Полнолуние для магистра
Шрифт:
Целители же откровенно этот метод не жаловали, именно за побочный эффект. В конце концов, бороться с ним предстояло им же.
— Трое суток, не меньше, — жёстко ответил Магистр. — Магнус, у меня была бессонная ночь, а впереди, возможно, ещё несколько. В ближайшие дни должно случиться несколько чрезвычайно важных событий, серьёзно влияющих на судьбу нашей страны. На наше будущее. Я должен быть максимально собран. На пике сил. В любой момент.
Целитель лишь раздражённо фыркнул.
— Можно подумать, до сегодняшнего дня вы занимались какими-то пустяками. Впрочем, кому я что-то пытаюсь доказать? Взывать к вашему благоразумию бесполезно. Ладно, Рихард, в конце концов, вы уже не мальчик и понимаете, на что идёте. Так что будьте
— Хорошо, — кротко согласился Магистр. — Не стану.
Через час он подъезжал к дому лорда Грэхема, готовый к первому из намеченных поединков.
Пэрриш что-то немузыкально напевал, сидя у себя на козлах, но Магистр настолько ушёл в себя, что даже забывал время от времени морщиться. Слух у портальщика-возницы отсутствовал начисто, что не мешало ему распевать в дороге, если, разумеется, кроме «хозяина» в карете больше никого не было. Все прочие пассажиры его, видите ли, смущали. Ричард Уэллс, на свою беду, имел слабость проявить несколько раз терпение к чужой слабости — и вот, пожалуйста, влип. Теперь время от времени ему, обладателю тончайшего музыкального слуха, да ещё любителю обдумывать в тишине кареты насущные проблемы, приходилось выслушивать душераздирающую версию арии герцога Матуанского или куплеты какой-нибудь пастушки, и даже не иметь возможности постучать в стенку: воспитание не позволяло. Раз уж смолчал в самом начале — терпи и дальше.
Но сейчас, в полусумраке покачивающейся на рессорах кареты, он даже не слышал скрипучего тенора, время от времени срывающегося на фальцет на особо высоких нотах. Магистр вспоминал окончание вчерашнего — впрочем, уже сегодняшнего, ведь предрассветное время это уже сегодня! — разговора с принцем-регентом и не мог сдержать волнения. Что, если регент, святая простота, прав, и сказанное им — не блажь, а очень даже реально осуществимое действо! И… единственное правильное решение, которое из-за простоты своей не пришло в голову ему самому.
…Тогда, после долгого ночного разговора он уже попрощался с Георгом, уже направился к выходу, мысленно дотянулся и разбудил спящего далеко в карете Тоби, чтобы тот, проснувшись, в свою очередь лаем поднял на ноги наверняка уснувшего возницу. Но у самой кабинетной двери его окликнул принц-регент. Изрядно уставший после бессонной ночи переговоров, порядком вымотанный, но довольный.
— Послушайте, дружище…
От неожиданности Магистр даже вздрогнул. Если принц переходил на фамильярно-дружеский тон, это означало только одно: из государственного мужа он на недолгое время осознанно превращался в друга. А поскольку эта ипостась, в общем-то, накатывала на Его Высочество крайне редко, в такие моменты самым разумным было бы бежать от него подальше со всех ног. Стараясь возместить недостаток дружеского внимания в прочее время, Георг вываливал на голову объекта своих забот столько милостей, что не унести.
— То, что взамен отбывающей в свои края подселенки нам остаётся юная мисс Оулдридж, залог дружественного союза со скроухами — это превосходно. Я уже вижу выгоды этого сотрудничества для нашего многострадального отечества. Особенно возможность с их помощью заглянуть однажды в иные миры… М-да. Но всё же, Ричард, мне… несколько досадно. Почему перед нами стоит непременный выбор: или одна, или другая? Нет ли у нас возможности…
Регент замялся, глянул как-то виновато, что уж вовсе не было на него похоже. Магистр терпеливо ждал, подозревая, что следующие слова ввергнут его в ступор. И не ошибся.
