Поручик из Варшавы 2
Шрифт:
Вновь взревели танковые двигатели, и, многотонные машины помчались вперёд по дороге, в том направлении, где по нашим предположениям должен был сесть германский самолёт.
Польские истребители, опознав в силуэтах лёгких танков польские 7ТР, покачали крыльями, и, двинулись в том направлении, куда планировал немец.
— А хорошо наши его! — Довольно сказал Яблоньский.
Я согласно кивнул, после чего развернувшись к кавалеристу, спросил:
— Показывайте, что тут у вас? Что трофеями взяли?
Трофеи, можно сказать, стояли тут же — на другой стороне улицы застыли
Быстро вспомнив картинки, приведённые в справочнике, понял, что стоит передо мной лейтенант Вермахта.
Жестом приказал одному из уланов вывести ко мне офицера.
Немец был высок и худощав, что называется — «не первой свежести», ему было уже под сорок. Зато на мундире был хорошо различима лента Железного Креста 2-го класса, похоже, полученная ещё в годы Великой Войны.
— Намэ? Фонамэ? — Вспомнил я слова из польско-немецкого разговорника, когда немецкий офицер предстал передо мной во всей красе.
— Лейтенант Фишер. 31-й пехотный полк, 24-я пехотная дивизия. — К моему удивлению по-польски ответил офицер.
— Вы хорошо говорите по-польски. Откуда вы его знаете? — Спрашиваю я.
— Мне довелось пятнадцать лет прожить в Силезии. — Коротко ответил лейтенант. — Мои соседи были поляками.
Я понятливо кивнул — оно и понятно, на западных территориях нынешней Польши проживало достаточно большое количество немецкоговорящего населения. Как их там? Фольксдойче?
— Какова ваша должность? С какой целью вы и ваши люди оказались в этом населённом пункте? — Последовали новые вопросы.
— Я командир взвода боепитания. — Негромко ответил лейтенант. — Я должен был доставить боеприпасы в батальон полка, который уже должен был занять этот населённый пункт.
— Вы читаете карту? Можете показать, где вы должны были встретиться с пехотным батальоном?
Лейтенант набычился, зло посмотрел в мою сторону.
— Бросьте, лейтенант! — Во все свои тридцать два зуба улыбнулся я. — Для вас и ваших людей война уже закончилась. Если ни вы, ни ваши люди не будете делать глупостей, вам ничего не угрожает.
— Я принимал присягу! — Неожиданно жёстко ответил офицер. — И не могу её нарушить! Вы услышали всё, что должны были услышать от военнопленного согласно конвенции о военнопленных!
— Увести! — Коротко бросил я…
Ещё часа через пол вернулись посланные за германскими лётчиками танки. С одного из них сбросили связанного за руки и ноги ремнями немца, а со второго на плащ-палатке, аккуратно спустили чьё-то тело.
Отчего-то докладывать стал сержант — командир танка. Он же протянул мне два пистолета с кобурами и две планшетки.
— Где поручик Гайда? — Требовательно спросил я.
Сержант, прижав одной рукой к груди кобуры с пистолетами и планшетки, второй
снял с головы танковый шлем.Я сразу всё понял. В горле сразу пересохло.
— Как случилось? — Вмиг осипшим голосом спрашиваю сержанта.
— Поручик Гайда первым с танка бросился следом за германцами. Никто и подумать не мог, что те попробуют отстреливаться из своих пистолетов. Одна пуля попала. Прямо в сердце…
На негнущихся ногах я направился к телу, завёрнутому в плащ-палатку. Откинув полог, я уставился на суровое, посеревшее лицо некогда улыбчивого молодого парня. На чёрном комбинезоне не было видно следов крови. Встав на колени, я залез в нагрудный карман и извлёк офицерскую книжку, какую-то фотокарточку и пару конвертов с письмами. Всё это убрал к себе в полевую сумку.
— Найдите где похоронить пана поручика.
— Слушаюсь! — Негромко ответил сержант.
— Лётчика ко мне! — Коротко отдаю приказ, и, вскоре, перед моими очами появляется немецкий пилот с самолёта-разведчика.
— Имя? Фамилия? — Отчего-то спрашиваю я по-польски. Чуда не произошло, немец продолжил стоять и молчать.
Я внимательно посмотрел на него. Невысок — около метра семидесяти ростом. Но физически крепок. Светловолос, с голубыми глазами — истинный ариец, блин. Хотя под глазом наливается алым синяк — кто-то из уланов или танкистов разукрасил.
— Пан поручик! Разрешите? — Из-за спины немецкого лётчика высунулся молодой улан. — Я немецкий знаю.
— Отлично! — Кивнул я. — Имя? Фамилия? Звание? Номер части? Какие задачи выполнял? Откуда вылетал?
Вопросы сыпались из моего рта со скоростью пулемётной очереди. Но информации в ответ прозвучало немного: ФИО, звание и номер разведывательной эскадрильи. На карте обозначений не было. А под конец этот гад ещё и заявил:
— Я требую, чтобы вы сложили оружие! В случае сдачи в плен, я, как представитель германского командования гарантирую вам жизнь!
Вы знаете, что такое приступ ярости? Нет? Если бы я открыл интернет своего времени, википедия бы выдала что-то вроде: ярость — чрезвычайно сильная эмоция или импульсивная и крайне агрессивная реакция, которая может быть вызвана раздражением индивида или оскорбляющей ему характеристикой. Большинство чаще всего сопровождается утратой самоконтроля.
Вот я и потерял самоконтроль — сам не понял, как в моей руке оказался табельный пистолет. Казалось, что ещё секунду назад он спокойно покоился в кобуре на поясе, а потом раз — и уже смотрит в лицо побледневшему немцу, осознавшему всю серьёзность положения.
Ещё пара секунд ушла на то, чтобы привести оружие в боеготовое состояние.
Вокруг наступила тишина, прерываемая лишь дыханием собравшихся вокруг военных.
К счастью, глупость совершить я не успел — откуда-то из-за моей спины появился ротмистр Яблоньский и будто бы клещами вцепившись в руку, опустил оружие вниз.
— Не твори ерунду. — Негромко, но твёрдо сказал кавалерист и меня будто бы отпустило. Я разрядил пистолет и убрал его в кобуру.
Неожиданно послышался смех. Я повернулся в сторону немца и заметил, как что-то подозрительное капает с его штанов.