Полярный конвой. пушки острова наварон. (сборник)

Андреа работал у помпы безостановочно, не поднимая головы. Он не замечал ни качки, ни злых порывов ветра. Вверх и вниз двигались его руки. Безостановочно, неустанно. Он работал уже почти три часа, и казалось, что будет работать вечно. Мэллори подумал, что предела выносливости у этого человека не существует. Сам Мэллори выдержал возле помпы только час двадцать.

Его удивил Стивенс. Четыре часа подряд боролся юноша с вырывающимся из рук штурвалом, прыгавшим и скакавшим в руках наподобие норовистого коня. Мэллори заключил, что с работой рулевого Энди справился блестяще, хотя трудностей ему выпало не меньше, чем остальным. Он держался молодцом. Волны, захлестывающие палубу, мешали Мэллори рассмотреть Стивенса получше. Он заметил только упрямо сжатый рот и темные круги под глазами. Правая половина лица залита кровью — открылась рана на виске. Мэллори отвернулся. Вновь взялся за ведро. «Отличные ребята, — подумал он, — что за парни!» Не было слов выразить восхищение ими. Он слишком устал, иначе нашел бы слова, достойные этих парней. Во рту пересохло. «Почему они должны умереть именно сейчас, эти великолепные парни? Умереть так бессмысленно. Впрочем, смерть не ищет целесообразности.» Мэллори сжал зубы, вспомнив слова Дженсена о британском командовании, играющем солдатами, как пешками. Конечно, для них ничего не стоит потерять и эту группу. Их это не особенно волнует, потому что они могут послать на смерть еще тысячи таких же, которыми можно играть как оловянными солдатиками.

Впервые Мэллори подумал о себе. Он считал, что вина за гибель группы ложится прежде всего на командира — не смог уберечь. «Это моя вина, моя вина, — думал он снова и снова. — Это я завел их в ловушку».

Оставалось ждать неизбежного конца. Он не мог избавиться от чувства вины перед этими парнями. «Командир должен что-то предпринять, — думал Мэллори вяло, — что-то сделать.» Он выронил ведро и схватился за мачту — тяжелая волна захлестнула палубу и чуть не смыла его за борт. Бешеный водоворот, пенный и стремительный, несся по каику опустошительным смерчем. Мэллори не обращал внимания на фантастическое зрелище. Он напряженно всматривался в темноту, надеясь на чудо, ожидая из этой первобытной темени спасения. «Тьма, черт побери. Тьма». Каик мотало как щепку. Старая посудина жалобно скрипела. Взлетала высоко вверх и проваливалась в преисподнюю. Невидимое и враждебное море только ощущалось в непосредственной близости, ежесекундно грозя гибелью.

Мэллори старался что-то мучительно припомнить… И вдруг: «Ветер! Ветер, ветер ослаб!» Ветер быстро успокаивался. Обхватив мачту руками, в то время как встречная высокая волна пыталась унести его прочь, Мэллори вспомнил, как дома, в горах, у подножия обрыва набегающий ветер, ища путь наименьшего сопротивления, создавал зону относительного затишья. «И эта встречная волна! Скалы! Они возле утесов Наварона!»

Мэллори бросился к люку машинного отделения.

— Полный назад! — закричал он Брауну. Кейси обернулся. — Ради Бога, старина, полный назад! Мы возле скал!

Он поспешно вскочил на ноги и мигом одолел расстояние до рулевой рубки, отчаянно шаря рукой в поисках ракетницы.

— Скалы, Стивенс! Мы почти на них. Андреа и Миллер все еще внизу!

Он посмотрел на Стивенса, увидел запекшуюся кровь, безучастные неподвижные глаза. Увидел белую, едва заметную, фосфоресцирующую линию впереди по курсу, постоянно исчезающую и появляющуюся вновь.

Это ударялись о невидимый берег волны наката. [49] Мэллори выстрелил из ракетницы. Шипя, ракета полетела по почти горизонтальной траектории. На мгновение свет ее погас. Неудача. Сжались кулаки в бессильной злобе. Но тут он увидел ее вновь, ракета горела на площадке примерно в трех метрах над водой. Видимо ударившись о скалу она туда упала. В неверном свете ракеты, поливаемой проливным дождем и брызгами прибоя, Мэллори смог разглядеть прямо по курсу в в двадцати метрах зловещий риф, зазубренный и острый, как игла. Слева и справа от рифа далее во мраке просматривались мокрые черные скалы, до них было еще метров тридцать.

49

Начиная с этой фразы, весь дальнейший текст, вплоть до конца 4-ой главы, переводчик почему-то решил выбросить. Очень странно. Очень большой кусок. Интересный. Я решил его перевести и вставить. (Н.И. Яньков)

— Ты сможешь обойти риф? — закричал он Стивенсу.