— Я, конечно, дилетант в этих вопросах; но, может, мы подыскали бы одной из этих девушек… э-э… подходящее тело? Например, в какой-нибудь частной клинике, где ухаживают за безнадёжно потерявшими разум? Таковые несчастные, как вы сами знаете, встречаются иногда и среди представителей благородной крови. Думаю, многоуважаемые скроухи
не откажутся нам помочь. Однажды они вполне успешно переместили душу из одного тела в другое; почему бы им не попробовать ещё раз, а?— Я не понимаю, — в смятении пробормотал Магистр. — К чему это? Зачем?
— Затем, что вы, мой друг, могли бы, наконец, жениться, — со вздохом признался Георг. — Я не настолько слеп, чтобы не заметить, как меняется выражение вашего вечно сурового лица, когда вы говорите об этой девушке… И не спорьте, друг мой, не спорьте. Я бы и сам, не выгляди эта партия столь откровенным мезальянсом для королевской семьи, женился бы на мисс Ангелике, да вот… моя проклятая внешность!.. И, разумеется, то, что отец её был всего-навсего баронетом; тут даже отчим-граф не поможет выправить происхождение. Но вы-то, вы-то, друг мой! Всем известно, что для магов главное в браке — совместимость Даров, а титулы или даже дворянство уже на втором месте. Зато какие талантливые у вас родятся дети! На благо отечества, разумеется, — добавил он торопливо, поняв по-своему смятение на лице собеседника.
Наконец Магистр нашёл в себе силы ответить.
— Это совершенно невозможно, Август. Не станем же мы насильно лишать девушку родины, близких людей? Невозможно.
— Да почему насильно? — вскричал Георг, воодушевляясь. Казалось, сопротивление его только раззадорило. — Сперва попросите её руки, объясните ситуацию, дождитесь ответа, а потом уже делайте мрачные выводы, если для того найдётся повод. В конце концов, любая девушка, выйдя замуж, покидает и родной дом, и семью; иногда и страну, как это часто бывает с принцессами. И ничего, все счастливы! Отчего вы сразу ставите на себе крест, дорогой мой? И, кстати, прекращайте вы расхаживать в этой старческой личине, мне и собственной обрюзгшей физиономии хватает полюбоваться. Или вы… Ах вот оно что! Я понял. Вы просто боитесь, что вам откажут! Тогда тем более: немедленно принимайте истинный облик!
— Ваше Высочество… — пробормотал Магистр, пятясь к двери.
— Сомневаетесь в успехе? Ерунда! Хотите, я сам стану вашим сватом? Принцу не отказывают!
— Ваше…
— Должен же я хоть что-то сделать для своего друга? Не как принц, как друг, в конце концов, как кузен… Стойте! Куда?
Ричард Уэллс обернулся в смятении:
— Обещайте мне, что ничего не сделаете без моего ведома, Август. Никаких переговоров. Есть вещи, которые мужчина должен делать сам.
Регент нахмурился. Помолчал.
— Так и быть. Но только в обмен на обещание, что вы всё же решитесь — и откроете юной мисс свои чувства.
— У меня впереди… — Уэллс прокашлялся. — Не слишком безопасная миссия. Если она увенчается успехом и я останусь невредим…
— Не прибедняйтесь; разумеется, вы победите. И сразу же, не откладывая, поговорите с юной леди начистоту. Я прослежу!
— Хорошо.
— Слово джентльмена?
— Слово.
… Магистр очнулся от непривычной тишины. Оттого, что карета стояла. Что, опираясь передними лапками на его колени, вопросительно повизгивал Тоби.
Где-то снаружи, за стенкой экипажа нарочито громко прокашлялся Пэрриш.
— Грэхем-холл, мессир. Приехали.
Магистру крайне важно было собственными глазами увидеть первую реакцию лорда Оливера на его приезд. А потому — забыв о том, что поведение должно соответствовать пожилой ипостаси, Ричард Уэллс, не обращая внимания на шарахающихся от него лакеев, вприпрыжку промчался по парадной лестнице, даже не сбившись с дыхания; завернул по галерее направо, вспоминая пояснения дворецкого, и очень скоро оказался перед дверью, ведущей в кабинет хозяина дома. Секунда-другая — и вот уже у ног завертелся догнавший его Тоби, довольный, с высунутым языком. Пёсику казалось, что в кои-то веки человек решил поиграть с ним и побегать в своё удовольствие. Ему дела не было до интриг нечистоплотных магов.