Полярный конвой. пушки острова наварон. (сборник)

Солдат остановился в двухстах метрах и повернулся к лесу. Через секунду они увидели еще одного, который что-то возбужденно говорил первому, указывая в сторону каика. Наконец оба исчезли в зарослях.

— Порядок! На сегодня достаточно. Займитесь делами. Слишком подозрительно, если бы мы игнорировали этот случай. Но еще подозрительней придавать ему слишком много значения. Лучше не скапливаться, — подытожил Мэллори.

Миллер с Брауном спустились в машинное отделение, Стивенс прошел в рубку. Мэллори с Андреа остались на палубе «распивать» вино.

Дождь перестал моросить. Но ветер продолжал усиливаться. Верхушки сосен гнулись под его порывами. Утес надежно защищал каик, а что будет когда они выйдут из-под его защиты в море?

— Как вы объясните поведение солдат, сэр? — донесся голос Стивенса из темной рубки.

— Тут все ясно. Их предупредили. Они насторожились, ведь до сих пор нет сведений с катера, который послали проверить нас. На нем была антенна, помните? — Мэллори говорил громко, чтобы слышали все.

— И каким образом? Это до меня не доходит, — сказал Миллер.

— Наверняка, пост поддерживает связь со штабом по радио. Или по телефону. И им только что дана команда не спускать глаз с этого подозрительного каика. — Пояснил Мэллори.

— Быть может, они вышлют против нас небольшую армию? — мрачно сострил Миллер.

Мэллори покачал головой. Его мозг работал быстро и четко оценивал ситуацию:

— Даже если это произойдет. То семь миль напрямик, а через горы и лесные тропы — все десять. Да еще в кромешной темени. Сколько времени это займет? Нас уже здесь не будет. — Он указал бутылкой в сторону сторожевой башни. — Тем парням сейчас не позавидуешь.

— Значит, каждую минуту нужно ожидать огня «шпандау»? — донесся голос Стивенса.

Мэллори снова покачал головой:

— Его не будет, по-крайней мере ближайшие полчаса, я уверен. Сами посудите. Они нас подозревают, считая скорее пиратами, чем мирными рыбаками. Но когда парень расскажет про письма и бумаги от самого генерала Крейбеля, это их наверняка поразит. Они свяжутся со штабом. Комендант такого маленького острова не отважится арестовать агентов генерала. Он запросит Вати, получит ответ генерала, что тот знать ничего не знает. Коменданту останется к тому времени только локти кусать с досады, что нас сразу не расстреляли. — Мэллори взглянул на светящийся циферблат. — На все про все у них уйдет минимум тридцать минут.

— Этого достаточно, чтобы взять бумагу и карандаш, записать наши последние желания и составить завещания, — хмуро произнес Миллер. — Я не вижу выхода, начальник.

Мэллори усмехнулся.

— Не волнуйтесь, капрал. Мы предпримем кой-чего. Устроим небольшую попойку прямо здесь, на палубе.

Последние слова песни — сальный перевод на греческий популярной «Лили Марлен» — растворились в вечернем сумраке. Только обрывки песни услышат в сторожевой башне — ветер дует в противоположную сторону. Но топот ног и размахивание бутылками — достаточные доказательства пьяной оргии для всех, кроме слепых и глухих. Мэллори ухмыльнулся, представляя себе замешательство немцев, которые следят за подозрительным каиком — в этом сомневаться не приходилось. Обитатели каика вели себя совсем не как разведчики, которые знают, что у них времени в обрез.

Мэллори поднес ко рту бутылку, сделал несколько глотков — питье было безвкусным. И неудивительно: бутылки наполнили из бачка с питьевой водой. Он взглянул на товарищей. Миллер, Браун, Стивенс. Андреа с ними не было, но Мэллори и не искал его. Он знал, что Андреа сидит скорчившись в рулевой рубке с водонепроницаемой сумкой за спиной, в сумке гранаты и пистолет.

