Посадочная полоса 08 (На грани катастрофы) (др.перевод)

Бэйрд кивнул:

– Согласен. А вы, Джанет?

– Да, наверное… но я ничего в этом не понимаю. – Джанет сделала беспомощный жест в сторону приборной панели.

– Отлично – нас уже двое! – легкомысленно воскликнул Спенсер. – Садитесь поудобнее и не забудьте пристегнуться. Вам наверняка доводилось наблюдать за пилотами. С тех пор как я летал, появилось слишком много разных прибамбасов.

Стараясь не касаться раскачивавшейся взад-вперед колонки управления, Джанет просочилась на кресло второго пилота. Раздался тревожный стук в дверь.

– Это за мной, – сказал Бэйрд. – Мне надо назад. Удачи!

И он быстро вышел. Оставшись вдвоем со стюардессой, Спенсер выжал из себя улыбку.

– Порядок? – спросил он.

Она машинально кивнула, собираясь надеть наушники.

– Джанет – да? А я – Джордж. – Его тон стал серьезным. – Не хочу вас обманывать, Джанет. Нам придется туго.

– Догадываюсь.

– Что ж, посмотрим, получится ли у меня послать сигнал бедствия. Какой у нас номер рейса?

– 714.

– Так. Тогда начнем. – Он нажал кнопку на микрофоне. – Мэйдэй [1] , мэйдэй, мэйдэй, – начал он спокойно и монотонно. Этот сигнал он запомнил навсегда. Ему пришлось воспользоваться им одним хмурым октябрьским днем, когда он с практически отстреленным хвостовым оперением «спитфайра» оказался над побережьем Франции и два милостиво появившихся штурмовика, подобно двум заботливым тетушкам, препроводили его через Ла-Манш.

1

Mayday – международный сигнал бедствия (англ.).

– Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй, – продолжал он. – Это «Мейпл лиф эйр чартер», рейс 714. Аварийная ситуация. Ответьте кто-нибудь. Прием.

С затаенным дыханием он тут же услышал в эфире чей-то голос:

– 714-й. Это Ванкувер. Мы ждали, когда вы нам ответите. Ванкувер – всем воздушным судам: эта частота закрыта для всех, кроме 714-го. 714-й, продолжайте.

– Благодарю, Ванкувер. Это 714-й. У нас аварийная ситуация. Оба пилота и несколько пассажиров… Сколько пассажиров, Джанет?

– Недавно было пятеро. Сейчас, возможно, больше.

– Уточняю. Как минимум пять пассажиров пострадали от пищевого отравления. Оба пилота в тяжелом состоянии и без сознания. На борту есть врач. Больным требуется госпитализация. Возможен летальный исход. Как поняли, Ванкувер?

– Продолжайте, 714-й. Я слушаю, – незамедлительно последовал ответ.

Спенсер перевел дыхание.

– А теперь самое интересное. Меня зовут Спенсер, Джордж Спенсер. Я пассажир этого рейса. Уточняю: был пассажиром. Теперь я пилот. Для вашего сведения: мой общий налет – тысяча часов, все на одномоторных истребителях. К тому же я не сидел за штурвалом уже около десяти лет. Так что вам хорошо бы найти человека, который мог бы по радио провести со мной инструктаж по поводу управления этим аппаратом. Мы идем на высоте 20 тысяч, курс 290, скорость 210. Вот и весь рассказ. Что скажете, Ванкувер? Прием.

– Ванкувер – 714-му. Ждите.

Спенсер вытер выступивший на лбу пот и улыбнулся Джанет:

– Спорим, в голубятне переполох?

Покачав головой, она напряженно вслушивалась. Через несколько секунд в наушниках вновь раздался ровный и бесстрастный голос:

– Ванкувер – 714-му. Поговорите с врачом о возможности привести в чувство кого-нибудь из пилотов. Попросите его сделать все возможное, чтобы привести в чувство одного из них, даже если ему придется для этого оставить других пострадавших. Прием.

