двери, взял фонарик и вытер с рукоятки тёплую гадкую слизь об униформу одного из ВАшников. Потом выпрямился — и увидел Юкё. Казалось, что тот кого-то крепко обнимает.

Юкё лежал лицом вниз, обхватив ВАшника. Пальцами правой руки он продолжал сжимать рукоять ножа, воткнутого в глотку мертвеца. Его лицо было в крови, а левое плечо прострелено, да так, что из раны окровавленные костяные обломки торчали. Но он дышал.

Клэр подошла к нему сзади и глухо проговорила:

— Курланд пошёл выглянуть в окно. Юкё ему сказал, чтобы не высовывался. Они стали спорить, а потом налетели ВАшники. Юкё одного пристрелил. Другой выстрелил в Юкё... Юкё уронил пушку и упал. Но когда тот подошёл его добить, Юкё вскочил, прыгнул на него, и они упали тут вместе... а потом набежали ещё ВАшники, и Курланд им сдался... и потом вы пришли...

Она пожала плечами. Голос её был, как и лицо, лишён всякого выражения.

Остроглаз покосился на Рикенгарпа. Курланд уже брызгал на раны Рикенгарпа спреем из аптечки.

Клэр отцепила от пояса ещё одну аптечку и пошла помогать Юкё.

Остроглаз подошёл к двери, высунулся наружу и оглядел улицу.

— Наверное, просто патруль мимо проходил. Может, нам ничего и не грозит.

Он вернулся внутрь. Курланд с Бонхэмом тащили Рикенгарпа в дальний зал. Дотащив, уложили у нагревателя. Рикенгарп потерял сознание, из правого виска у него сочилась кровь.

— Его рикошетом зацепило, может, просто осколком пули, судя по размеру входного отверстия, — заявил Курланд. — А второе ранение, после того, как он в них пальнул... ну, не знаю, может, контузия...

Остроглаз и Клэр (бесстрастная, эффективная) оттащили трупы ВАшников в глубь главного зала и свалили за истерзанное пианино.

После этого они взялись за Юкё и положили его рядом с Рикенгарпом. Юкё смотрел в потолок, крепко сжав зубы от боли, и молчал. Остроглаз вколол ему синтеморфина, Юкё глубоко, протяжно вздохнул и тут же уснул. Остроглаз примотал его раненую руку к телу, сделав временный лубок. Он обнаружил ещё одну рану, в боку Юкё. Рана была скверная.

Часа в четыре утра Рикенгарп проснулся и попросил Остроглаза посветить ему в зрачки фонариком. Голос его был тревожным. Остроглаз пожал плечами, встал и посветил фонариком Рикенгарпу в глаза.

— Ну же, Остроглаз. Ниспошли мне свет.

— Да я уже, чувак. Ты что, не видишь?

Так стало ясно, что он ослеп.

— Наверное, осколок кости, — сказал Рикенгарп тоном диагноста. — Повредил зрительный нерв. Или кровоизлияние...

— Заткнись, чувак, мы тебя вытащим, операцию сделаем.

— Я слеп, — произнёс Рикенгарп, будто пробуя слово на вкус. Он казался скорей удивлённым, чем испуганным. — Слеп. Ну и сцена. Скорей даже антисцена, чувак. Слеп.

Пули, попавшие Рикенгарпу в ногу, не задели артерий, но он ослабел и просто лежал на спине рядом с обогревателем, умостив голову на скатанную в замен подушки куртку Остроглаза. Рикенгарп играл на Telecaster, слушая себя через наушники. Чуть поодаль стоял небольшой усилитель, и красный огонёк его мигал во мраке, словно глаз демона-хранителя.