— Кто его знает! Попробую! Но судно практически не слушается руля, и…

Но Мэллори не слушал, он был уже на полпути к носовой кладовке. Как всегда в критической ситуации, его разум работал с той необычайной уверенностью и четкостью, которые он впоследствии никогда не мог объяснить. Схватив скальные крюки, молоток, моток веревки со стальным сердечником, он выскочил на палубу, и упал на колени. Это каик со страшным скрежетом ободрал свой правый борт о риф, и устремился, слегка замедлив ход, на скалы впереди. Стивенс круто переложил руль влево, крича истошным голосом Брауну, чтобы тот дал полный ход назад. Каик развернуло правым бортом к берегу, и по инерции понесло к нему. Расстояние до скал сокращалось с пугающей скоростью.

Мэллори продел голову и левую руку в бухту троса, засунул за пояс крючья, молоток, разместил их по бокам и за спиной, и не сводил глаз с крошечного выступа, небольшой площадки, на которую упала ракета. «Это шанс, которым я должен воспользоваться, — повторял Мэллори себе снова и снова. — Это шанс, которым я должен воспользоваться.» Хотя в глубине души он понимал, что это просто один из способов самоубийства.

Тут рядом появился Андреа, оказывается он развесил по всему борту старые автомобильные покрышки.

— За выступ хочешь зацепиться? — он, широко улыбаясь, ободряюще положил на плечо Мэллори руку.

Новозеландец кивнул, и пружиня согнул ноги в коленях, упираясь в скользкую палубу.

— Ну пошел! — прогудел грек.

В этот момент каик подбросило волной и бросило на утес. Сейчас или никогда, понял Мэллори, и судорожным прыжком он взмыл вверх, упал грудью на наклонный мокрый камень площадки, пытаясь зацепился за него пальцами. Ноги его повисли над пустотой. На мгновение он застыл, стараясь не шевелиться, вздрогнул, услышав, как фок-мачта ударилась о скалу — видимо переломилась. Затем его пальцы соскользнули, и он почувствовал, что он и сам скользит по наклонной плоскости, но тут пряжка его ремня попала в какое-то углубление в камне, зацепилась и скольжение прекратилось. Он не пытался отчаянно ухватиться за что-нибудь, не извивался всем телом и не молотил ногами в воздухе. Стоило ему пошевельнуться — и он бы сорвался вниз. Но не зря Кейта Мэллори звали величайшим альпинистом своего времени. Медленно, методично он рукой исследовал поверхность, нащупал трещину шириной не больше спички. С величайшими предосторожностями достал из-за пояса два крюка, молоток и вставил один крюк в щель. Ухватился за него рукой — теперь его держала не только пряжка. Другой рукой вставил в щель второй крюк и вбил его молотком. И скоро Мэллори расположился на скользком карнизе, как у себя дома. Карниз был узким, не более метра шириной в самом широком месте, а длину его было определить не возможно, обе его стороны терялись во мраке

На высоте около метра новозеландец забил в поверхность утеса еще один крюк, продел в проушину крюка конец веревки и завязал узел, лишь после этого оглянулся и посмотрел вниз.

Каждые семь-восемь секунд очередная волна подхватывала каик и швыряла его об утес. Кранцы не помогут. Скоро от судна останутся одни щепки. Возле разбитой рулевой рубки стояли три человека. Брауна не было. Двигатель работал, шум его то усиливался, то ослабевал. Браун водил каяк взад и вперед вдоль обрыва, удерживая его, насколько это было в человеческих силах на одном месте. Браун понимал, что жизнь их всех в руках Мэллори и в его собственных.

Каик в очередной раз ударило об утес, Стивенс не удержался на судне, его бросило на скалу. Ударившись о нее, он рухнул в море. Юноша должен был утонуть или погибнуть, расплющенный бортом судна, но в следующее мгновение чья-то могучая рука подхватила его и вытащила на палубу, словно мокрого щенка.

— Живей! — кричал Мэллори, бросая им веревку. — Через минуту судно пойдет ко дну. Хватайтесь за веревку!

Он видел, как Андреа и Миллер обменялись несколькими быстрыми словами, как они трясли и колотили Стивенса, приводя того в сознание

Андреа поставил Стивенса на ноги, сунул ему в руки веревку и, когда каик вновь оказался на гребне волны, сильно подбросил юношу вверх. Мэллори протянул к лейтенанту руку, и секунду спустя тот сидел, прижавшись спиной к скале, ошеломленный с затуманенной головой, но в безопасности.

— Теперь твой черед, Миллер! — крикнул капитан. — Скорей, старина!

— Минуту, шеф! — Мэллори мог бы поклясться, что Миллер ухмыляется. — Зубную щетку забыл.

Вместо того чтобы схватиться за веревку, янки кинулся в кладовую.

Несколько секунд спустя капрал появился, но без зубной щетки. Зато в руках у него был большой зеленый ящик со взрывчаткой, который через мгновение взлетел в воздух, подброшенный могучими руками Андреа. Чисто автоматически, Мэллори наклонился и схватил груз, но потерял равновесие и едва не упал — ящик весил никак не меньше двадцати пяти килограмм. Стивенс, который одной рукой держался за крюк, успел поймать новозеландца за пояс. Юноша дрожал от холода и волнения, но уже пришел в себя.

Подхватив очередной брошенный ему груз — рацию, упакованную в водонепроницаемую ткань, Мэллори яростно заорал: