Поместье Кларенс

Может быть, Айви действительно было место в тюрьме. Может быть, ее следовало бы запереть за решеткой, где она никому не смогла бы причинить вреда.

Рядом с ней стояла полупустая бутылка каберне. Рядом с ней лежала белая таблетка, которую она украла из сумочки своей матери.

Айви не приняла ее в больнице. Но и в унитаз не спустила. Вместо этого она хранила таблетку в ящике стола. Сегодня вечером она сама собой вернулась к ней в руку.

Она снова наполнила свой бокал вином, сделала большой глоток, затем открыла следующее электронное письмо, просматривая оскорбления.

Ты сука. Ты украла моего сына. Гнить тебе в аду.

Это сообщение было особенно неприятным, поэтому она перешла к следующему. И такому же болезненному.

Прошло много времени, с Хэллоуина и инцидента с Купером Кеннеди, с тех пор как Айви ушла в запой, перечитывая электронные письма. Сегодня вечером слова роились в ее голове. Тысяча шершней, каждый из которых больно жалил.

Почему она не могла удалить их? Почему она продолжала читать новые сообщения, которые присылались раз в неделю? Все, что ей нужно было сделать, это нажать на значок блокировки. Одно легкое касание ее пальца, и все закончится. Удалить виртуальную папку, и боль прекратится.

Только вот ни черта не прекратиться. Этому не было конца.

Потому что боль не имела никакого отношения к электронным письмам. Боль не проходила, что бы Айви ни читала в темноте ночи, поэтому она перешла к следующему электронному письму, затем к следующему.

Несколько злобных слов от женщины на другом конце города были ничем по сравнению с отвращением к себе и чувством вины, которые Айви заперла внутри.

Еще одно электронное письмо, и она отправится спать. Еще одно электронное письмо, и она заснет. Надеясь, что это поможет ей забыть о сегодняшнем ужасном ужине в честь Дня благодарения и о катастрофе, постигшей ее семью.

Но сначала еще одно электронное письмо.

Она сделала глоток вина, затем нажала на следующее электронное письмо. Она успела прочитать половину, когда на ее телефоне зазвенело сообщение.

Это Тейт? Пожалуйста, пусть это будет Тейт.

Она не получала от него вестей уже десять дней. Ни разу с тех пор, как она отослала его в больнице.

Я дам тебе сегодняшний день. Но мы еще не закончили. И мы обсудим это.

Как много нужно было обсудить.

Айви могла винить только себя. Она сильно надавила. Но, как бы глупо это ни было, она надеялась, что он окажется достаточно сильным, чтобы выдержать это. Что, как бы сильно она ни толкала, он не сдвинется с места.

Когда она открыла свой телефон, ее сердце упало. Сообщение от Майкла.

Не Тейт Леджер. Черт.

Она не могла винить его. Такой мужчина мог бы заполучить любую женщину, какую пожелает. Зачем связываться с такой девушкой, как Айви? Испорченной. Эгоистичной. И, учитывая ее одержимость этими электронными письмами, очевидно, мазохистской.

Ты дома?

Она напечатала свой ответ на сообщение Майкла.

Да

Тогда открой свою дверь

Год назад, черт возьми, два месяца назад это привело бы Айви в восторг. Вот только Майкл потерял свою привлекательность. Его очарование потускнело по сравнению с темноволосым мужчиной, который покорил ее сердце.

Вздохнув, она закрыла свою электронную почту и встала, направляясь вниз, чтобы открыть дверь.

— Привет.

— Привет. — Он грустно улыбнулся ей. — Ты в спешке ушла с ужина.

Она пожала плечами, когда он вошел внутрь.

Бамфорды были сегодня вечером на вечеринке в честь Дня благодарения у ее родителей. Отец Майкла и ее отец, вероятно, заперлись в папином кабинете, пили виски и хвастались сексуальными наклонностями своей последней любовницы. Их матери, скорее всего, обменивались таблетками и обсуждали свои последние посещения медицинского центра.

— Поссорилась со своим отцом? — спросил он.

— Да. Ты слышал?

— Довольно сложно было этого не сделать.

Она поморщилась. Чертовски здорово.

Итак, вся званая вечеринка слышала, как она назвала своего отца мудаком-манипулятором. Не то чтобы это была неправда. Вот только слишком много лет ее учили — мать и ее собственный опыт, — что всякий раз, когда ты выводишь Дэвида Кларенса из себя, он отвечает тем же.

Завтра она ожидала увидеть в своем почтовом ящике электронное письмо другого типа. Сообщение от ее отца, напоминающее ей вести себя прилично. Напоминающее ей о том, что было поставлено на карту.

Поместье Кларенсов.

Она оглядела фойе, чувствуя комок в горле. Может быть, ей стоит начать прощаться с этим местом прямо сейчас.

— Я обречена.

— Или… тебе нужно просто извиниться перед своим отцом. Пресмыкаться. Загладить свою вину.

— Я не смогу извиниться. — Она покачала головой. — Он зашел слишком далеко.

Сегодня вечером, после ужина из пяти блюд, отец отвел ее в сторону для лекции, которая закончилась тем, что она выбежала за дверь.

После того как он расстроил ее карьерные планы в Смитсоновском институте, Айви решила попробовать зайти с другой стороны. Вместо того чтобы идти работать в его компанию, она решила, что продолжит учиться. В конце концов, у большинства ученых-историков за плечами были годы высшего образования, прежде чем они начинали работать или становились профессорами.

В прошлом месяце Айви потратила часть своего свободного времени на изучение магистерских программ в «Астоне». Она поговорила со своими любимыми профессорами и, получив их восторженную поддержку, подала заявление.

Каким-то образом папа пронюхал об этом. Очевидно, Айви недооценила его интерес к ее будущему.

Сегодня вечером он сказал ей, что если она поступит на любую магистерскую программу, кроме МДА (прим. ред.: МДА — Магистр Делового Администрирования), то может попрощаться с поместьем.

— Я не хочу такой жизни, какой он хочет для меня, — призналась она.

Майкл шагнул ближе, заключая ее в объятия.

— Это всего лишь работа, Айви. Неужели работать на него действительно так плохо?

Да.

Она не ожидала, что Майкл поймет. По правде говоря, Эдвин тоже не понимал. Каждый из них был готов работать на своих отцов. Каждый из них был готов потратить время на то, чтобы получить то, что ждало его за ближайшим горизонтом.

Наследие.

И Майкл, и Эдвин были готовы унаследовать империи своих отцов.

Для Айви же годы корпоративного однообразия стали бы пыткой. Эдвин бы не зачах под тяжестью совещаний, электронных таблиц, финансовых прогнозов и стресса, связанного с тем, что он женщина в мире мужчин.

— Я думаю… — Ее тело прижалось к телу Майкла. Она расслабилась в его объятиях не потому, что жаждала его объятий, а потому, что сегодня вечером они были единственными доступными. Это, и она была пьяна. — Я думаю, что сдамся.

— Это не будет длиться вечно. Кроме того, в конечном итоге тебе это может понравиться.