Попасться на крючок

Если бы она не была так шокирована, то, возможно, была бы… в восторге? Прошлой ночью она сделала гораздо больше, чем просто работала над гранжевым плейлистом, чтобы закончить все гранжевые плейлисты. При выборе песен, её решимость бороться за то, чтобы изменить мнение Фокса о себе, только усилилась. Она не собиралась возвращаться в Лос-Анджелес пока он узнает, что может быть чем-то большим, чем просто красивой шуткой. Человек, от которого все ждали, что он выполнит какое-то дерьмовое предназначение просто потому, что он может. Этого не происходит.

И может быть, тот факт, что он мог чувствовать ревность, был косвенным признаком прогресса? Может быть, ревность к ней доказывала ему, что он может захотеть когда-нибудь начать серьёзные отношения с… кем-то ещё?

Если, например, ему и Ханне не суждено быть вместе.

Ханна проигнорировала ужасное жжение в груди и повернулась обратно. — У вас была возможность просмотреть песни, которые я прислала вчера вечером?

— Да. Мы полночи работали над аранжировками.

— Ты будешь ими довольна, — решительно заявил басист, демонстрируя высокомерие музыканта. — Без вопросов.

Скрипач бросил на неё взгляд, в котором было наполовину недовольство, наполовину извинение за своего товарища по группе. — Как только Алана закончит там, мы прогоним песни, чтобы убедиться, что всё это работает для тебя.

Она улыбнулась. — Это было бы здорово, спасибо.

Трио вернулось к своему разговору, а Ханна вернулась к стеклу, чтобы наблюдать за Аланой, Фокс подошёл к ней. — Что это было? — прошептала она ему.

— Что это было, что?

— Ты ведёшь себя странно.

— Я помогаю. Они смотрели на тебя, как на десятиярусный праздничный торт, только что вошедший в дверь. — Ему не совсем удавалось изобразить непринуждённый тон, взволнованная рука поднялась, чтобы почесать щетину на челюсти. — Музыканты — плохие новости — все это знают. Теперь они оставят тебя в покое. Не за что.

Ханна кивнула, делая вид, что воспринимает его серьёзно. — Понятно. — Прошло несколько секунд молчания. — Спасибо за внимание, но не стоит. Мне не нужно, чтобы ты вмешивался. Если кто-то из них заинтересуется, я сама разберусь с этим.

Теперь его взгляд заиграл. — Как разберёшься?

— Решив "да" или "нет". Я способна сделать это сама.

Фокс изучал её, словно через микроскоп. — Почему ты так со мной поступаешь?

Ханна выдохнула смех. — Делаю что? Уличаю тебя во лжи? — Его челюсть, казалось, была готова сломаться, а в глазах читался намёк на страдание. — Если ты ревнуешь, Фокс, — тихо сказала она, — просто скажи, что ты ревнуешь.

Противоречивые эмоции вели войну на его лице. Осторожность. Разочарование. А потом он заметно сдал позиции, стоя перед ней обнажённым и честным. — Я ревную, как чёрт. Казалось, он с трудом набирает воздух в лёгкие. — Ты… моя Ханна, понимаешь?

Она очень старалась не дрожать и не показывать, что происходит внутри неё. Но в её животе на максимальной скорости вращалось колесо обозрения. Неужели он действительно сказал это вслух? Теперь, когда он это сделал, теперь, когда это было открыто, она не могла не согласиться. Она была его уже несколько месяцев. Не стоит нервничать и заставлять его снова быть начеку.

Вместо этого она поднялась на носочки. — Да. Я знаю, — прошептала она ему в губы.

Фокс облегчённо вздохнул, его цвет лица постепенно возвращался. Он выглядел так, словно был на грани того, чтобы сделать ещё одно признание, сказать ещё больше, его грудь поднималась и опускалась. Он смочил губы, его взгляд блуждал по её лицу. Но прежде чем он успел произнести хоть слово, дверь кабинки распахнулась, и в лаунж-зону ворвалась Алана. — Хорошо, ребята. — Она дважды хлопнула в ладоши. — Давайте поговорим о песнях, пока эти двое не начали целоваться, хорошо?

