Порочного царства бог

— Можно вас на пару слов, лорд? — спросила эта "леди Гамильтон", и меня взбесило, как послушно и незамедлительно он отправился вслед за ней. Прямо телок на привязи. И потом шептался, не мог наговориться (о ком они говорили, кстати? Надеюсь, не обо мне?), позволял гладить себя по щеке…

Ух, и почему я взаправду не заболела? Откуда нашла в себе силы явиться в этот рассадник греха?!

— Какой милый сладкий юноша! — раздался елейный голос у моего левого уха: пока я, скрипя зубами, наблюдала за лордом и его собеседницей, там обосновалась некая раскованная брюнетка. Я отпрянула вправо и тут же столкнулась с развязной блондинкой, присевшей с другой стороны.

— Такой юный и светлый, — мечтательно откликнулась она.

Я попыталась встать, не соприкасаясь в окружившими меня куртизанками, но еще одна их подруга нависла над нами сверху.

— Сразу видно, добрый и ласковый!

И, окончательно отрезая путь к отступлению, передо мной на колени упала еще одна девушка.

— Ошибаетесь, леди… — я прочистила горло и ответила самым низким голосом, который только смогла воспроизвести. — Я злой, грубый и темный!

— Ууу, еще интереснее! — промурлыкала четвертая, опуская руки на пол и почти вытряхивая из декольте свои верхние прелести. — Неизвестный мистер, со мной вы можете быть каким угодно — даже грубым. Меня это заводит.

Я удивилась, но близкий контакт с девицами неустойчивых моральных принципов не вызвал во мне отвращения. К чести Клиффа, его "подчиненные" были чистыми, ухоженными и приятно пахли.

— Милые дамы, вы не так меня поняли! Я пришел сюда по работе. Даже денег с собой не взял!

Соблазнительницы слегка подостыли. И лишь та, что заводилась от грубостей (нагрубить ей, что ли, чтоб отчалила?!), спокойно продолжала раздеваться.

— Ничего страшного, мистер! Я готова сделать вам подарок…

Такая самоотверженность и любовь к своему делу немало меня поразили. Дело приобретало пугающий поворот. Но не станет же эта ненормальная предаваться распутству прямо в гостиной?.. Господи, да она ведь уже это делает!

— Благотворительностью решили заняться, девушки?! — помощь подоспела как нельзя вовремя: Кавендиш вспомнил про мое существование и поспешил утихомирить распоясавшихся путан.

— Матильда, Розетта, Клозетта! — вторя Клиффу, строго окликнула проституток леди Гамильтон. — Вы чего здесь устроили? У нас приличное заведение, а не какой-то там бордель!.. ДЖЕССИКА, РАЗОРВИ НАПОПОЛАМ ТВОЕГО ПАПАШУ!!! Слезь с него и спрячь наконец свою грудь!

Разочарованные, но не слишком напуганные шлюхи расступились, давая мне вдохнуть кислорода.

— А зачем вы тогда привели к нам этого красавца, лорд Кавендиш? — обиженно протянула "заводная Джесс", натягивая на пухлые белые плечи лямки корсажа. — Разве не за тем, чтобы мы помогли ему расслабиться и отдохнуть от тягот мирской жизни?

— Рано ему отдыхать! Он еще даже не поработал как следует… Правда, Малек?! — грозно вопросил Клифф.

— Конечно! — почувствовав прилив благодарности, я вскочила на ноги и вытянулась по стойке смирно. — Готов приступить к выполнению своих служебных обязанностей прямо сейчас!

— Тогда пошли. А вы, — мужчина обернулся к шлюхам и наставил на них палец, — приготовьте обед, пока мы работаем!

— Мистер Малькольм — новый секретарь лорда Кавендиша, — уходя, услышала я разъяснения леди Гамильтон. — Его нельзя трогать… без позволения.

Кабинет Клиффа располагался на втором этаже. К счастью, в этой комнате не наблюдалось ни лошадей, ни скачущих дев, и я устало плюхнулась в кресло. Да, джентльменом быть непросто — в этом я убедилась на собственной шкуре — но чтобы НАСТОЛЬКО!

— Извини их, Малек, — сухо сказал Клифф, садясь за стол. — Они немного потеряли головы при виде нового мужчины.

— А вы ведь обещали… — укорила его я и оскорбленно шмыгнула носом. Хотя на самом деле внимание девушек мне даже польстило — возможно, я не так уж и плоха в мужском обличье?

Клифф глубоко вздохнул.

— Хочешь меня о чем-то спросить в качестве возмещения морального ущерба? Спрашивай, пока я чувствую себя виноватым за случившееся. Сможешь внести то, что узнал, в будущую статью, — и Кавендиш сам придвинул ко мне стопку листов и перо.

Я помолчала, собираясь с мыслями. Перед глазами все еще стояли обнаженные груди бойкой и великодушной Джессики, но я честно сосредоточилась на вопросах, которые и правда появились, стоило мне войти в публичный дом.

— Зачем вы поместили на вывеску свою имя, лорд? Можно же было обойтись просто "ретивыми скакунами"…

— Почему нет?

— Многие сошлись во мнении, что таким образом вы вываляли всю свою древнюю семью в грязи.

Клифф откинулся на спинку кресла и легким движением закинул ноги на стол.

— Моя семья так древна, что в ней не осталось ничего чистого. Просто я первый, кто решился признаться в этом во всеуслышанье.

— И все равно. Возможно, в будущем вы захотите заняться чем-то другим, кроме содержания проституток, но отныне на вашем имени всегда будет клеймо владельца публичного дома!

— Нет, Малек, не захочу, — рассмеялся он. — Я — богатенький, бесталанный лентяй, и сфера удовольствий — единственная сфера, где мне удалось достичь каких-то высот. Я не умею ничего, кроме как прожигать жизнь. Вся моя юность прошла в подобных местах, и именно с ними связаны мои самые теплые воспоминания. Но если раньше я только и умел, что оставлять в них свое состояние, то теперь я научился сам извлекать из этого доход.

— Значит, все дело в деньгах? Неужели вам мало того, что досталось по праву рождения? — вырвалось у меня.

Да, маркиз Кавендиш негодяй и подонок, но неужели он так и будет курсировать между двумя домами — собственным и публичным — вплоть до самой смерти?!

— Да ты не кипятись, Малек, а записывай… — Кавендиш указал на безвольно обмякшее перо в моей руке, с которого натекла уже целая лужица чернил. Я покорно посмотрела на чистый (не считая пятна) лист бумаги, но бешено скачущие в голове мысли не спешили оформляться в слова.

— Утверждать, что мне не нравится обеспеченная жизнь, было бы слишком лицемерным, — продолжил Кавендиш. — Я люблю комфорт и даже роскошь, я к ним привык… Но пользоваться состоянием Кавендишей я больше не собираюсь. Как ты наверное, уже прослышал, мои отношения с герцогом не заладились еще со времен Пентонвиля. Все, что ты видел здесь и в моем доме, куплено на мои собственные деньги — пусть и заработанные не совсем богоугодным делом. И это моя маленькая гордость.

— Гордость… — тупо повторила за ним я.