Посланец Небес, или Заберите его обратно!

– Правда?
– насмешливо спросил Зайран.
– Конечно, жируем и горя не знаем. Мой отец обезглавлен, моих сестёр обесчестили у меня на глазах и выдали замуж за врагов семьи, моих братьев порвала на части обезумевшая толпа. Как тебе такое? Всякий, кто наделён властью, ходит по тонкому парапету, господин пророк. И рискует каждый день, уж поверь.

– Ну-ну, - буркнул Джоджи.
– Нарываетесь - вот вас и убивают. Потому что нечего народ дурить! Я теперь жалеть тебя должен? Моя семья медленно загнулась от голода. И не только моя, знаешь ли. Но твоим потом поставят памятник и ещё какими-нибудь пророками или мучениками назовут. А вот моих ни одна собака не вспомнит, знаешь? Так что...

Я с размаху стукнула кулаком по столу. И даже слегка усилила звук магией - для надёжности.

Стало тихо.

– Господа, - сказала я резко.
– Это всё интересно. Но задумайтесь: как же так выходит, что вы, такие разные и далёкие друг от друга, оказались на одной плахе?

32. О мостах и пропастях

*

Над нашим столиком на пару мгновений повисла тишина. После принц лениво усмехнулся и откинулся на спинку стула.

– Вам стоило бы пойти в политику, господин монах, - сказал он.
– Вы умеете превращать слова в оружие.

– Даже не знаю, считать ли это комплиментом, - я передёрнула плечами.
– В любом случае, при всём уважении - есть ли смысл в разговоре, где каждый из оппонентов желает слышать только себя самого? Таких вот бесконечных споров я ещё на своей родине наслушался, спасибо.

– А где она, ваша родина?
– тут же переключился на меня Зайран.
– Ох, интересное должно быть местечко!

– Я…

– Хватит, - Шам лениво улыбнулся и вернулся из мира неведомых грёз на грешную землю.
– Вы - утомительные маленькие человечки. И расстраиваете господина монаха своей мышиной вознёй. А я вот не люблю, когда мои любимые игрушки расстраиваются... Вы и правда хотите, чтобы я разозлился?

Зайран сверкнул глазами, но елейным тоном проговорил:

– Я прошу прощения… у господина монаха.

– И шёл бы отсюда господин монах, чтобы не расстраиваться, - буркнул Джоджи.
– Мы тут о серьёзных вещах говорим.

– Вы - два ребёнка, которые смотрят в разные стороны, - насмешливо бросил Шам.
– Один кричит “Я вижу море”, второй - “Я вижу лес.” И каждый пытается доказать, что прав. И каждый прав - по-своему. Но при этом вы оба ошибаетесь, потому что не видите ничего, кроме того, что хотите видеть. Между тем… Мальчики, даже не знаю, как сказать об этом, но тут вот какое дело: вокруг вас есть и море, и лес, и птички, и домики, и ещё одна Предвечная знает, что ещё. Потому что Вселенная, слава всему сущему, не ограничена вашими убогими представлениями о ней. Жизнь - это не только ваш опыт, понимаете? Чем быстрее до вас дойдёт эта поразительная истина, тем лучше. Потому что… ладно, так и быть, открою вам большой секрет: ни одна ваша правда ничего не стоит без правды оппонента. А из тупика, в котором вы оказались, выход только один: смотреть шире. И вместо “я” говорить иногда “мир”. Или хотя бы “мы”, на худой конец. Потому что друг без друга вы, увы, никто.

Н-да… вот в такие секунды и понимаешь разницу между крылатым ветром, что смотрит на мир с высоты, и людьми, что ходят по земле.

– А теперь договаривайтесь о цене и проваливайте, - Шам величественно махнул рукой.
– Нечего нам аппетит портить.

*

Надо отдать должное шамовому авторитету: дальнейшие переговоры между принцем без короны и пророком без благословения прошли очень оперативно. Джоджи выторговал себе немало, а принц, в общем-то, не сопротивлялся.

– Просто куклы, - сказал Шам, когда они ушли.
– Маленькие недолговечные куклы, играющие в глупые игры.

Ох уж этот мне ветер…

– Мне всё же кажется, что их судьба и жизнь - не такая уж глупость, - отметила я.

– Глупость, - отозвался Шам, рассеянно глядя на плещущееся в его чаше вино.
– Они ненастоящие, Ки. Просто иллюзии-однодневки. Понимаешь?

– Понимаю, почему ты так говоришь, - сказала я мягко.
– Из-за разницы в сроке жизни, из-за того, что их проблемы кажутся тебе мелочью. Но, маленькие и глупые по твоим меркам, они всё равно чувствуют. Им бывает больно, страшно, они влюбляются и сомневаются… для них всё, что происходит - по-настоящему. Для них всё серьёзно.

– Да, - мрачно сказал Шам.
– Они действительно чувствуют. Как настоящие. Им бывает больно. Именно это меня и пугает.

Если быть откровенной, я совершенно не понимала, что его так расстраивает. Это вообще было нечто иррациональное: видеть Шама, такого всемогущего, огорчённым и подавленным.

Это как разрыв шаблона, помноженный на многократный сложный перелом картины мира - не вяжется, как ни пытайся привязать. Мне хотелось его хорошенечко потрясти, чтобы перестал притворяться таким огорчённым. Существам вроде него слабость не положена!

Наверное. Это не точно.

Вообще есть нечто порочное в том, как мы думаем: “Успешные люди не позволяют себе слабости”. Или говорим: “Будь сильным!” Но это ведь ложь, верно? Невозможно быть сильным всегда, это просто так не работает. У любого мыслящего существа случаются моменты силы и моменты слабости, подъёмы и падения.

Я знала это всегда, разумеется. Но странно было увидеть это в Шаме. От существа такого масштаба не ждёшь человечности; хуже того, я понятия не имела, как ему помочь. Меня начали настораживать его слова о нереальности и иллюзиях. И некоторые догадки по поводу природы этого мира, вытекающие из его постоянных оговорок - не радовали.

Но это не значит, что можно позволить Шаму и дальше грызть себя.

– Шам. Этот мир - фальшивка?
– спросила я прямо.

Идиотский вопрос, если честно. С другой стороны, если я ошибаюсь, то хоть повеселю...

Только вот смеяться ветер не стал.

– Да, - сказал он тихо, отведя глаза.
– Я подозревал и раньше, было много дурацких мелочей. Просто единороги… они стали последней каплей. Тогда я сделал углублённую проверку, и… всё, что вокруг нас - просто иллюзия высшей степени достоверности.

Дерьмо.

– Ну, бывает, что уж, - сказала я.
– Но надо признать: графика у этой игрушки просто обалденная.

Шам изумлённо моргнул.

– Ты что, не понимаешь?
– в его голосе прозвучали резкие нотки.
– Всего этого нет. В том числе и Овиты, Джоджи и Зайрана. Они все - долгосрочная иллюзия! Но сами не знают об этом. И я всё думаю - что будет, когда они исчезнут. Перед самым последним мгновением… осознают ли они, что их не существует?

Осознают ли они, что их не существует...

Пугающая мысль. Но не то чтобы новая. Я ещё поистерю на эту тему сама с собой, но пока...

– Не грусти, - я осторожно сжала его ладонь.
– Теперь понимаю, что так тяготит тебя, но ты забываешь одну вещь, которую сам же и говорил мне.

– Это какую?
– приподнял бровь ветер.

– Ты сказал мне: у нас нет ничего, кроме нас самих, - улыбнулась я.
– И теперь вот моя очередь говорить тебе ровно то же самое. У нас нет ничего, кроме нас самих, Шам.