* * *

Справиться с синдромом самозванца после признания Фокса было нелёгкой задачей. Ханна чувствовала, что её тянет в разные стороны, остро осознавая, что мужчина стоит у неё под боком, как столб, его открытая энергия вибрирует, как сырой нерв, и в то же время она была полна решимости наблюдать, как её художественное видение воплощается в жизнь.

Кто она такая, чтобы высказывать своё мнение о музыкальных аранжировках?

Но после третьего дубля в припеве «Вознаграждение моряка» что-то не получалось. Он упал горизонтально в середине, и, как слушателя, её интерес тоже ослаб, когда он должен был быть поглощён. Группа казалась довольной своей точкой зрения, и, черт возьми, они были так хороши. Гораздо лучше, чем она могла ожидать в кратчайшие сроки. Почему бы просто не быть благодарной и не двигаться дальше?

Она стояла рядом с Фоксом в углу комнаты управления, слушая воспроизведение песни через динамик, в то время как по другую сторону стекла группа явно готовилась начать следующую песню. Пробегаясь по строчкам по отдельности.

Может ли она просто прервать этот процесс со своим мнением, которое может оказаться совершенно неправильным?

— Просто скажи им, что тебя беспокоит, — прошептал Фокс ей на ухо, опустив затяжной поцелуй на её висок. — Ты пожалеешь об этом, если не скажешь.

— Как ты можешь сказать, что меня что-то беспокоит?

Он изучал её лицо, почти казалось, что он борется с тяжестью своей привязанности, почти заставляя ноги Ханны разжижаться. — У тебя появляется такое выражение лица, когда ты слушаешь музыку, как будто ты пытаешься забраться в неё. Сейчас это выглядит так, будто дверь заперта, и ты не можешь войти.

— Да, — прошептала она, боль двигалась в груди. Больше она ничего не могла сказать.

Фокс кивнул ей, его собственный голос был напряжённым, когда он сказал: — Выбей её, Ханна.

Адреналин пульсировал в кончиках её пальцев, вместе с белой волной благодарности. Срочная необходимость нахлынула на неё, и она не колебалась ни секунды. Подойдя к микрофону, который протянулся от микшерного пульта, она нажала на кнопку, чтобы заговорить. — Алана. Ребята. Припев песни «Вознаграждение моряка». Когда мы дойдём до "и ветер на моих детей", мы можем сделать паузу и немного приукрасить? Как вы смотрите на то, чтобы вытянуть слово "ветер" на четырёхчастной гармонии?

— Пусть это звучит как ветер, — отозвалась Алана, наморщив лоб в раздумье. — Мне это нравится. Давайте попробуем.

Ханна отпустила кнопку разговора и порывисто выдохнула, чувство радости опустилось с макушки головы вниз, к ногам. Когда она откинулась назад, она знала, что приземлится на тёплую грудь Фокса, их пальцы сплетутся, как музыка, соперничая с восторгом от следующей версии «Вознаграждение моряка» группы.

Она была права. Одна добавка — и он взлетел.

После этого день был не иначе как сказкой.

«Ненадёжные» никак не соответствовали своему названию. Ханна решила, что отныне они будут называться «Надёжными», но она чувствовала, что они обидятся, если она их узаконит, поэтому держала это при себе.

Сидя рядом с Фоксом на старом кресле, она слушала, как группа поёт песни её отца об океане, традициях, плавании, доме. В какой-то момент Фокс ушёл и вернулся с салфетками, и только тогда она поняла, что её глаза затуманились.

Это звучит как клише, но они оживляли слова, заставляли их виться и танцевать на странице, наполняя их печалью, оптимизмом и борьбой.