После полуночи

Затем он достал бинт и перевязал рану, после чего взял еще один тампон, и опять смочив его перекисью водорода, принялся обрабатывать остальные мои травмы, ушибы и царапины, все то, что я получила прошлой ночью. Я чувствовала приятный холодок, когда он проходился тампоном по моей коже.

Когда он добрался до раны на животе, я ахнула и замерла.

–  Извини, - сказал он.

–  Все нормально. Немного боли - даже полезно для души.

–  Ну, я бы, конечно, так не сказал.

–  Зато, знаешь, как приятно становится после того, как эта боль отступает?

–  А вот с этим я уже не могу поспорить, - сказал он.

–  Мне нравится, как ты это делаешь. Очень приятно, и такой холодок…

–  Хмм, - проворчал он и, взяв новый тампон, аккуратно протер мой правый сосок.

Травмы там, насколько я знала, не было, и чтобы убедиться в этом, я даже взглянула вниз. И действительно, оба мои соска выглядели превосходно. Только теперь, после прикосновения мокрого тампона, один из них слегка сморщился и оттопырился.

–  Ты уже взялся за лечение непострадавших мест? - cпросила я.

–  Да, - сказал он и прошелся тампоном по другому соску.

Я слегка вздрогнула, но не буду отрицать, что мне было довольно приятно.

Я расстегнула пуговицы на юбке, и она упала на пол ванной.

–  Может, полечишь меня еще где-нибудь? - cпросила я.

–  Да, - сказал он, присев, - вижу, что у тебя очень сильный ушиб вот здесь…

–  Ну, так вылечи его. Я вся в твоих руках.

Всякий раз, когда он прикасался ко мне этим влажным тампоном, я слегка вздрагивала. И вовсе не от того, что мне было больно, а от ощущения холодка на моей горячей коже.

Он стоял на коленях передо мной и обнаруживал все новые и новые царапины, то в одном, то в другом месте. И везде прикладывал этот мокрый тампон. Надо ли говорить, что он «лечил» и те места, где вовсе не было травм?

Я повернулась к нему спиной и ощутила холодок на своей спине, а затем на бедрах и ягодицах. А потом почувствовала, что это уже вовсе не тампон, а его губы. И язык. Я стояла, а он целовал и лизал мне спину. Когда он прижался ко мне всем телом, я поняла, что трусов на нем нет. Он был абсолютно голым, и я ощущала, как его упругий член упирается в мою поясницу.

Покрыв поцелуями мою шею, он обнял меня обеими руками и нежно обхватил грудь.

Ватные тампоны и бутылка с перекисью давно уже валялись на полу, наверняка, там же, где и его трусы.

Он ласкал языком мою шею и спину и нежно массировал грудь. Вдруг одна из его рук плавно опустилась ниже и скользнула между моих ног, заставив меня издать глухой стон.

Через некоторое время мне удалось повернуться, и мы оказались друг напротив друга. К этому моменту я была уже в таком порыве страсти, что смутно осознавала, что вообще происходит.

Он прислонил меня спиной к дверному косяку и приподнял. Я обвилась ногами вокруг его ягодиц.

И тогда он вошел в меня.

Я обняла его руками и ногами.

Он ударял меня о дверной косяк, входя с каждым разом все глубже и глубже.

И вдруг он задергался, словно электрический насос.

Обняв, я прижалась к нему всем телом, содрогаясь от удовольствия, и вот мы уже оказались на полу, обнявшись, прижимаясь моей спиной к двери. Я обвивала его тело руками и ногами. Оба мы тяжело дышали, нам просто не хватало воздуха.

–  О, Боже, Мерфи, - ловя ртом воздух, сказала я.

–  О, Боже, Элис, - ловя ртом воздух, сказал он.

Глава 38. Промашка

Даже до сих пор, стоит только мне вспомнить этот момент, мне тут же начинает сводить кишки.

Мерфи произнес мое имя.

Я имею в виду, мое настоящее имя.

(Кстати, вовсе не Элис, а мое настоящее имя. То, которое было написано в моих водительских правах и на других документах в моей сумочке. И именно это имя произнес Мерфи, когда мы предавались любви в ванной.)

Он сказал Элис, а не Фрэн.

Значит, он все-таки рылся в сумочке.

И теперь знал, кто я на самом деле и где живу.

Схватив его за волосы обеими руками, я откинула его голову назад и склонилась прямо над его лицом.

–  Что ты сейчас сказал? - cпросила я.

–  Когда?

–  Только что.

–  А?

–  Ты назвал меня Элис.

–  А?

–  Почему ты назвал меня так?

–  Я, правда, так сказал?

–  Ты рылся в моей сумочке! - выкрикнула я прямо ему в лицо, и, отпустив волосы правой рукой, нанесла удар кулаком по челюсти.

От удара его голова запрокинулась на бок.

И он пошатнулся.

Чуть качнувшись, он развернулся и зашатался, пытаясь удержать равновесие. Но ему это не удалось.

Я понимала, что, наверное, зря так поступила, но было уже слишком поздно.

Стараясь удержаться на ногах, Мерфи опрокинул флакон с перекисью водорода. Я услышала, как тот ударился об пол, и из него с бульканьем вытекала жидкость.

Сам же Мерфи находился в этот момент во мне, и как бы я ни старалась освободиться от его члена, у меня ничего не получалось. Я уже предчувствовала, что сейчас произойдет.

–  Осторожнее! - закричала я.

Но было уже поздно.

Буквально через мгновение кафельный пол ванной ушел у него из-под ног, и он полетел прямо на противоположную стену лицом. Я протянула было руки, чтобы остановить падение, но лишь только сама сильно ударилась локтем о стену.

И вот раздался ужасный грохот, похожий на звук разбиваемого о бетонный тротуар кокоса. И я не только услышала, но и прочувствовала его. Член Мерфи дернулся внутри меня.

С громким чмоканьем он, наконец, вырвался наружу.

И я начала падать.

Я вовремя успела поджать ноги, пока Мерфи не придавил их собой, ударившись ступнями о край ванны. На какое-то мгновение я склонилась прямо над ним и со стороны, наверное, это выглядело так, будто я ищу способ, как бы присесть на него поудобнее. Это мгновение тогда казалось мне бесконечным. Время застыло, будто стоп-кадр в кино, и мне вовсе не хотелось оказаться на нем. И конечно, я бы не сделала этого, будь у меня хоть какой-то выбор.

Но выбора уже не было.