После третьего звонка
Шрифт:
– А как ты объяснишь дома свое отсутствие по ночам? И отсутствие вообще?
– испытующе спросил Виктор.
– Не беспокойся! Это мои трудности, - лаконично ответила Таня.
– Давай рассуждать, как ты только что предлагал: я тебя не спрашиваю, откуда у тебя ключи, не интересуюсь, что ты наплел приятелям и Тате. Наверняка тоже пришлось выдумывать и обманывать. Почему тебя потянуло выяснять мои нравственные принципы и отношения с моралью? А вдруг я вообще круглая сирота и сама за себя отвечаю?
Виктору стало стыдно и противно.
– Правда что ль?
– бормотнул он.
– А так на сиротку не похожа... Ты
Таня тихо засмеялась.
– Теперь осталось лишь выяснить, как пахнет сентябрь. Да, у тебя впрямь с головкой не очень!
– А мы сейчас выйдем и его понюхаем!
– предложил Виктор.
– Но лучше мы это сделаем утром. Таня, я хочу наверх! В конце концов, мы даже еще не посмотрели, что там находится!
Он вскочил и схватил Таню за руку.
– Ты уже сделала тридцать четыре жевательных движения!
– закричал он.
– Я подсчитал: одно даже лишнее! И вообще с твоей йоговской теорией ты скоро можешь превратиться просто в корову! Симпатичную, конечно, но все-таки жвачную. А наверху тоже тепло?
– Да здесь везде тепло!
– засмеялась Таня, вставая.
– Только знаешь, Витя, запри сначала дверь. Там большой засов и защелка.
Опять она боялась! Что-то с самого начала беспокоило ее, тревожило, не позволяло безмятежно находиться в доме, просто болтать и ужинать... Таня снова настороженно оглянулась на окно, потом на дверь, словно к чему-то прислушиваясь.
– Как тихо!
– сказала она.
– Как в склепе!
– Ну что ты, Таня! Это же прекрасно - спокуха! Ты хочешь, чтобы вокруг нас гудели ополоумевшие машины, выли милицейские сирены и гомонила безумная толпа?
Виктор тщательно задвинув действительно очень большой, тяжелый и прочный засов, и повернулся к Тане.
– Теперь все в порядке? Или еще чего-то не хватает для твоего душевного спокойствия? Зато потом сочинишь шикарный сценарий о дачной житухе. И назовешь "Двое вышли из леса".
– Оригинально!
– насмешливо пропела Таня.
– У тебя явный дар к сочинительству, не отягощенному своеобразием. Но, в общем, Витя, ты впрямь обладаешь замечательной способностью претворять в жизнь самые нереальные планы и добиваться почти неосуществимого.
И она стала подниматься вверх по крутым ступенькам узенькой лестницы. Виктор догнал ее на середине, сделав несколько гигантских шагов, и первый распахнул дверь на второй этаж.
Перед ними была маленькая комната под треугольной крышей, все убранство которой составляли синие шторы на окне, диван у стены и низкий светлый резной столик, явно любовно сработанный руками Геннадия Михайловича. Таня бочком приблизилась к дивану и, вдруг пронзительно завизжав так, что Виктор даже вздрогнул от неожиданности, опрокинулась навзничь, перекувырнулась через голову и грациозно сделала "березку", вытянувшись по стенке.
– Здорово!
– искренне восхитился Виктор и взлохматил свои волосы пятерней.
– Тебя хоть узлом завязывай! А что вы еще умеете, мадам?
– Пожалуйста, мадемуазель, - поправила его Таня.
– Она умеет многое. Узнаешь потом!
– и подозвала его шепотом: - Пойди сюда, Витя, ближе, ближе... Сядь!
Он послушно, с большим удовольствием
опустился рядом с ней. Танька молниеносно приняла позу лотоса - как это у нее так ловко получалось?– и сказала уже ставшую привычной и почти надоевшей фразочку:
– Витя, я боюсь!
Крашенинников с трудом удержался от вспышки.
– Ты снова за свое! Таня, ну, давай опять рассуждать!
– взмолился он.
– Окна забиты, дверь заперта, я исполняю роль цепного кобеля, к счастью, пока без цепи. Ты сильно капризничаешь! Прости, родная, но красивые женщины всегда несколько нервозны. Красота никому еще запросто не давалась. Давай лучше сядем с тобой рядком, приклеимся друг к другу, может, твои страхи окажутся напрасными и лишними. Честное слово, мне и так тяжело, а ты туда же со своей неврастенией!
– Да я не того теперь боюсь!
– заявила Танька.
– Не того?!
– завопил, потеряв последнее терпение, Виктор.
– А чего же еще, родная?! Ты мне совсем заморочила голову!
– И нечего орать!
– гордо вскинула подбородок Татьяна.
– В конце концов, это ты меня заманил сюда гнусным обманом, и только я имею полное право кричать, но молчу! А ты бесишься! Дать тебе водички для успокоения? Валерьяночки, кажется, нет, но можно поискать на кухне.
Крашенинников выпрямился, сделал несколько глубоких медленных вдохов и постарался взять себя в руки.
– Я весь внимание, - произнес он довольно спокойно и нервно переплел пальцы.
– Рассказывай, чего ты теперь боишься, балда!
– Тебя!
– заявила Таня.
Так, приехали!
Виктор застонал в голос. Зачем он связался с этой придурочной девкой? На кой она ему сдалась? Плюнуть и забыть!
– Таня, - едва владея собой, сказал Виктор, - ты что, меня за недоумка держишь? Ты сама, по своей воле, пришла на дачу. Не на аркане же я тебя сюда затащил, потрясая пистолетом! Сама заявила о том, что будешь здесь жить. Сама, наконец, поднялась наверх. И теперь косишь под Мальвину. А я у тебя вообще работаю Карабасом Барабасом. Не строй, пожалуйста, из себя идиотки, а из меня - страшилу!
– Я и не строю, - со вздохом отозвалась Таня.
– Просто, понимаешь, это очень трудно объяснить, до тебя не дойдет...
– Я еще не совсем законченный дебил, - недобро сообщил Виктор.
– И постараюсь осознать твою ценную информацию!
– Ну, постарайся, - Таня снова вздохнула.
– Дело в том, что у меня никого еще никогда не было... Вот...
Виктор нервно дернулся и нехорошо засмеялся.
– Ты складно врешь. Очень складно... В отличие от меня. Сразу видно, сценарист из тебя выйдет классный. Для чего только твои фантазии, не понимаю! Сама посуди, разве в это можно поверить?
– Ну вот, я же говорила...
– совсем расстроилась Таня.
– Уж поверь как-нибудь...
Она смотрела на него доверчиво и открыто, как ребенок. Она была абсолютно искренна и честна, но Крашенинников не желал всматриваться в нее и ее разглядывать - ему дела нет до ее откровений! Его снова понесло. Он проклинал в душе и себя, и свое дурацкое увлечение этой чумовой шалавой, и собственную изобретательность и быстроту - для чего он затеял сыр-бор с дачей, с Таткой, с Герой? Чего ему не хватает? Неужели мало простых и насквозь понятных, родных метелок-мазилок? Вон так и крутятся возле, проходу не дают! Нет, подай ему эту желтоглазую! Короткое замыкание!