Помощница лорда-архивариуса

Наконец, Шер позвала к столу. Я чинно уселась и тут же оказалась под градом вопросов: сколько мне лет? Как долго я живу в столице? Где я ютилась, пока не попала в дом лорда-архивариуса? Нравится ли мне там работать? Как удается ладить с хозяином? Есть ли у меня возлюбленный?

Спрашивала Шер в лоб, скромностью не отличалась. Сначала я была обескуражена ее напором, но вскоре оттаяла.

Во время беседы вглядывалась в живое, веселое лицо: мне казалось, что я где-то видела Шер раньше, но где? Этот голос ни с чем не спутаешь – определенно я слышала его! Загадка не давала покоя: я знала, что буду терзаться, перебирать воспоминания, пока не отыщу нужное.

Чай был выпит, печенья съедены, и Шер хлопнула широкой ладонью по столу – ей нравился этот жест, и проделывала она его с видом капитана или полководца, планирующего важную операцию.

– Я рассказала о тебе девушкам – вечером посидим в трактире «Слепой стрелок». А пока – как насчет прогуляться по Предгороду и Котлам? На выходных у меня заведено брать корзину со снедью и навещать местных оборванцев. Видишь ли, мы с отцом считаемся бессовестно богатыми. Господин Дрейкорн платит отцу столько, что нам век не потратить, даже если будем есть трюфеля целыми днями и наймем десяток бес-лакеев, чтобы эти твари начищали нам обувь своими мерзкими потусторонними лапами. Я тоже молодец – уж два месяца как выбилась в смотрящие по цеху на консервной фабрике Крамса. Совесть не позволяет забыть старых друзей, которые живут как беспризорные дворняги – очень бедные, оглодавшие дворняги, – вот и помогаю, чем могу. Хочешь со мной? Отец сказал, ты немного умеешь врачевать. Твоя помощь придется кстати. Развлечение так себе, понимаю, но обещаю показать на улицах Котлов немало забавного.

Я согласилась – без особой радости. Однако отказать Шер было невозможно.

Занятие это было мне знакомо. Раз в месяц девушки из общины под руководством одного из младших старейшин обходили дома бедняков Олхейма. Бедняки неохотно пускали послушников в свои хижины и старались выпроводить как можно скорее. Неудивительно: в довесок к каждому преподнесенному окороку (не всегда свежему) или поношенному плащу им приходилось получать стопку религиозных трактатов и выслушивать долгие нравоучения.

Мы собрались. Шер накинула поверх платья добротный полушубок из белой овчины, подхватила тяжелую корзину, вторую, поменьше, сунула мне. Я поглядывала на нее с завистью: в отличие от Шер, я была одета не лучшим образом. Мое новое пальто и брючный костюм сгинули в общине. Сегодня пришлось поверх нарядного костюма, который я надевала для злополучного приема в Адитуме, накинуть общинную шаль, одолженную подругой; впрочем, в квартале бедняков она смотрелась куда уместнее, чем наряд, который она скрывала. Но все же придется, видимо, воспользоваться щедростью господина Дрейкорна и опустошить выданный конверт.

Я думала, что неплохо знаю окраины Аэдиса; оказалось, самые гнусные и жалкие кварталы я еще не видела.

Шер привела меня в лабиринт узких улочек. Трехэтажные дома тесно жались друг к другу; в каждом втором доме пестрела дешевыми товарами лавка или щерился распахнутыми дверями трактир. Запахи несвежего пива и жареной еды смешивался со зловонием подворотен, где бездельники всех мастей подпирали покрытые сажей стены и громко перекрикивались зычными голосами.

Завидев Шер, они почтительно касались картузов. Шер снисходительно кивала в ответ и шагала дальше широкой мужской походкой. Мы двигались неровным курсом, огибая ямы, лужи нечистот и кучи грязи; едва успевали уворачиваться от тяжелых фургонов и телег, которые громыхали взад и вперед. Под ногами чавкал снег, черный от золы.