— Поехали, — решительно сказал Мэллори, — сделаем это как можно убедительнее. — Он резко дернулся вперед и с криком ткнул пальцем в грудь Миллеру.

Миллер заорал. Они сидели друг против друга, бешено жестикулировали и отчаянно ругались. Так все выглядело о стороны. Вот Миллер, пьяно покачиваясь, поднялся и ринулся на Мэллори с кулаками. Тот не замедлил вскочить, и через секунду на палубе шла жестокая потасовка. Противники обрушивали друг на друга тяжелые удары, пока крепкий кулак американца не отбросил Мэллори к рулевой рубке.

— Вперед, Андреа, — сказал упавший, не оборачиваясь в сторону притаившегося грека. — Через пять секунд. Желаю удачи. — Последние слова он договорил, поднимаясь на ноги.

В руке Мэллори оказалась бутылка, которую он с яростью запустил в Миллера. Миллер увернулся и нанес командиру прямой удар в челюсть. Завопив от боли, Мэллори беспомощно схватил руками воздух и плюхнулся за борт.

Еще полминуты на палубе стоял невообразимый гам и раздавались вопли. Этого времени Андреа вполне хватило, чтобы проплыть под водой до участка берега, который не просматривался с башни. Мэллори отчаянно бил ногами по воде, пытаясь взобраться на палубу, а схвативший багор Миллер был полон решимости размозжить ему голову.

Остальные повисли на Миллере, стараясь удержать его. В конце концов им это удалось: его сбили с ног, связали и только после этого помогли Мэллори вылезти на палубу.

Через минуту вся компания пьяных, привычных к драке людей уже расположилась на палубе и прикладывалась к горлышку очередной откупоренной бутылки. Драка была забыта, противники помирились и сидели в обнимку.

— Очень мило получилось, очень мило, — одобрительно говорил Мэллори. — Премию Оскара нужно отдать капралу Миллеру.

Дасти Миллер молчал. Неподвижно и подавленно глядел на бутылку в своей руке. Наконец он пошевелился.

— Не нравится мне все это, начальник, — пробормотал он мрачно. — Послали бы меня с Андреа. Один против трех. А они настороже. Ждут, поди, нападения. — Он с упреком взглянул на Мэллори. — Черт возьми, начальник. Вы не уставали твердить, что задание чертовски важное.

— Конечно, — спокойно ответил Мэллори. — Именно поэтому я и не послал вас вместе с ним. Вы бы ему только мешали. Вы не знаете Андреа, Дасти. — Впервые Мэллори назвал так капрала, и Миллер был польщен этой фамильярностью, такой неожиданной. Он перестал хмуриться. — Никто из вас не знает его, а я знаю. — Всего-навсего веселый громадный парень, вечно улыбчивый и шутящий. Сейчас он уже наверху. — Мэллори указал на четкий силуэт башни, вписанный в фон темного уже неба. — Крадется через лес, как кошка. Самая крупная и самая опасная кошка из всех, которых вы видели. Если не будут сопротивляться, Андреа их не убьет без нужды. И все равно, когда я решил послать его туда, к этим мальчишкам, у меня было чувство, будто я уже усадил их на электрический стул и включаю ток.

Слова эти произвели на Миллера большое впечатление.

— Давно вы его знаете, начальник? — это был полу-вопрос, полу-утверждение.

— Давно. Андреа служил в регулярной армии и участвовал в албанской войне. Мне рассказывали, что итальянцы дивизии «Тосканские волки» в ужас приходили от него и его парней. Я о нем много тогда наслышался. Конечно, не от самого Андреа. Такое невозможно. Мы встретились с ним позже, когда пытались удержать Сервийский перевал. Я был младшим лейтенантом в штабе Анзакской бригады. Андреа… — он выдержал эффектную паузу, — был подполковником двенадцатой греческой моторизованной дивизии.