Попаданка в семье драконов

– Оиии, – Пушинка, поднявшись на задние лапки, передние складывает под подбородком.

«Обожаю решительных мужчин», – сообщает мне мысленно.

«Он мой», – напоминаю сурово.

Дедушка, несколько раз всплеснув руками, выдыхает:

– Это безумие… чистой воды.

Раздражение Арена проявляется только в ощутимых мной эмоциях, внешне он собранно-спокоен:

– Это не безумие, это единственный способ принять бой на наших условиях. Как только Безымянный ужас окажется здесь, отправим в Нарак Сарана с отрядом достаточно сильным, чтобы не допустить запечатывания врат с той стороны. Эзалон пойдёт с ними и попытается уговорить демонов на совместное сражение. Не получится – будут удерживать переход. Если армия не справится с Безымянным ужасом, отведём его подальше и будем эвакуировать неодарённых жителей в Нарак, одарённых можно в признанные миры – кого куда получится. Потом запечатаем врата изобретённым демонами способом.

От изумления приоткрываю рот. Арен уже всё продумал и решил… Ланабет вздёргивает подбородок – она, похоже, таким планом довольна и даже горда. Видар с дедулей переглядываются.

– Дерзко, – Санаду оборачивается.

Вздрагиваю: на белой, как мел, коже вокруг ввалившихся алых глаз проступают сетки капилляров. Вены некрасиво вздуты на шее, пальцах с заострившимися когтями.

Что с ним? Почему?..

– Впервые видишь голодного архивампира? – Санаду криво улыбается, обнажая выступающие клыки. Причём заострились не только сами клыки, но и зубы рядом с ними. – Привыкай.

Ему бы в напитанные магией эльфийские леса сейчас, только не пустят.

Холодок пробегает по нервам:

– Ника?

– Пока ослабление магического фона сказывается на ней не так сильно. – Санаду обращается к императору. – Если это безумное сражение состоится, архивампирам и старшим вампирам потребуются жертвы, вам придётся собрать каторжников и смертников со всего Эёрана.

У меня округляются глаза: они собираются кого-то есть перед боем? Серьёзно?

– Неплохой план, Арен, – Элоранарр складывает руки на груди. – Но противников у него будет очень и очень много.

– Знаю, – кивает Арен. – Займитесь проработкой тактических деталей, нам с Лерой надо решить один вопрос.

Он сжимает мою руку, но я не отвожу взгляда от поджавшего губы императора. Арен его сын, но согласен ли император ради него вступить в такую битву? Ведь в этом сражении можно потерять весь Эёран. И согласятся ли остальные страны рисковать собой ради нас? Даже я не уверена, что наши жизни стоят целого мира…

Ягодицу слегка припекает, будто кто-то приложил горячую руку.

– Лера, кто моя избранная? – Элоранарр смотрит сурово. – Учитывая риск для вашей жизни, ты не имеешь права скрывать от меня…

– Элор, сейчас не до этого! – император ударяет ладонью по столу. – Нам надо…

– Мне нужна моя избранная!

– До встречи, – Арен убирает крылья, окутывает себя и меня огненным вихрем магии телепортации.

Из кабинета императора нас, слегка покрутив, выбрасывает в жёлтую гостиную. Арен успевает придержать меня, спасая от удара лбом о ножку стола.

– Влияние на Эёран усиливается, – Арен поднимает меня и осматривает. – Бери оружие.

Не медля, он забирает с софы и надевает украшенную искусным цветком перевязь с двуручником.

С заглушённым даром Видящей я могу увидеть своё оружие во всей роскоши его физической формы: идеальные пропорции, тончайшие узоры нерукотворной красоты, а лезвие палаша совершенное, словно зеркало – и это после того, как я Рассекающей камни рубила! Маленький пистолет не кажется агрессивным, так и хочется погладить его…

«Лера, что случилось?» – Рассекающая вздрагивает от волнения, блики пробегают по чешуйчатой корзинке эфеса.

Арен протягивает мне взятую с софы перевязь:

– Поторопись, Лера.

Тут же сам застёгивает на мне роскошный пояс. Забрав из его рук кобуру, натягиваю её, объясняя оружию ситуацию:

– Враги уничтожили печать, защищающую мир от проникновения сюда Безымянного ужаса. Он пожирает магию и скоро… скоро будет здесь.

«Ой, что же будет?» – вздыхает Рассекающая.

«Будем всех пронзать!» – заявляет большой пистолет.

Он приятно тяготит руку, и с Рассекающей в другой руке я чувствую себя куда увереннее. Неохотно убираю её в ножны, а Пронзающего – в кобуру.

Выпустив сознание на свободу, обращаюсь к маленькому пистолету:

– Ты всё ещё сердишься?

Рассекающая бодро предлагает:

– Присоединяйся! Твоя помощь будет кстати.

– Постреляем, – соблазнительным тоном предлагает Пронзающий.

В ожидании ответа маленького пистолета я не дышу. Надежда учащает биение сердца: согласись-согласись-согласись…

– Я не для глупых игрищ, – низким, шипяще-рокочущим голосом отзывается маленький. – За это и жизнью поплатиться можно.

Он ответил! Буду считать это хорошим знаком. Мне сейчас очень нужны добрые знамения. Нам всем нужны!

– Лера, пора, – Арен тянет за руку.

– Не скучай без нас, – неожиданно ласково прошу я и возвращаясь в тело.

Развернув к себе, Арен заключает моё лицо в тёплые ладони, смотрит глаза в глаза:

– Лера, сейчас ты мне подыграешь. Что бы ни происходило, делай вид, что всё в порядке и ты согласна с моими словами.

– Х-хорошо.

– А если будет опасно – закройся щитом и держись рядом, – Арен отпускает моё лицо и сжимает руки. – Поняла?

Киваю.

Большой пистолет возбуждённо вибрирует в кобуре, хихикает:

«Кажется, будет весело!»

«Лера, мы не подведём», – обещает Рассекающая, овевая моё бедро теплом.

Вокруг взвивается золотисто-огненный вихрь. Он основательно нас перетряхивает, скручивает и вверх ногами вываливает в серую пыль.

Степной жар тут же припекает спину. Сильные руки Арена приходят на помощь, он поднимает и отряхивает меня и только потом слегка отряхивается сам.

Вдали в мареве раскалённого воздуха дрожит огромный город с опалёнными и мятыми стенами.

– Арен, что мы делаем в Пат Турине?

– Надо разузнать о печати. Будем действовать хитростью. Полетели. Быстро. У нас мало времени, а ближе телепортироваться не получается.

Он мгновенно высвобождает крылья и приподнимается над землёй, закручивает вокруг себя потоки воздуха. Потоки подхватывают и мои распахнувшиеся крылья.

Вздымая пыль, мы мчимся к мрачному Пат Турину. Слева и справа темнеют войска союзников. Зомби по-прежнему торчат в земле, вокруг города будто поле с капустой…