Поляк с поплавками

— Мы тут до вечера, подходите после службы. Люська за коньяком к армянам уже убежала, — оповестил меня мужик и на силе перегара двинулся в дальнейший морской поход. Блин, сковырнётся сейчас с нагретого матраса в прохладную воду, как сердце прихватит, Валька хрен откачает. Я спрыгнул на борт «Востока» и, самостоятельно вызвав Центральную, доложил о предпосылкам к ЧаПЭ. Меня поняли, уточнили приметы матраса. Через пятнадцать минут оповестили, что бухарик пойман и отправлен вместе с матрасом в трезвяк, несмотря на мощное сопротивление.

После адмиральского часа, из-за сошедшего с ума Шишечки, нас снова направили на патруль. То, что мы пойдём не по своей расчасовке, Карпыча вообще не смущало. Есть надбавки за переработку. Пока шеф ходил в администрацию, я заправил баки для питьевой воды, сгонял и купил себе какие-то дешманские очки-лисички. Надо дома будет найти батину военную панаму песочного цвета. Выварю её до белого цвета и буду модный парень. Под куполом планетария стояла куча игровых автоматов, вокруг которых толпились и взрослые, и малышня. Я всё-таки пробрался к одному без очереди, пострелял из пистолета по квадратикам в телевизоре и побежал на пирс. Не хватало ещё мичмана злить своими опозданиями.

Карпыч ещё не пришёл и самовольной отлучки не заметил. Вышли на патруль и сразу пошли за прогулочным катером. Я у Карпыча не уточнял, какую задачу ему по связи поставили. Не моё матросское дело. Начальник сказал, значит вперёд. Может плохо опять кому. Однако, оказалось никому не плохо, а очень даже хорошо. Все билеты на катер скупили какие-то шахтёры с Украины. Карпыч сказал, что типа ударники Засядько. Наверняка большой начальник этот Засядька!

Капитан прогулочного попросил нас подстраховать на купании в открытом море. Шахтёры веселились вовсю и громко орали под магнитофон:

— Фантазёр, ты меня называла!

Мы сперва подошли вплотную к прогулочному кораблику. Нам скинули верёвки с пенопластовыми буйками. Одну я закрепил на баке, вторую — на корме. Получились бассейновые боны — дорожки. Только без дна и бортиков. Шахтёров и шахтёрщиц (или как их там зовут ?) одели в оранжевые спасики, и они, хохоча, начали неловко спускаться по трапу и осторожно окунаться в воду.

— Пять человек по пять минут, — орал старший спасатель с прогулочного.

Ага, как же! Прямо с борта с разбегу в воду ухнул какой-то дядька.

Бля!

Идиот!

Он же в спасике, ему щас так врежет по яйцам страховочным ремешком, мама не горюй!

Так оно и случилось, ему ещё и спасиком в нос нехило шоркнуло. Мужик провалился в спас жилет по уши и отключился. Я был уже в полной боеготовности, да и Карпыч меня предупреждал о подобном. С бака лодки, словно со стартовой тумбы, я долетел до этого грёбанного шахтера и, схватив за буксировочную лямку, в два гребка выволок того на трап. У меня тут же выхватили болтающееся тело и уволокли на борт. Через пару секунд раздался вопль этого мужика:

— Ни хрена себе! Это ж я себе яйца чуть в омлет не превратил, — и радостный хохот других шахтёров.

Вот же, блять, мазута береговая! А мог и хребет сломать!

Дальше купание прошло без проблем. Меня пытались затащить на корабль, чтобы поблагодарить за спасение лучшего Марка Шейкера.

Не знал, что евреи тоже работают в шахтах. Так, а этот ещё и лучший. Только на еврея не похож, здоровый такой пузатый и лысый. Меня отбил от шахтеров Карпыч. Я отбил мичмана от шахтёрок или как их там называют. Мы благополучно отвалили и пошли в акваторию.

