Поручик из Варшавы 2

Через несколько долгих минут, польский батальон, во второй раз за последние пару часов побежал назад. Нужно было вмешиваться в ситуацию, и я, переключив радиостанцию на «передачу», отдал приказ:

— «Граб», «Пихта», «Сосна», — Назвав позывные рот, отдаю команду. — Приготовиться…

Вокруг начали реветь заводящиеся танковые двигатели. Через полторы минуты, отдаю новый приказ:

— Выйти из окопов! Приготовиться к атаке!

Танк медленно вздрогнул и пополз назад. Высунувшись из люка, замечаю, что все танки совершают манёвры — вначале выходят из укрытия задним ходом, а потом, аккуратно объезжают свои окопы и выстраиваются в цепь. Через пару минут, когда ротные цепи машин были готовы, отдаю новый приказ:

— «Граб», «Пихта», «Сосна», вперёд!

И танки, ревя моторами начали постепенно набирать скорость, устремляясь навстречу отступающей польской пехоте…

Глава 6. 2 сентября 1939 года. День.

Поручик Ян Домбровский. Отдельный танковый батальон армии "Познань"

Сама контратака мне запомнилась какими-то отрывками. В прицел хорошо была заметна сентябрьская трава и ясное голубое небо, да редкие фигурки вражеских пехотинцев и ещё более редкие корпуса германских бронеавтомобилей.

Я много стрелял из пушки и пулемётов, и, кажется, даже повредил один из немецких броневиков.

Всего же, часа через пол после начала атаки, поддержанной двумя ротами мотопехотного батальона капитана Галецкого и эскадроном улан из бригады генерала Абрахама, а также разрозненными подразделениями пехотного батальона 10-й дивизии, ещё не успевшими сбежать с поля боя, атакующий противник был вначале остановлен, а потом и обращён в бегство. Были взяты пленные, трофеи.

Я же, ведомый каким-то шестым чувством, отдал приказ в рацию «Всем, делай как я!», и, по-мальчишески рванул вперёд, в ту сторону, откуда наступали немцы. А выбравшись на дорогу, как-то сама собой организовалась батальонная колонна, что позволило увеличить скорость.

Место для атаки противника было удобным — чистое поле с редким кустарником и отсутствие каких-либо рвов или прочих естественных препятствий позволили всему батальону, совместно с уланами (чей командир эскадрона понял мою задумку, и, следовал со своими всадниками чуть позади) преодолеть километра три без особых проблем. Не считать же за проблему — короткое боестолкновение с противником?

Нет, кто бы что ни говорил, но Вермахт — это серьёзная структура. Неспроста в моём мнении говорили, что ещё во время соблюдения Версальских ограничений немцы готовились к войне, и, что каждый рядовой у них мог смело занять место унтера, а унтер — место офицера.

Да, грамотные немцы противники. Хотя и без боевого опыта пока (как и я).

И именно эта грамотность позволила германскому командованию не растеряться, а, отправить на танкоопасное направление имеющиеся противотанковые пушки. И всё бы удалось немцам, если бы я оказался чуть менее расторопным! Успели бы немцы развернуть свои «колотушки», худо-бедно замаскировать их… А так… А так я ещё в момент, когда торчал из люка, увидел спешно разворачивающуюся колонну из нескольких немецких грузовиков, которая в один прекрасный момент вдруг остановилась прямо в поле.

Приникнув к окулярам бинокля (то ещё удовольствие, смотреть в оптические приборы наблюдения на ходу, скажу я вам) замечаю, что к грузовикам прицеплены мелкие пушечки, возле которых уже начинают суетиться солдаты противника.

Наплевав на все правила радиопереговоров п позывные, переключаю радиостанцию на передачу и отдаю команду:

— Всем стоп! Первая рота, влево от дороги! Вторая рота, вправо!

В ответ тут же послышались возбужденные ответы командиров рот. А вот командир третьей роты, поручик Конрад Гайда пробурчал что-то неразборчивое, недовольный тем, что он и его подчинённые вынуждены находиться в резерве, и это при том, что сам командир батальона собирался в первых рядах идти в атаку.

Перестроение заняло считанные минуты. Примерно столько же заняло разворачивание немцами своей противотанковой батареи. В мощный бинокль я хорошо видел фигурку в высокой фуражке, которая возвышалась над крайним слева орудием. Немецкий командир батареи (а судя о всему, это был именно он) также рассматривал в бинокль приближающуюся бронетехнику. Мне оставалось только догадываться, какие мысли были в его голове, но уверен — ничего хорошего в них не было, ведь он точно не знал, сколько нас (танки подняли высокий столб пыли, во время движения по дороге).

После завершения перестроения, танки, согласно моему приказу, двинулись вперёд, набирая максимально возможную сторону.

Огня мы не открывали.

Первыми выстрелили немцы. Метров с семисот. Понять, по кому именно они стреляют, я не мог — даже в современной мне технике обзор через приборы наблюдения был откровенно говоря, слабоват, несмотря на наличие просветлённой оптики и камер, буквально облепливающих некоторые образцы техники. А сейчас — в этом плане вообще… мрак.

В общем — танки неслись вперёд, всё ещё не открывая огня, а я надеялся, что выпущенные противником снаряды не найдут своих целей.

Метрах на шестистах, не выдержал уже я — и плавно надавил на спуск.

Выстрел!

Лязгнул затвор, выплёвывая на дно боевого отделения, в специально установленный мешок гильзоулавливателя небольшую гильзу. В нос ударил запах сгоревшего пороха.

Я этого не видел, посылая один осколочный снаряд за другим, но все танки, шедшие в атаку, также открыли огонь в сторону артиллерийской батареи противника. На позициях врага тут же появились небольшие кустики разрывов. Несколько из них оказалось прямо возле одного из орудий. Кто-то упал.

Сделав ещё несколько выстрелов в сторону артиллерийской батареи противника, я понял, что немцы больше не отвечают.

Танки сблизились с разбитыми позициями противника, одна из рот прошла ещё километра пол, после чего остановилась, развернув башни в разные стороны. Вторая рота остановилась возле разбитых позиций артиллеристов.

Я вынул пистолет из кобуры, приоткрыл люк, и, высунулся наружу, выставив в сторону разбитых позиций противника пистолет — желания оставлять позади вражеских артиллеристов с орудиями у меня не было, собственно, не было и сил на то, чтобы проводить зачистку.

Помогли уланы, которые не спешиваясь, с шашками наголо ворвались на разгромленные позиции, и, криками и грудью своих боевых коней начали сгонять немногих выживших в сторону.

Тут же, несколько кавалеристов спешились и начали собирать оружие в отдельную кучу. Ещё несколько назначенных солдат, вооруженных карабинами, занимались сортировкой пленных и изъятием у них всего, что врагу больше не пригодится: документов, личных вещей и денег.

Наблюдая за всем этим делом, я не обратил внимания, как к моему командирскому танку подъехал всадник на красивом белом коне.