Чем дальше мы углублялись в трущобы, тем больше людей появлялось из тесных двориков, переулков и подворотен: моряки, выпивохи, чернорабочие, попрошайки, угольщики, поденщицы, торговцы печеным картофелем и жареной рыбой, потрепанные девицы и тощие беспризорники. Моя новая подруга шествовала среди разношерстного люда как императрица на обходе владений. Казалось, ее знали все, и она знала всех. Ее окликали, дергали за рукав, выспрашивали новости, делились сплетнями, сетовали на несчастья. У Шер для каждого находилась пара слов.

Время от времени мы сворачивали в переулки и заходили в дома. Спускались по узкой лесенке в подвал или карабкались наверх, попадали в тесные, переполненные комнаты, где жили несколько семей одновременно. Плесень на стенах, отвалившаяся штукатурка на потолке, пыль и кучи мусора в углах, ворох грязного тряпья на кровати.

Стоило Шер появиться в неприглядном жилище, его обитатели выползали на свет и начинали суетиться, как тараканы.

Шер опустошала корзину, раздавала съестное и лекарства. Помогала советом, утешала, наводила порядок.

– Как дела, Мара? – громко спросила она изможденную женщину с мутным взглядом. – Слышала, твой старший сын потерял работу на прошлой неделе. Скажи ему, пусть заглянет в скобяную лавку на рынке. Там был нужен помощник. Я замолвлю словечко.

Тут же, заметив большой синяк у женщины под глазом, Шер возмутилась:

– Опять работа муженька? Пора поучить его уму-разуму.

C продавленной кровати у окна Шер могучими руками выдернула тощего мужичка и отвесила ему пару оплеух, пока тот бессмысленно моргал глазами и пытался огрызаться.

– Еще раз поднимешь на жену руку, Барт, – рявкнула Шер, – сдам остроголовым. Я твои делишки хорошо знаю, не отвертишься от жертвенника, мерзавец!

Я робко жалась в углу.

Из-под разбитого стола выполз грязный мальчишка. Шер поймала его, разглядела свежие ссадины на голове:

– Камилла, душка, есть работа для тебя. Будь добра, подлатай этого разбойника, как умеешь!

Я с радостью взялась за дело; в моей корзинке, собранной Шер, нашлись бинт, корпия и кое-какие медикаменты.

Странное развлечение приготовила мне Шер! Почти до самого вечера мы бродили по Котлам, среди страшной нищеты.

Меньше всего я ожидала, что проведу день таким образом, но разочарована не была. Нет ничего целебней для сердца, чем возможность помочь тем, кому пришлось в жизни намного хуже.

Мы обошли не меньше десятка домов. Везде Шер встречали как долгожданного гостя, беспрекословно повиновались ей и заглядывали в рот. Для меня нашлось немало работы: смазывала фабричным ожоги от демоновой ифрит-кислоты, залечивала чистильщикам укусы, оставленные диплурами, и даже бинтовала ссадины трактирным вышибалам. Больше всего меня поразило обилие резаных и колотых ран на шеях и запястьях; на вопрос, где мои пациенты умудрились заработать порезы, получала невразумительное мычание.

Корзинки наши потихоньку пустели. Посоветовавшись с Шер, я разменяла пару банкнот из конверта и время от времени оставляла пару декатов там, где в них нуждались больше всего.

Но в корзине Шер были не только продукты и лекарства: пару раз я заметила, как она вытаскивала со дна отпечатанные листы с крупными заголовками и украдкой вручала их тем обитателям трущоб, которые умели читать.

И беседы она вела довольно странные.

– Завтра там, где договорились, Лерой? – вполголоса поинтересовалась она у крепкого парня в рабочей одежде и переднике грузчика, который вроде как без дел сидел на перевернутых ящиках возле лавки. – Приведи всех, кого сможешь; намечается веселенькое дельце. Но следи, чтобы не увязались остроголовые.