Полярный конвой. пушки острова наварон. (сборник)

— Как там дела, Браун?

— Дела идут, сэр. Почти собрал.

Мэллори облегченно кивнул:

— Сколько еще возиться? Час?

— Около этого, сэр.

Мэллори опять взглянул на Стивенса и Андреа. — Ну, вроде бы все складывается не плохо. Через час отчаливаем. Будет уже достаточно темно, чтобы наши друзья наверху не могли вести по нам прицельный огонь, но еще достаточно светло, чтобы пройти по этому извилистому проходу между рифов.

— Вы полагаете, сэр, что они попытаются нас задержать? — Голос Стивенса звучал слишком ненатурально. И он боялся, что Мэллори заметил это.

— Не думаю, что они выстроятся вдоль берега и помашут вслед, пожелав счастливого пути. — Сухо заметил Мэллори. — Как вы полагаете, Андреа, сколько их там?

— Я видел двоих, — задумчиво ответил Андреа. — Их трое или четверо, капитан. Маленький пост. Вряд ли их там больше.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Мэллори. — Основной гарнизон находится в деревне, в семи милях отсюда, судя по карте. И не похоже… — он осекся и напряженно прислушался, ругая себя за то, что не поставил дозорного. На Крите такая халатность стоила бы ему жизни. Мэллори выбрался на палубу. Оружия он не взял, а прихватил полбутылки мозельского. Старательно изображая пьяного, Мэллори проковылял по палубе и чуть не свалился за борт. На берегу, в десяти метрах от него, стоял немецкий автоматчик. Мэллори нагло уставился на него, и, прежде чем снизойти до разговора, встряхнул бутылку и приложился к горлышку.

Худое загорелое лицо немца исказила гримаса гнева.

Мэллори не обратил на это внимания. Небрежно обтер губы рукавом черной куртки и сверху вниз вызывающе посмотрел на солдата.

— Ну, какого черта тебе нужно? — нахально и неторопливо спросил он, как истинный островитянин.

Мэллори увидел побелевшие суставы пальцев на стволе автомата. Мелькнула мысль: не переборщил ли он? За себя он не беспокоился, — в машинном отделении затихли, а рука Дасти Миллера никогда не оказывалась слишком далеко от автоматического пистолета с глушителем, — но ему не хотелось осложнений. По крайней мере сейчас, находясь под прицелом двух «шпандау» на сторожевой башне.

Солдат едва сдержал себя. Требовалась наблюдательность Мэллори, чтобы заметить следы колебания и растерянности. Греки, даже полупьяные, никогда не разговаривали с оккупантами в таком тоне, если не чувствовали своего превосходства в силе. Мэллори и рассчитывал воспользоваться этим.

— Что за судно? Куда направляетесь? — солдат говорил по-гречески медленно, с паузами, но вполне сносно.

Мэллори опять приложился к бутылке, сладостно причмокивая губами, сделал глоток-другой и, оторвавшись от горлышка, любовно посмотрел на нее.

— Очень мне нравится в немцах умение делать прекрасное вино, — громко сказал он. — Спорю, что вам нельзя попробовать его! Угадал? А пойло, которое делают на материке, начинено смолою так, что его можно употреблять только вместо горючего для фонарей. — Он умолк на минуту. — Конечно, если вы знаете честных людей на островах, они достанут вам немного узо [48] , но мало кто из наших может делать вина лучше мозеля или рейнвейна.

Солдат поморщился. Как большинство военных, он презирал предателей, даже если они были на их стороне. Правда, в Греции предателей оказалось не так уж много.

48

Узо — греческая анисовая водка.

— Я спрашиваю, что за судно и куда идет? — холодно повторил он.

— Каик «Агион». Идем на Самос, — гордо ответил Мэллори и добавил значительно: — По приказанию.

— Чей приказ? — спросил солдат.

— Господина коменданта Вати, генерала Крейбеля, — почтительно сказал Мэллори. — Вы, конечно, слышали о герре генерале, правда? — Мэллори знал, это подействует: о командующем десантными войсками генерале Крейбеле, поклоннике железной дисциплины, знали далеко за пределами островов. Мэллори мог поклясться, что лицо солдата побледнело, но тот не успокоился.

— Бумаги есть? Рекомендательные письма?

Мэллори устало вздохнул и повернулся к рубке.

— Андреа! — позвал он.

— Чего надо? — Массивная фигура грека показалась в проеме. Он слышал разговор и продолжал игру Мэллори: открытая бутылка вина почти скрывалась в его лапище. Он подошел поближе и сказал недовольно: — Не видишь, я занят. — Потом оглядел солдата и так же недовольно спросил: — Чего ему?

— Наши пропуска и рекомендательные письма герра генерала. Они внизу в каюте.

Андреа с ворчанием спустился вниз. На берег перебросили канат, подтянули корму и передали солдату бумаги. Они были сделаны отлично. Вплоть до фотостатического факсимиле генерала Крейбеля ничто не могло вызвать ни малейшего подозрения в их оформлении. Солдат вернул бумаги с невнятными словами удовлетворения.

Только сейчас Мэллори разглядел, что перед ним совсем юнец, лет девятнадцати: чистое открытое лицо, не похожее на лица молодых фанатиков из эсэсовских дивизий, осмысленные живые глаза. Мэллори подумал, что ему не хотелось бы убивать этого мальчишку в солдатской форме.

Он сделал знак Стивенсу. Тот передал ему полупустую корзину с бутылками мозельского, Мэллори указал в сторону сторожевой башни:

— Сколько вас там наверху?

Солдат мгновенно насторожился, на лице вновь появилось враждебное и недоверчивое выражение. Он глухо спросил:

— Зачем вам это?

Мэллори с притворным отчаянием простер вверх руки, простонал и огорченно обратился к Андреа:

— Ты видишь, какие они? Никому не доверяют. — Он обернулся к солдату и доверительно произнес. — Мы не хотим создавать себе хлопоты всякий раз, когда сюда заходим. Мы пойдем на Самос еще раз через пару дней. У нас тут осталось несколько бутылок мозельского. — Генерал Крейбель хорошо снабжает э-э-э… своих специальных агентов. Да, вам наверху, на солнце, видно, не сладко приходится. Вот, бери по бутылке на брата. Сколько нужно?

Успокаивающее упоминание о том, что они вновь вернутся, имя генерала и заманчивое предложение окончательно лишили солдата подозрительности. Помогло наверняка и то, что немец представил себе реакцию товарищей. Если те узнают, что он отказался от вина…

— Нас только трое, — недовольно пробурчал солдат.

— Вот три бутылки, — поощрительно сказал Мэллори. — В следующий раз привезем вам рейнвейн. Прозит! — Он встряхнул своей бутылкой, показывая хорошие манеры перед немцем, и добавил гордо: — Ауфвидерзеен.

Солдат пробормотал слова благодарности, постоял в нерешительности, сконфуженно поглядел на бутылки, круто повернулся и неторопливо зашагал по берегу, держа в руках бутылки.

— Всего трое. Это облегчает задачу, — подытожил Мэллори. И…

— Здорово, сэр! Хороший спектакль! — горячо перебил его Стивенс.

— Не то слово, отличный спектакль! — Высунулся из машинного отделения Миллер. — заслуживает «Оскара».

— Благодарю вас, но боюсь, что поздравления несколько преждевременны, — пробормотал Мэллори. Внезапный холодок в голосе озадачил их, все посмотрели в направлении его указательного пальца.