Последнее дело императрицы
Шрифт:
Теро не заметил, как задремал, привычно развалившись в кресле. Пальцы разжались, и бокал беззвучно упал на ковёр. Остатки вина растеклись безобразной кляксой. Теро понимал всё это, глядя словно со стороны: измученное тело требовало отдыха и плавно погружалось в сон, но сознание ни на секунду не меркло.
Сознание металось. От окна к двери — дверь заперта. Обратно — сможет ли она заглянуть в окно? — наверное, нет. Секунда спокойствия. Снова дверь — как бы проверить, что защита всё ещё в силе?
Он проснулся от резкого звука, будто над головой, на верхнем
По стене, по слабо мерцающей карте страны прыгали прежние тени. Белое пламя вело себя спокойно, разве что иногда вздрагивало, словно от сквозняка или просто от дыхания Теро. Он выпрямился, словно чтобы размять затёкшую спину, на самом деле намереваясь взглянуть в окно, но не успел.
Грохнуло второй раз, а через мгновение он услышал то, что заставило его вжаться в кресло, срастись с ним и позабыть о своём намерении. Кто-то провёл — длинно, тонко — железным когтем по стеклу. Со звоном замер вдали последний отзвук, последнее эхо. Теро закрыл глаза и сглотнул.
Нет, она не проникнет сюда. Ни за что, никогда. Если бы она могла, она давно бы уничтожила его. Она бы вошла и встала в дверном проёме — строгие линии очертили бы её силуэт. Чёрное платье, бриллиантовые пуговицы, и волосы, собранные на затылке.
"Не зарывайся слишком, мальчик", — так она сказала.
И тут в дверь постучали.
Глухие настойчивые удары — тот, кто стоял в приёмной, не собирался уходить просто так. Он не скрёбся просто ради того, чтобы попугать. Он намеревался войти, и дверь вздрагивала под его кулаком.
Теро вспомнил об отравленных кинжалах в голенищах сапог, о мече, брошенном на краю стола — он так и не решился расстаться с оружием, когда вернулся из рейда по замку, — но тело не шевельнулось. Руки не подчинились. Ноги как были, так и остались ватными.
– Убирайся, — прохрипел он, сам не слыша того жалкого звука, на который изошёл его голос.
В дверь стукнули ещё раз.
– Убирайся! — На этот раз вышло громче, но всё равно недостаточно громко. Недостаточно жёстко. Таким цыплячьим писком призрака не прогнать.
Теро слушал своё хриплое дыхание и всем сердцем надеялся, что она уйдёт. Что взойдёт солнце и рассеет темноту. Серый рассвет. О, никогда раньше он так не желал рассвета.
В дверь загрохотало снова.
– Теро, засранец, ты что там, умер? Открывай! Демоново отродье, — рассерженно выкрикнул за дверью Маартен.
Теро вздрогнул от неожиданности, но от души сразу отлегло, растаял даже ком в горле. Впрочем, когда он шёл к двери, колени всё ещё дрожали. Огненный шар поднялся под потолок, осветил разом всю комнату, и стало хорошо видно, что в углах ничего нет, кроме пыли.
Маартен ввалился в кабинет, неся с собой запах ночной сырости и прелых листьев. Взгляд его скользнул по столу, запнулся на пустой бутылке.
– Ты что тут делаешь, опять императрицу на дне бутылки
ищешь?Не снимая плаща, генерал тяжело опустился на кресло и вытянул ноги. С сапог отваливались ошмётки уже успевшей засохнуть грязи. Он разглядывал замершего перед ним Теро исподлобья, как провинившегося ребёнка.
– Завязывал бы ты с этим. Я её нашёл.
Лицо Маартена в прыгающих бликах света казалось совсем старческим, измученным. Тяжёлые тени залегли в бороздках морщин, на веках, у презрительно поджатых губ.
– Кого? — Теро изобразил кашель, но голос всё равно дрожал и трясся, как лист под ветром.
Он прошёл к своему месту и там долго поправлял рубашку. На ощупь она оказалась влажной от пота.
– Императрицу. Точнее, она пришла сама.
– Кого? — Теро обернулся, не желая верить в продолжение ночного кошмара.
Пока он шёл к креслу, он успел мельком глянуть в окно: там, в густой темноте горели шары белого пламени, и ничего больше.
– Императрицу, — почти выкрикнул Маартен. — Эйрин. Дочь Орланы.
Бешено подпрыгнувшее сердце принялось выстукивать нормальный ритм.
– Она же умерла, — со слышимым облегчением бросил Теро. — Удавилась, кажется.
В голове гудело от крепкого вина, и образ Эйрин — насколько он вообще мог её помнить — растекался утренним туманом. Черты лица плыли, стирались, и перед глазами снова и снова возникала Орлана.
– Пока что нет. Сейчас ты соберёшь свои мозги в кучу и пойдёшь с ней разговаривать. — Маартен раздражённо отряхнул полу плаща. — Идём, познакомлю.
– И… что мы с ней будем делать? — глупо спросил Теро, ещё не в состоянии отойти от мутного состояния полусна. Он сидел, уперевшись подбородком в ладонь, и смотрел только в стол. Во рту было гадко.
– Коронуем завтра, — буркнул генерал, и было непонятно, то ли он шутит, то ли удивляется глупости собеседника. — Да, найди этого своего советника. Как его… Эрвина. Он должен иметь понятие о таких мероприятиях. А я в подобной ерунде никогда не участвовал.
– Ты слышал грохот? — перебил его Теро, сам того не ожидая. Просто в одно мгновение горький туман сложился в одно желание — узнать правду.
– М? — резко обернулся Маартен.
Теро скорчился от его взгляда, как от боли. В голове гудело уже так, что он едва слышал собственный голос. Сейчас лечь бы где-нибудь, да хоть на полу, и забыться до самого утра. А утро придёт — серое, тусклое — тогда уйдут страхи, и можно будет хорошенько выспаться.
– Ты давно в замке?
Генерал оскалился, как цепной пёс.
– Да я полночи в эту дверь стучал!
– Значит, ты должен был слышать грохот, — упрямо гнул своё Теро, подпирая лоб кулаком. Просто так держаться голова совершенно отказывалась.
Судя по звукам, Маартен поднялся. Забухали его тяжёлые шаги — к двери, потом к окну. Он склонился над Теро, едва ли не принюхиваясь к нему.
– Что ты несёшь?
Не оборачиваясь и почти не разжимая губ, чтобы вином не пахнуло ещё сильнее, Теро мотнул головой:
– На третьем этаже что-то рухнуло.