После тьмы

Затем она подошла к Алеку, который присматривал за Бостоком, держа пистолет направленным в его сторону. Рот, руки и ноги личного секретаря до сих пор были замотаны клейкой лентой.

– Готов? – спросила она Алека.

– Готов, – сказал Алек. – Но Макс… до того, как мы это сделаем…

– Сомнения? Может ты не хочешь видеть как твою политическую карьеру прервут в зародыше?

– Нет. У меня нет сомнений по поводу помощи в свержении этих сукиных сынков… но, Макс, подумай.

Он махнул головой в сторону скрученного Семьянина.

– Если этот парень прав… если те фанатики из культа змеи не ошибаются по поводу этого небесного биотоксина… твоя кровь – источник вакцины, которая… ну, ты знаешь.

– Спасёт мир?

– Что-то типа того. Ты уверенна, что ты – тот человек, которому стоит входить в парадные двери Змей Сити и нарываться на драку?

Какое-то время она молчала.

Затем она положила руку на плечо Алека.

– Я об этом думала. Но мы здесь, чтобы спасти Логана. Я не готова верить тому, что говорят эти чокнутые… но, на всякий случай, я возлагаю на тебя ответственность по помещению моей тушки на лёд, моя прелесть.

Он широко ей улыбнулся.

– Ты, конечно же, хочешь доверить мне такое прибыльное дельце?

И она засмеялась. Это было прекрасное ощущение.

Затем двое Х5 обменялись серьёзными кивками, и Алек сказал,

– Пойдём поздравим этих змеюк с Рождеством, как ты считаешь?

– И поможем им сбросить кожу к Новому году, – произнесла она, и они ударили кулаками и начали спуск к подножию холма.

Впереди всех шла Макс, Алек, в нескольких шагах позади, вёл Бостока, вынужденного передвигаться прыжками, иначе Алек тащил бы его плашмя. Джошуа и Мол, несущие тела, чуть позади Алека. Позиция Макс позволила ей вовремя заметить одно из патрульных трио одетых в боевой камуфляж.

Босток издал приглушённый звук, и Алек саданул его пистолетом.

Но Макс уже пришла в движение, нацелив удар на впереди идущего охранника. Внезапно, Джошуа и Мол – опустив их ужасную ношу – были уже рядом с ней. Искусный удар по шее от Макс расторг контракт с жизнью её охранника, а Джошуа сломал шею своему быстрым поворотом обеих рук. Мол так глубоко засадил в тело своего оппонента оружие, что плоть охранника заглушила выстрел.

Макс оглянулась на Мола, стоящего над телом Семьянина и на пистолет в его руке. Он ответил на её взгляд и прошептал,

– Я знаю, что ты не любишь огнестрельное оружие, Макс… но я буду делать это по-своему, ок?

Ненавидя такой подход, она тем не менее кивнула. Какая-то часть её сознания поражалась, как она может быть такой непоследовательной – в конце концов, она раздробила горло противника острым как лезвие движением руки, "нежный" гигант Джошуа просто сломал шею Семьянина как веточку… а она недовольна, что Мол убил человека из пистолета?

Может она сможет поговорить с кем-то в Большом Небе об этом её психологическом заскоке…

До здания всё ещё оставалось 50 ярдов (45.7 метров), когда её мобильник зазвонил.

– Макс на связи.

– Время выходит, 452, – произнёс Эймс Вайт, тем же далёким, искажённым голосом как и в предыдущие звонки, словно он был где-то на луне, а не, что скорее всего, в пределах слышимости. – Мой сын у тебя?

– Да, – сказала она. – Он здесь со мной.

– Дай ему трубку.

– Это невозможно. И нам придется это обсудить… -… у меня нехорошее предчувствие касательно того, к чему ты ведёшь.

– Ты в Большом Небе?

Возможно, вопрос застал его врасплох, так как последовала длинная пауза; она почти слышала, как вращаются шестерёнки, пока её давний противник пытается понять: как много она знает.

– Да или нет? – наконец спросила она.
– …Да.

– Ты на защищённой линии?

– Что ты имеешь ввиду, 452?

– Мы "наедине", или твои друзья слушают нас?

– Я со своего мобильного, – произнёс он тоном подразумевающим, что может говорить.

– Мы долго были врагами, Вайт.

– Мы в этом единодушны.

– Но ты должен кое-что знать… У нас есть общие враги.

Ещё одна пауза.

А затем: – Где мой сын?

– Если ты на самом деле в Большом Небе, выходи через парадную дверь, и мы поговорим об этом. И Вайт? Приведи Логана.

Она знала, что он подбежит к окну проверить, говорит ли она серьёзно. Они всё ещё были позади здания, так что у Вайта, на самом деле, не было шанса увидеть, как они движутся среди деревьев ко входу.

– И не утруждайся связываться с вашим пешим патрулём, – сказала она, – чтобы они зашли нам с тыла. Они заняты своей смертью.

В голосе Вайта зазвучал лёд.

– Ты никогда не можешь войти спокойно, 452… Я сейчас буду.

– Не забудь мои слова, Вайт – об общих врагах.

– Как я могу?

– Приведи Логана.

– Приведу. У нас будет обмен, верно, 452?

– Верно.

Она отключилась.

Всего несколько звезд горело в ночном небе, на землю опустился холод. Мол и Джошуа с мертвецами на руках ждали на опушке леса, пока Макс, Алек и их связанный скотчем пленник двигались к открытому месту. Под их ногами похрустывал снег, припорошивший землю.

Прожекторы освещали здание по периметру, как будто ожидали выступления, но Макс и ее спутники избегали их, и остановились на границе потока света от фонаря над главным входом.

Она оглянулась назад к деревьям и смогла различить силуэты Мола и Джошуа, их выдавало тело мальчика, завернутое в белую простынь. Она подала сигнал стоять на месте, а затем кивнула Алеку. Он кивнул в ответ. Босток, ухо которого было в крови от последнего внушения Алека, поднял голову. Казалось он думал, что вскоре превратится из пленника в героя.

Макс в этом сомневалась.

Затем она, Алек и связанный пленник вышли на свет.

Главный вход – двойные железные двери со стеклянными панелями за металлической сеткой – находился над пятью ступенями с металическими парапетами. Новые владельцы мира выбрали не самую располагающую штаб-квартиру, и это еще мягко сказано. Трио выстроилось в линию перед входом. Алек держал Бостока за загривок слева от Макс. Она стояла, уперев руки в бедра, готовая ко всему.

Дверь резко распахнулась и Вайт – в черном костюме и тонком черном плаще – выскочил наружу. Он остановился на верхней ступеньке, взгляд направлен на Бостока. Он совсем не изменился с прошлой встречи – короткие темные волосы казались замороженными, лицо было призрачно бледным в свете прожекторов, губы были начисто лишены цвета, зато глаза, наоборот, горели.