Поручик Ржевский или Любовь по гусарски

– Бонжур, мадам, - говорил с улыбкой Ржевский, вторгаясь в очередную ложу, чтобы через мгновение, разведя руками, сердито буркнуть: - Пардон, месье, оревуар, - и закрыть дверь.

Странные метания молодого офицера были замечены капельдинером. Служащий остановил поручика в коридоре, когда тот со вздохом разочарования покидал последнюю в этом ряду ложу, где прелестную молодую даму пас увенчанный сединами вельможа.

– Вы не можете найти свое место, сударь?
– вежливо осведомился капельдинер.

– Да, любезный, я просто не нахожу себе места!

– раздраженно ответил поручик.
– У вас всегда такой аншлаг?

– Покажите, пожалуйста, ваш билет, сударь. Я вам помогу.

– Мне сейчас может помочь лишь одно из двух: либо смазливенькая барышня с пухлыми губками и стройной ножкой, либо полная кастрация.

– Простите, что-с?

– Экий ты, братец, тугодум! Кстати, нет ли у вас здесь отдельных кабинетов, где можно было бы раздавить с дамой бутылку шампанского?

Служащий понимающе улыбнулся:

– Ну-у, разве что в уборной.

– Чего? Ты, старый боров, предлагаешь мне, гусару, запереться с дамой в сортире?!
– Оскорбленный в лучших чувствах поручик схватил его за грудки.
– Хрустальных люстр понавешали, со всей Москвы красивых баб наприглашали - и никаких удобств! Негде с дамой посидеть, кроме как в клозете.

– Ваше благородие, не виноват, отпустите, - бормотал перепуганный до смерти капельдинер.
– Я имел в виду артистическую уборную, где артистки переодеваются.

Ржевский тут же ослабил хватку.

– Что? Переодеваются, говоришь? Это хорошо. Объяснишь, как туда попасть - рубль серебряный получишь.

– А...

– А не объяснишь - бутылкой по голове!

И капельдинер выложил поручику как на духу, где расположены артистические уборные.

– Только сейчас там никого нет, - заговорщически добавил он.
– Все артистки на сцене.

– А когда появятся?

– После окончания первого действия. Минут, этак, через двадцать-тридцать.

– Я столько не вытерплю!

Ржевский раскинул мозгами.

– Скажи-ка, любезный, а что за фрукт сидит вот в этой ложе, - сказал он, показав на крайнюю дверь.

Служащий осторожно заглянул в ложу.

– Граф Бурёнкин с любовницей, - сообщил он.
– Заядлый театрал.

– А жена у него есть?

– Есть. Только он больше всё с другими барышнями приходит.

– Отлично-с! Теперь мне срочно нужны перо, чернила и бумага.

Капельдинер отвел поручика в служебное помещение. Откупорив для вдохновения бутылку шампанского и осушив ее из горла, Ржевский быстро набросал записку:

" Графу Бурёнкину,

совершенно интимно

Ваше сиятельство, довожу до Вашего сведения, что в то время, как Вы услаждаете свой слух в опере, Ваша законная супруга услаждает свое тело в объятиях своего любовника.

Искренне Ваш, Робинзон Крузо".

Едва Ржевский отложил перо, как из буфета вернулся капельдинер, посланный им за второй бутылкой шампанского и двумя бокалами. Поручик взял у него шампанское и бокалы и отдал ему записку.

– Поди вручи графу. Скажи, что очень срочно.

Капельдинер зашел в ложу. Не прошло и минуты, как оттуда выскочил граф Бурёнкин с вытаращенными глазами и багровыми пятнами по всему лицу.

– Карету мне. Карету!
– восклицал он, сжимая кулаки. И убежал куда-то вдаль по коридору.

Наградив капельдинера рублем, поручик вошел в оставленную графом ложу.

– Бонжур, мадемуазель, - сказал он, приложившись к руке растерянно уставившейся на него девушки, которая тем не менее руки не отдернула.
– Имею честь, поручик Ржевский!

– Камилла.

– Очень мило.

Поручик еще раз поцеловал ей пальчики и присел рядом.

– Свято место пусто не бывает. Не правда ли, сударыня?

– Ничего не понимаю, - заговорила она, нервно обмахиваясь веером.
– Объясните мне в чем дело, поручик. Куда девался граф?

– Он уже не вернется. У него ponos.

– Какой кошмар!

– А, пустяки. Если не возражаете, я постараюсь вам его заменить.

Она лукаво улыбнулась.

– Вообще-то я не то, что бы... а впрочем, почему бы и нет?..

– Ну и чудесно. Предлагаю начать с шампанского. Держите бокалы, а я пока займусь бутылкой.

– Но я не привыкла пить вино с незнакомыми мужчинами.

– Какой же я незнакомый, сударыня? Меня в Москве каждая собака знает. А вы вдруг - нет? Не может такого быть!

– Я слышала о вас, но...

– Никаких "но", солнышко.

Бесшумно откупорив бутылку, поручик разлил шампанское по бокалам.

– За нашу встречу, - сказал он.
– За ваши шелковые плечи... и всё остальное!

Они выпили. Ржевский пожирал Камиллу глазами.

"Как мизинчик оттопыривает, чертовка!" - подумал он и положил ей руку на колено.

– Поручик, вы перепутали, - с улыбкой сказала она, неторопясь допивая свой бокал.

– Что такое?

– Это не подлокотник, а моя нога.

– Да-а?
– Ржевский пощупал у себя под рукой.
– Пардон, я не подозревал, что у вас такая стройная ножка. Оперся не глядя.

– Что же вы никак не уберете?

– Подлокотник, нога... какая, к черту, разница?
– промурлыкал он, целуя ее под ушко.

– Шея, колонна...
– с усмешкой передразнила она, прикрывая веером декольте.
– Что вам моя шея? Поцеловали бы колонну!

– Колонна холодная, а вы такая горячая...

Он опять тянулся к ней губами.

– Поручик, мы все-таки в театре, - игриво уклонялась она.
– Это же храм искусства. Здесь полагается слушать оперу.

– Необязательно. Слышите, как храпят в соседней ложе?

Камилла тихонько засмеялась в кулачок. Поручик снова наполнил бокалы.