Поручик из Варшавы 2

Глава 5. 2 сентября 1939 года. Утро.

Поручик Ян Домбровский. Отдельный танковый батальон армии "Познань"

К вечеру в штабе оперативной группы генерала Альтера уже было обработано достаточно большое количество информации. Так, например, к очередному совещанию уже была установлена связь с командованием десятой пехотной дивизии армии «Лодзь», разрозненные батальоны которой пусть и откатываются от границы, но делают это организованно и задерживают противника насколько это возможно. Именно в интересах этих батальонов по приказу командира оперативной группы и остались действовать посланные вперёд смешанные конно-механизированные группы, под командованием подпоручика Маршалека и ротмистра Дембицкого (командира второй группы назначили из улан).

К концу дня удалось доподлинно установить и то, какие же силы будут нам противостоять на самом деле. Как оказалось, мы имеем дело с 8-й полевой армией Вермахта, которая состояла из 10-го (24-я и 30-я пехотные дивизии) и 13-го (10-я и 17-я пехотные дивизии) армейских корпусов, а также моторизированный полк СС «Лейбдштандарт Адольф Гитлер». При этом, одна из отправленных к западу конно-механизированных групп вступила в бой против частей 24-й дивизии, а вторая — против частей 30-й дивизии. С 10-й и 17-мы пехотными дивизиями сражаются части армии «Лодзь», а где вынырнет полк «эсэсманов» — одному Господу Богу известно. Спасибо хоть, их с воздуха удалось обнаружить — лётчики разведывательной эскадрильи чуть ли не по головам у них ходили, но смогли найти этот полк и сфотографировать их технику достаточно удачно — на одном из проявленных каким-то чудом удалось обнаружить смазанную, но читаемую эмблему полка «Лейбштандарт Адольф Гитлер», представляющую из себя щит с ключом внутри.

Помимо разведки, лётчики разведывательной эскадрильи умудрились взять на свои самолёты лёгкие бомбы и нанести несколько бомбово-штурмовых ударов по пехотным колоннам гитлеровцев. Конечно, серьёзных потерь гитлеровцам эти налёты не нанесли, но напомнили о существовании польских ВВС. Как говорится — мелочь, а приятно.

Хуже всего, что польские самолёты не были оборудованы радиостанциями, поэтому, чтобы передать информацию, им требовалось либо вернуться на аэродром базирования, либо сбросить вымпел с донесением в специально условленном месте, чтобы назначенные для этого люди могли оперативно найти и передать добытую информацию.

Казалось бы — всё просто: напиши донесение, сложи лист бумаги в специальный футляр, к которому привязана яркая красная тряпка, да сбрось её там, где потребно! Вот только один раз ожидающая послание группа больше часа искала упавший в густую траву «вымпел», а в другой раз, лётчики, запутавшись в координатах, выбросили вымпел совсем не там, где было оговорено. В общем — план был проработан и неплох, но как обычно, вмешался человеческий фактор…

С наступлением сумерек, польские войска пришли в движение: сразу две пехотные дивизии (25-я генерала Альтера и 3-я пехоты легионов полковника Турковского), артиллерийский полк, кавалерийская бригада (генерала Абрахама) и отдельные батальоны (мой танковый и мотопехотный капитана Галецкого) двинулись к новым позициям.

Пусть и с трудом и не без происшествий, но к рассвету все успели не только занять позиции, но и подготовить их к бою, не всегда, правда, справившись с маскировкой оных позиций. Хуже всего пришлось пехоте — ей вначале пришлось совершить почти тридцатикилометровый форсированный марш, а потом вгрызаться в холодную сентябрьскую землю. Нам, танкистам, тоже было непросто — окапывать свои танки приходилось также вручную, вот только этот ночной марш нами был пройден не на своих двоих…

Правда, два танка и грузовик по дороге пришлось оставить — один из экипажей «запорол» коробку, а у второго перегрелся и чуть не заклинил двигатель. Водитель грузовика же… просто не справился с управлением (колонна двигалась с выключенными фарами, соблюдая меры маскировки) и врезался в один из идущих впереди танков. Как итог — машина повреждена и требует замены радиатора. К счастью, в конце колонны двигались наши ремонтные подразделения и уже набившие руку на различных поломках ремонтники оказали экипажам всю необходимую помощь, и, к утру, все машины нас догнали.