— Весёлые эти люди, шахтёры, — высказался я, — вот только глаза зачем красят? Как Бой Жорж, прямо!

Карпыч, услышав меня, захохотал в голос, и мы чуть не протаранили буй.

С шести вечера народа на пляже поубавилось и, по разрешению Центральной, мы зашли на пирс.

Над пляжем поплыли ещё более одуряющие ароматы шашлыков и кинзы. Заработали карусели и аттракционы. До моего шезлонга доносились визги отдыхающих и крики пляжных фотографов. А я понял, как я заебался.

Хорошо, что я местный и почти что не обгораю. И благодаря обесцвеченной голове, в мозги не сильно напекло. Но ноги гудели. И всё тело ломило, как после хорошей тренировки. В глаза, как будто песка сыпанули. Ни хрена себе работа, на воздухе с людьми. Не думалось, что так тяжко будет. Сбросив хандру, я нырнул и пошёл, не останавливаясь, кролем к ближним буйкам, потом в максимальном обратно. Потом брассом, по тому же маршруту. Потом под пресный душ возле катерного гаража. Надо вехотку с собой брать, так мылом хреново отмываться. Вот теперь полегчало. Простирнул тельник и шорты, расчесался и, пока шмотьё сушилось на шезлонге, шарахался по пирсу и высматривал на набережной красивых девчат.

Шмотки быстро высохли. Я, стащив за пирсом плавки и не одевая труселей, напялил шорты и тельник, и окончательно восстановился. Ну вот, а теперь захотелось жрать. Деньги были, но сейчас ни в одну кафешку не пробьёшься. Пришел Миша и огорошил меня вопросом:

— Андж, тебе на сколько талоны выдали?

— Мих, какие талоны? На сахар?

— Талоны на питание. Тебе Семён выдавал?

Я вспомнил, что с утра, после росписи в двух журналах, старший спасателей выдавал всем какие-то бумажки. Мне ничего не дали, но я подумал, что так и надо, и не придал этому никакого значения.

— Михал Карпыч, не давали мне ничего. Мне же, наверное, как нештатному, не положено?

— Всем положено. Ты что, договор не читал? Обед и ужин. Дежурному наряду, который ночью тут сидит, ещё и завтрак.

— Да я так подписал, не читая, — пожал я плечами, — ты же в обед ничего и не сказал.

— Так я и не получал с утра, я же позже пришёл. Это сейчас сходил забрал и на обед, и на ужин. Спросил за тебя, а Семён сказал, что ты всё взял.

— Нет, не брал я ничего.

— Да понял я, на следующей смене напомни. А так пойдём, покормлю. Ты же меня сегодня редиской угощал, — ответил мичман, — у меня обеденный ещё не использован.

— Да не, Мих, я пойду ночевать в санаторий. Там у меня родственница работает в столовке, у них и поем. Мы до скольки дежурим? До утра?

— Не, до утра только я и ещё одна вышка дежурная. Тебе не положено по ТК! — объяснил он как-то уж совсем непонятно, — Хочешь, сиди до десяти со мной, хочешь сейчас иди или езжай к себе в станичку, приедешь послезавтра.

— Да на чём я сейчас уеду?

— Ну да, рейсовые ушли, а в последние на Краснодар не пробьёшься. Не страдай хернёй, пойдём пожрём!

Я перестал страдать херней, и мы пошли поужинать в столовку «Горизонт» недалеко от пляжа. Столовка была общепитовская, а после шести вечера превращалась в ресторан. Для спасателей был отдельный маленький зал с одним большим столом. Девчонка-официантка (скорее всего, сезонница), кивнув Карпычу, притащила нам по тарелке с картофельным пюре и какой-то невзрачной котлетой. Ну ещё какой-то морс и по два кусочка хлебушка. Так себе ужин. Но бесплатно. Перекусив, мы прогулялись по пляжу, поржали с «напёрсточников», которые вовсю голосили и пытались кого-нибудь затащить к своей картонке. Но пока, кроме подставных, никто не вёлся.