Поместье Кларенс

— Вместе, — повторил Эдвин.

— Вместе. — Она закрыла глаза, но это не помешало слезам просочиться из уголков. — Почему они просто не сказали мне? Почему папа не поговорил со мной? Почему не поделился этой частью себя? Мне бы никогда не было до этого дела. Я просто хотела, чтобы он был счастлив.

Даже если это означало потерять Джоша.

— Это был шок. Попасть в такую ситуацию не только из-за моего отца, но и из-за Джоша. Я, эм, не очень хорошо отреагировала.

Эдвин кивнул.

— Понятно.

— Я закричала. Я сказала кое-что, чего не имела в виду, о том, что никогда больше не хочу видеть ни одного из них. А потом я ушла. Я сделала то, что делала вчера, я ездила по городу несколько часов. Я сняла номер в мотеле и плакала до тех пор, пока не заснула. Это было больно. Потому что они лгали мне. Прятались. Особенно папа. Почему он просто не сказал мне? Зачем заходить так далеко? Когда они могли бы просто рассказать мне об этом. Почему?

И у нее никогда не будет шанса спросить.

Слезы текли по ее лицу, и она не могла достаточно быстро их остановить.

— Я пришла домой на следующее утро. Мне нужно было собрать свои вещи для занятий. В доме было тихо, и я подумала, что, может быть, папа уехал в кампус. Но его портфель лежал на обеденном столе, а он никогда никуда не ходил без этого портфеля.

Она купила его ему в качестве поздравления в тот день, когда он закончил свою книгу.

— Я нашла его в его комнате. — Ее горло было как наждачная бумага, но остановиться было невозможно. — С бутылкой водки и пузырьком снотворного. Они сказали, что это была случайная передозировка.

— Кассия. — Эдвин отпустил ее руку, чтобы заключить в объятия и прижать к своей груди. — Черт возьми, мне жаль. Мне так жаль.

— Мне тоже.

Исчезнут ли когда-нибудь образы того дня? Неправильный цвет щек ее отца, пепельный и полупрозрачный. Его грудь не двигалась, даже когда она прижалась ухом к его сердцу, зная, что ее встретит тишина. Его глаза, такие же карие, как у нее, закрылись навсегда.

— Почему? — всхлип вырвался наружу. — Почему он бросил меня?

— Рыжик. — Эдвин прижал ее крепче, когда с ее губ сорвалось еще одно рыдание. И тогда всякая надежда удержать свои эмоции под контролем испарилась.

— Я даже не могу вспомнить, что я им сказала, — выдавила она, ее слова были приглушены его грудью. — Когда я поймала папу и Джоша. Я знаю, что была зла. Мне было больно. И я просто продолжаю пытаться вспомнить, но это похоже на то, что тот момент исчез из моей памяти. И я не знаю, сказала ли я что-то такое, что заставило папу…

— Прекрати. — Эдвин встряхнул ее. — Ты не можешь взять на себя ответственность за это. Это не твоя вина.

Может быть, это и не так. Но это ничуть не облегчало реальность.

— Я скучаю по своему папе.

Ей не хватало его смеха. Она скучала по его дрянным шуткам. Она скучала по тому, с каким восторгом он относился к истории. Она скучала по тому, как он обнимал ее и как загорались его глаза, когда она входила в комнату.

И это страстное желание увидеть его снова, извиниться и сказать ему, что, несмотря ни на что, она любит его, никогда не исчезнет.

Только сегодня вечером ей не пришлось нести это бремя в одиночку. Поэтому она прижалась к Эдвину, позволяя ему утешать ее, пока она плакала. Кассия не была уверена, как долго длился ее срыв, но, когда она отстранилась, рубашка Эдвина была мокрой.

— Прости.

— Не извиняйся. — Он провел рукой по ее волосам, все еще влажным после душа. — Все это произошло только прошлой весной?

— Да. — Она кивнула, насухо вытирая лицо. — Когда папа умер, я унаследовала все. Наш дом находился в прекрасном месте, и он расплатился за него. Я продала его и все остальное. Я отчислилась из «Хьюза», потому что это было слишком тяжело. Слишком много людей знали о том, что произошло. Меня тошнило от чужих взглядов. От шепота за спиной. За каждым углом таилось воспоминание. Плюс Джош.

— Ты с ним не разговаривала.

— Он приехал примерно через месяц после того, как я похоронила папу. Он хотел все объяснить. Он сказал мне, что они были влюблены друг в друга. Что ни один из них не был уверен, как мне об этом рассказать. Сказал, что было бы лучше, если бы это осталось между нами. Это казалось… мелким. Как будто он больше беспокоился о том, что я никому не расскажу, чем о том факте, что я потеряла своего отца. Поэтому я сказала ему, чтобы он никогда больше не заговаривал со мной. А на следующий день я позвонила своему дяде по поводу перевода в «Астон».

— Своему дяде? Кто твой дядя? — спросил Эдвин.

— Генри Нилсон.

Его глаза расширились.

— Декан Нилсон?

— Ага. Брат моего отца. Они не были близки.

Кассия помнила, что в детстве видела своего дядю всего несколько раз. Но он был единственной семьей папы, и, к чести дяди Генри, он присутствовал на похоронах, помогая ей с приготовлениями. Он также помог ей сориентироваться в процессе продажи дома и оформления отцовского наследства.

— Вот почему ты приехала в «Астон», — сказал Эдвин. — Из-за своего дяди.

— Он смог добиться моего перевода сюда. Я использовала свое наследство для оплаты обучения. Когда я нашла объявление Айви о сдачи комнаты, я подпрыгнула. Я не могла позволить себе большего. Все, что у меня было, ушло на колледж.

На ее будущее.

— Нилсон. — Было странно слышать ее фамилию — или прежнюю фамилию — произнесенную Эдвином. — Ты когда-нибудь разговариваешь с ним?

— Нет. Я сменила свое имя перед тем, как перевестись сюда, потому что я просто… я больше не хотела быть Кэсси Нилсон.

— Пока не появились Айви и Майкл, — пробормотал Эдвин.

— Я ненавижу, что они знают. — Или что Майкл знает. Возможно, Айви сказала Эдвину правду о том, что не читала отчет своего детектива. Как бы то ни было, это был только вопрос времени, когда ее секреты станут достоянием общественности.

— Люди все равно узнают, не так ли? — проворчала она.

— Кого, черт возьми, волнует, что говорят люди?

Она грустно улыбнулась ему.

— Меня.

Его лицо смягчилось.

— У тебя прекрасное сердце, Кассия. Мы пройдем через это.