Новые позиции пришлось занимать в поле, после чего окапывать боевые машины и накрывать их маскировочными сетями. Хуже всего, что замаскировать следы передвижения нескольких десятков танков оказалось весьма проблематично. Вполне закономерно, что именно на этом мы и прокололись, когда в небе послышался гул авиационных моторов.

Впрочем, вначале германский легкомоторный разведчик обратил внимание не на нас, а на ровные линии окопов, расположившиеся где-то в километре от позиций батальона. «Хеншель-126» минут двадцать крутился над позициями пехоты, зарисовывая или фотографируя всё, что только было возможно. В один прекрасный момент, когда германский лётчик обнаглел настолько, что спустился на высоту в какую-то сотню метров, по нему открыли огонь укрывшиеся в окопах пехотинцы из 3-й дивизии пехоты легионов.

Польские пехотинцы стреляли из всего: винтовок, пистолетов, пулемётов… Зачастую эта стрельба была беспорядочно-бесполезной. Впрочем, какое-то количество пуль нашло свою цель, и, небольшой самолётик дернулся вначале в сторону, а потом начал набирать высоту.

— Эх, сейчас бы сюда наших истребителей! — Безнадёжно махнул рукой механик-водитель, наблюдавший за происходящим высунувшись из-за бруствера окопа.

Я лишь молча согласился со своим подчинённым. Сюда бы парочку пусть и устаревших, но всё-таки истребителей, и они бы дали «прикурить» германским глазам… Но самолётов в польских ВВС было мало, а истребителей — ещё меньше. И задачи у них были не менее важные — прикрытие городов от вражеских бомбардировщиков… В общем — им не до одинокого разведчика, кружащегося над польскими позициями!

Наконец, набрав безопасную высоту, германский лётчик сделал пару кругов над позициями пехотинцев, после чего направился в нашу сторону. На этот раз низко он уже не спускался — неприятно это, получить пулемётную очередь с земли. Крутился он недолго — описал лишь несколько кругов, после чего развернулся и направился на запад.

Германские пикировщики прилетели через час. Такого количества самолётов в небе я не видел ещё ни разу — сразу три девятки пикирующих «Юнкерс-87» поочерёдно падали на позиции пехотного батальона из третьей дивизии. А сверху, над ними, кружил десяток истребителей сопровождения.

По вражеским бомбардировщикам пытались вести огонь с земли, но серьёзного урона «Штукам» нанести не удалось. А вот им, издающим своими «ревунами» протяжный, и, по-настоящему страшный вой (который отозвался мурашками по спине у меня, сидящего внутри боевой машины, в километре от целей бомбардировки) сделал своё дело не хуже бомб и пулемётов.

В любом воинском коллективе найдётся человек, который боится. В любом воинском подразделении — не один такой человек. И именно такие люди в первые минуты, побросав свои винтовки и пулемёты, бросив боевых товарищей, бросились прочь из окопов в сторону наших позиций — туда, где не сыплются бомбы, где, как им казалось, не было этого страшного, протяжного воя.

Следом за первыми, едва заметными, единичными беглецами бросились и те, кто колебался — бежать или нет. А вскоре, к ним присоединились и многие другие, кто ещё несколько секунд назад даже не думал о том, чтобы бежать с позиций.

Увидев происходящее через прицел, я не сразу поверил своим глазам, и, открыв люк, высунулся наружу. При помощи мощного бинокля можно было заметить большие группы бегущих с позиций пехотинцев.

— Вашу ж мать! — Раненым медведем проревел я, наблюдая, как с неба скользнула пара «мессеров» и огнём своих пушек и пулемётов буквально «слизала» группу из десятка солдат.

— Матка Бозка! — Негромко запричитал заряжающий и начал неистово креститься.

Через несколько минут с оборудованных для боя позиций бежал целый пехотный батальон — сотен пять человек, многие без оружия и касок…

Я в очередной раз выругался — в памяти тут же всплыла сцена из когда-то давно в прошлом (или всё-таки в будущем) просмотренной киноэпопеи Юрия Озерова «Освобождение». Та самая сцена, где на Курской Дуге, командир артиллерийской батареи хватает пистолет и бежит останавливать драпанувшую пехоту вместо того, чтобы руководить работой своих артиллеристов, которые должны уничтожать прорывающиеся немецкие танки.