Спенсер нажал кнопку на микрофоне:

– Ванкувер, это рейс 714. Ваше сообщение принято, но, боюсь, ничего не выйдет. Врач говорит, у пилотов нет возможности посадить самолет. Он говорит, их состояние критическое и вероятен смертельный исход, если вовремя не доставить их в больницу. Прием.

Последовала короткая пауза.

– Ванкувер – 714-му. Ваше сообщение принято. Ждите.

– Вас понял, Ванкувер, – подтвердил Спенсер и выключил микрофон. Затем сказал, обращаясь к Джанет: – Теперь нам остается только ждать, пока они там сообразят, что дальше делать.

Его руки нервно теребили колонку управления, следуя за ее движениями, пытаясь почувствовать ее отзывчивость, а он силился оживить забытые навыки и способности, благодаря которым когда-то заработал себе в эскадрилье неплохую репутацию – трижды долетал на одном честном слове. Он улыбнулся собственным мыслям. Однако в следующую же секунду, глядя на чудовищное скопление подрагивавших стрелочек и незнакомых рычажков и переключателей, он ощутил отчаяние. Его опыт летчика в данной ситуации просто ничтожен!

Душу сковало как льдом. С таким же успехом он мог бы сидеть и в подводной лодке в окружении бессмысленных приборов с их циферблатами, какие описываются в фантастических триллерах. Одно неверное движение может мгновенно прервать ровный гул двигателей, сопровождающий их полет. И если такое случится, есть ли хоть малейшая вероятность того, что он сможет вновь обуздать машину? Скорее всего – никакой. На этот раз ему не видать штурмовиков, готовых сопроводить его до дому.

Он начал проклинать свою фирму, в последний момент сорвавшую его с места и отправившую из Виннипега улаживать дела в Ванкувер. Перспектива стать менеджером по продажам и заманчивая мечта о доме в Паркуэй– Хайтс казались ему теперь абсурдно пустыми и нелепыми. Неужели ему суждено прийти к такому ужасному концу – никогда более не увидеть Мэри, так и не сказать ей всего, что оставалось невысказанным? А Бобси и Кит? Страховки на много не хватит. Он должен был сделать больше для этих ребятишек – самых лучших в мире.

Легкое движение рядом прервало его мысли. Джанет, стоя на коленях в кресле, смотрела назад – туда, где на полу неподвижно лежали капитан и второй пилот.

– Кто-то из них – ваш возлюбленный? – спросил Спенсер.

– Нет, – неуверенно ответила Джанет, – не совсем…

– Ладно, не обращайте внимания, – дрогнувшим голосом сказал Спенсер. – Я все понимаю. Простите, Джанет. – Достав сигарету, он порылся в поисках спичек. – Не думаю, что такое разрешается, но, может, авиакомпания посмотрит на это сквозь пальцы?

При свете вспыхнувшей спички она ясно увидела жгучую боль в его глазах.

Глава 6

03.00–03.25

С нарастающим рокотом двигателей последний вылетающий в ту ночь из Ванкувера в восточном направлении самолет набрал скорость по блестевшей от сырости взлетно-посадочной полосе и начал подниматься, удаляясь в темноту. Когда он делал круг над аэропортом, его навигационные огни поглотила пелена тумана. Несколько других судов, буксируемых на приангарные стоянки, были покрыты каплями влаги. Ночь была холодной. Технический персонал на перроне похлопывал себя руками в перчатках, чтобы согреться. Никто особенно не разговаривал.

Какой-то медленно катившийся самолет остановился, выключив двигатели по взмаху сигнальных огней стоявшего перед ним техника наземной службы. В неожиданно наступившей тишине шелест пропеллеров показался инородным звуком. Обычно оживленный ванкуверский аэропорт с безмолвной деловитостью готовился к аварийной посадке.

В ярко освещенном помещении центра управления полетами царила атмосфера напряженной сосредоточенности. Положив телефонную трубку, руководитель полетов зажег сигарету и, окутанный клубами голубоватого дыма, стал изучать висевшую на стене карту. Он повернулся к Бердику. Пухлый представитель «Мейпл лиф», сидя на краешке стола, только что закончил в очередной раз читать предоставленную ему информацию о рейсе.