Поручик Ржевский или Любовь по гусарски

Растолкав скопившихся на пороге любопытных, он пулей рванулся из ложи.

– Куда же вы, поручик!
– истошно крикнула ему вслед Камилла, но ему было уже не до нее.

Глава 11

Богиня грез, мечта феерий

В начале коридора с артистическими уборными стеной стояли несколько служащих театра, сдерживая натиск неистовых поклонников, жаждущих преподнести цветы своим любимым артисткам. Поскольку в представлении было занято аж три певицы, число их поклонников перевалило далеко за дюжину. Все они орали, умоляли, требовали пропустить и размахивали букетами.

– У меня цветы завянут!
– кричал один.

– Я до конца оперы застрелюсь!
– вторил другой.

– Пустите меня, я только вручу цветы!
– хитрил третий.

– После третьего акта, господа, - отвечали служащие, не отступая ни на шаг, - милости просим, господа, после третьего акта. Сейчас не велено.

Ржевский признал в одном из служащих капельдинера, с которым он уже имел сегодня дело. Протиснувшись сквозь бурлящую толпу, поручик незаметно отобрал у самого крикливого поклонника один из трех букетов, которыми тот грозился разнести весь театр, и, подмигнув знакомому капельдинеру, громко прокричал:

– Фельдъегерь Его императорского Величества! Срочно! Букет от императора - французской примадонне! Где Луиза Жермон?

– Третья дверь налево, - ответил капельдинер, пропустив его себе за спину, и стал объяснять возмутившимся поклонникам: - Успокойтесь, господа, это государев фельдъегерь. У него служба такая.

– Я тоже фельдъегерь!
– воскликнул Денис Давыдов, напирая на капельдинера грудью.
– Пусти меня!

– Будете буянить, ваше благородие, полицию вызовем.

"Ай, Ржевский, плут, мошенник, - подумал Давыдов, - обскакал меня на повороте!"

Толкнув заветную дверь, поручик Ржевский увидел Луизу Жермон, сидевшую в роскошном голубом платье возле большого зеркала. К его изумлению, примадонна была не одна. Перед ней стоял на коленях какой-то безусый юнец и, прижимая к груди руки, что-то страстно лепетал. Она небрежно внимала ему, любуясь собственным отражением в зеркале.

Заметив появившегося в дверях гусара, примадонна живо обернулась.

– Имею честь, поручик Ржевский!
– представился он, щелкнув каблуками.

– Луиза, - охотно откликнулась она.

– Кто?.. что?..
– испуганно пролепетал юнец.

– Что смотришь, как на пряник?
– нетерпеливо бросил ему Ржевский.
– Освободите место, юноша, мне некогда.

– Когда?.. чего?..

Поручик схватил его одной рукой за шиворот и поднял с колен.

– Не путайтесь у меня под ногами, любезный. Антракт на исходе, черт вас возьми!

– Что это значит, сударь?

– Это значит, мой маленький Керубино, что я собираюсь выставить вас вон.

Но юный поклонник Луизы Жермон продолжал отчаянно упираться.

– Я протестую! Вы... вы не имеете права. Я буду требовать от вас удовлетворения.

– Я мальчиками не интересуюсь. Удовлетворения просите в другом месте. А если вам хочется дуэли, всегда к вашим услугам. Но не сегодня!

Вытолкнув юнца за порог, Ржевский запер дверь на задвижку и повернулся к смущенно улыбающейся примадонне.

– Богиня грез, мечта феерий!
– воскликнул он, опустившись перед ней на одно колено и протягивая цветы.
– От вашего голоса, ей-богу, с ума можно спрыгнуть. Я от соловья таких песен не слыхал. Вы только рот откроете, а у меня уже мороз по коже.

– Мерси, - улыбнулась Луиза, принимая от него букет.

– Как ваши очи светят ярко! Я полюбил вас с той минуты, как увидел...

– О, вы любите меня уже больше часа!
– перебив, засмеялась она.

"С объяснением покончено, - подумал Ржевский.
– Начинаю ухаживать".

– Нет, дайте локоть, - сказал он.
– Только один поцелуй, молю.

Луиза Жермон не давалась, пряча от него свои обнаженные локти. И неожиданно заговорила на ломаном русском.

– О, я знать один ваш пословиц. Палец в рот не клади, а то... как это?.. вся погибнешь...

– От любви, - пылко закончил Ржевский.
– От любви и помереть не страшно... Кстати, вы не скажете, сколько до конца антракта?

– О, вам не терпится увидеть меня на сцене?

"В постели, душечка, в постели," - мысленно поправил ее поручик.

– Так сколько же до конца, душа моя?

– Кажется, он очень близко, - она подняла вверх указательный пальчик.
– Слышите колокольчик?

– Слышу. Это звенит мое разбитое сердце!

Время на любовь таяло с головокружительной быстротой. Втиснувшись в кресло возле француженки, Ржевский обнял ее обеими руками за талию и стал осыпать поцелуями. Она испуганно пряталась от него за букетом цветов.

– Луиза, ангел, мы успеем, - горячо шептал поручик.
– Всего один раз, молю.

– О нет, нет, вы сумасшедший. О чем вы говорите!

С трудом вырвавшись из его объятий, она отбежала к стене.

– Простите, но сейчас мой выход, а мне еще нужно подтянуть чулки, - сказала она и невинно потупилась.

У поручика Ржевского потемнело в глазах.

– Я помогу вам! Мадемуазель, поверьте, мне это раз плюнуть.

– Я стесняюсь.

– Какой, к черту, стыд! Мы же не дети.

– Ах, не приближайтесь. Месье, - она капризно топнула ножкой, - из-за вас я никак не могу войти в образ.

– Предоставьте это мне.

– Что?

– Войти в ваш образ, - проникновенно сказал Ржевский.

Она тряхнула волосами.

– Я не понимаю ваш французский!

– У меня такой сильный акцент?

Луиза Жермон прижалась спиною к двери. Ржевский прижался всем телом к Луизе.

– Акцент у вас, действительно, сильный, - прошептала она.

– Так в чем же дело, милая?

– Мне пора на сцену. Сейчас начнется второй акт.

– Первый, голубушка, первый. А потом уж будет вам и второй, и третий, и четвертый...