Помощница лорда-архивариуса

– Что это значит, господин Дрейкорн? Он говорил о моей удивительной жизненной силе, огромном потенциале. Вы тоже это видите?

– Да, – не стал скрывать господин Дрейкорн, – весьма любопытное явление. Я не так подкован в этом вопросе, как Крипс, но могу чувствовать, что в вас скрыто куда больше, чем кажется. Это меня весьма интересует, Камилла, но ответов на вопросы пока дать не готов. Очень странные события происходят с вами. У Кордо глаз наметан.

– А вдруг Крипс будет меня преследовать?

– Не стоит этого опасаться. Крипс – не чернокнижник-отщепенец с площади Циркус, торгующий жертвенной человечиной. Теурги высшего ранга блюдут репутацию и чтят законы. В особенности Крипс. Он – кандидат на членство в Совете Одиннадцати. У него много врагов, которые будут рады свалить его, дай малейший повод. Не представляете, как тяготят Крипса выходки сестры. Ситуация была неприятная, но вам ничего не грозило. В Адитуме не похищают девушек, даже таких одаренных, как вы. На жертвенный алтарь попадают только по приговору триумвирата. Не стоит обращать внимание на болтовню Кордо. Он может казаться маньяком, но против вашей воли ничего не сделает.

– И все же он ужасен.

– Еще пять лет назад Крипс был весельчаком-балагуром, на свой лад добрым и отзывчивым. Ваши старейшины в общине говорят правду. Со временем теурги становятся не такими, как обычные люди. Вопрос в том, только ли теургам грозит участь превратиться в чудовищ в нашем просвещенном мире Магии и Прогресса.

Неожиданно господин Дрейкорн встал, подошел к окну, отвернулся и сухо произнес:

– Все мы платим за прогресс огромную цену, Камилла.

Помолчав, он вновь взглянул на меня и продолжил:

– В первые годы после прихода магии в наш мир в империи царил хаос. Затем, после заключения Второго Пакта, хаос попытались усмирить, загнать в рамки, приемлемые для цивилизованного общества. Но рамки эти раздвинулись; гуманизм потерпел поражение. Узаконенное убийство ради высшей цели более не считается неприемлемым. На алтарь отправляются преступники и неугодные, подданные и враги империи. Мы говорим: они заслужили такую участь. В смерти они приносят больше пользы, чем в жизни. Если хотите, это естественный закон природы: гнилое и негодное должно умереть, чтобы сильное и доброе могло существовать в лучших условиях, чем раньше.

Но можно ли назвать наше общество прогрессивным? Мы считаем, что прогресс – когда достигают больших целей малыми усилиями. И что же стало целями граждан нашей империи? Удобная, комфортная жизнь; власть и богатство, которых мы добиваемся не своим трудом, знаниями и усердием.

Мы зависим от существ из иного мира, логику и стремления которых никогда не сможем понять. Империи не нужна наука, не нужны те, кто познает наш собственный мир. Нет смысла тратить силы и средства на поиск нового, когда все можно получить просто так, заплатив чужими жизнями.

И тут господин Дрейкорн произнес слова, которые повторяли то, что не раз приходило мне на ум.

– Магия демонов – сила, абсолютно чужеродная этому миру. Она манит обещаниями бесконечных возможностей, порабощает, затуманивает голову так, что люди забывают о том, как быть людьми, и начинают жить по правилам, которые навязывают демоны. Вы сами видели, в каких монстров мы превращаемся.

Я молчала, пораженная его словами. Перед глазами вновь встала страшная сцена, на которой я присутствовала лишь час назад. К горлу подкатила тошнота. По щекам покатились слезы.

Господин Дрейкорн цокнул языком и проговорил с досадой:

– Опять я заставил вас плакать!

Сквозь влажную, соленую пелену я смотрела на стоящего передо мной высокого, статного и расстроенного моими слезами мужчину. В раздражении он скрестил на груди руки – красивые руки с длинными, сильными пальцами; и тут против воли представила, как эти пальцы поудобнее перехватывают рукоятку ритуального кинжала и плавным, неумолимым жестом подводят его к хрупкому человеческому горлу. Вспомнила, что говорил Кордо Крипс о безжалостности Джаспера на посвящении. Вспомнила его слова о «других планах».

Так ли хорошо я успела узнать хозяина? Он теург и один из лучших. Несмотря на речь о коварстве магии, он продолжал служить ей.

Сердце сдавил страх; вновь показалось, что вижу перед собой грозного незнакомца.

Я вытерла глаза, выпрямилась, заглянула хозяину в лицо и задала вопрос, зная, что ответ будет ужасен, и лучше бы мне промолчать.

– Скажите, гран-мегист Дрейкорн – сколько людей принесли в жертву лично вы? Десятки или сотни? Скорее, второе – ведь не зря вас называют одним из самых одаренных теургов. Вы заботитесь о том, чтобы ваши жертвы не чувствовали боли? Они улыбаются, замирают в блаженстве, когда ваш ритуальный кинжал вспарывает им горло?

Темные глаза сверкнули зло и страшно.

– Я знал, что вы зададите этот вопрос, госпожа Камилла, и готов ответить на него. Вижу, ваше личико исказило отвращение – мысленно гадаете, сколь велика будет названная цифра. Что ж, слушайте. Оправдываться не собираюсь.

Я был посвящен в теурги в восемнадцать лет. За прошедшие годы от моего ритуального кинжала погибло два человека.

Первого я убил, когда проходил обряд посвящения. Это обязательная жертва, без нее стать теургом невозможно. Прекрасно помню его – пожилой мужчина, грузный, неопрятный. Отправлен на алтарь приговором судебного триумвирата за растление и убийства малолетних. Перед казнью его ввели в транс, он улыбался, пускал слюну и вслух вспоминал свои ужасные подвиги. Убить его было легко. Я сделал это быстро и безболезненно.

Вторую жертву я принес в девятнадцать. Ходил тогда в учениках у теурга-стратега Карадоса. Он призвал демона, чтобы освободить пленных. Враги захватили гарнизон на нашей территории. В плену оказались семьи офицеров, их жены и дети. Фаракийцы грозились убить всех до рассвета. Прислали посыльного с головой юной жены полковника Аргейма. Вызванный демон в два счета соорудил подземный проход, через который наши лазутчики проникли в гарнизон – сами демоны не могут уничтожать людей. Удалось спасти всех.

Эту жертву я тоже помню хорошо. Юный парень, почти мой ровесник. Не знаю, за какие прегрешения его приговорили к смерти – утешаю себя тем, что в те года за пустяки на жертвенный алтарь не отправляли. Он наверняка совершил что-то ужасное. Его в транс не вводили; он был угрюм и равнодушен. Своей жизнью он заплатил за жизнь тридцати других людей.

Господин Дрейкорн отвернулся и подошел к окну. Не глядя на меня, спросил:

– Довольны ответом, госпожа Камилла? Кроме тех двоих на алтаре я не убивал никого. Но без лишних раздумий расправлялся с жертвенными животными. Сотни раз присутствовал на ритуалах, входил в транс и договаривался с демонами. Молча наблюдал, как делают свое дело теурги-сакрификулы – во время призыва они исполняют лишь одну роль, за что их называют мясниками. При каждом удобном случае я сбегаю из церемониальных залов Адитума в море. Там, на кораблях, все устроено так, как двести лет назад. Магия почти не используется. Я провожу много времени на чужой земле. Демоны редко приходят к жителям других стран, они привязаны к нашему злосчастному полуострову.