Последние каникулы, Шаровая молния

Через сорок минут, вполне проснувшийся, он стоял у закрытых дверей терапевтического отделения и настойчиво нажимал на кнопку звонка. Шум и гвалт в отделении уже набрали свою обычную силу- детки встали и начали резвиться,- и его звонок не слышали, как обычно.

Вадик прошел по коридору отделения, где взглядом, где вмешиваясь, останавливал шалунов, в ординаторской взял кипу "историй болезни" своих мальчишек, достал из стола фонендоскоп и тонометр.

– Эй, мужики, в палату!
– крикнул он в коридоре и, не дожидаясь, пока все его подопечные улягутся на своих постелях, начал обход.

– Ну, как сегодня дела, Мишаня?
– спросил он толстого, коротко подстриженного десятилетнего тихоню.

– Сегодня дела хорошие,- неторопливо ответил Мишаня, с трудом задирая на громадном животе майку.- Сегодня мочи тысяча сто миллилитров.

– Это ты, брат, молодец,- похвалил Вадик, ощупывая его с ног до головы.- А бока не болели?

– Дядя!
– нежным звенящим голоском сказал трехлетний Ванечка.- Мама придет?

– Завтра, завтра придет,- погладил его головенку Вадик.

– Ты меня домой пустишь?- со слезами уже спросил Ванечка.- Дядя, я домой хочу!..

Он заплакал, как и каждое утро вот уже четвертую неделю, с того дня, когда счастливый и веселый Вадик пришел на кафедру, чтобы отметиться перед отпуском, попасться на глаза доценту - деликатно напомнить о себе,- а был тут же направлен в это отделение. "На две-три недельки,- пообещал ему доцент Кит.- А уж потом и отдохнете. Куда-нибудь едете?" Вадик промямлил в ответ что-то неопределенное. "Вот и хорошо. Так что приступайте прямо сейчас!" И халат Вадику нашелся и фонендоскоп; вручили кучу "историй болезни", показали две палаты, и он включился в работу, да с непривычки закопался и, как ни спешил, а опоздал к Оле на свидание. Прибежал, запыхавшись, без цветов и ждал выговора; сразу же рассказал об отсрочке отпуска и думал, что тут-то все и решится- ведь ему не придется уезжать куда-то на юг, и ее отговорки и откладывание главного разговора с родителями кончились,-а Оля обрадовалась почему-то.

– Все равно, значит, кому-то из нас уезжать,- сказала она торопливо, делая вид, что рассматривает памятник.- Выходит, мне: вот, в общежитии письмо лежало. Мама пишет - приезжай, помоги убрать картошку,- Она показала Вадику измятое письмо.- Поеду я, хорошо? К двадцать пятому вернусь, на экзамен. Ну, улыбнись, Вадя!

– ...В двенадцать, двадцать пятого, на Комсомольской, у остановки такси!
– десять раз он прошептал ей в ухо за, полночь у самых дверей общежития, которые вот-вот должны были закрыть подглядывающие за ними дежурные, и даже подтолкнул ее, не торопящуюся уйти. Что-то было в ее последней улыбке со слезами такое, что до сих пор тревожило...

...- Ложись на кроватку,- сказал Вадик Ванечке.- Сейчас я тебя полечу...

– И домой пустишь?

В коридоре загремел голос заведующей отделением Майи Константиновны. Сестра тихо оправдывалась.

– А это меня не интересует!-отрезала Майя Константиновна и заглянула в палату.- Доктор Андреев! Вы уже в отделении, а не видите, какая грязь! На вашем месте я бы не вошла в палату, пока ее не привели в надлежащий вид. Что вы так рано?
– почти не меняя тона, спросила она.- Опять в двенадцать часов отпроситесь в лабораторию? Не пущу. Ну, как у нас дела?
– Улыбаясь, она присела на кровать к Мишане, потрепала его за ухо. Ее смуглая рука только подчеркивала молочную бледность Мишаниной кожи.- Нет последнего анализа?- Она посмотрела на Вадика.- Такая куча народу в этой вашей лаборатории, а анализы приходят с пятого на десятое! Вы-то что там делаете?.. Ах, экспериментальная методика! Нам-то она пригодится?.. Когда вы в отпуск идете?
– не дождавшись ответа, спросила Майя Константиновна.- Потом в отделение вернетесь? Или, может быть, в лабораторию, подальше от ребятишек? К экспериментам?

Вадик не стерпел насмешки и вежливо сказал:

– Если вы не возражаете, я бы вернулся в отделение.

– Я-то не возражаю,- засмеялась неожиданно звонко Майя Константиновна.- Да захотите ли вы? Я ведь вас сознательно гоняю, любимчика кафедры, надежду шефа.

– Я не любимчик.

– Любимчик! Ну, да ведь не в этом дело.- Она тронула Вадика за плечо.- Мне жаль, что такие славные ребята прячутся в лабораториях от наших простых жизненных проблем. Своего голоса не будет. Ну, ладно. В "историях" все в порядке?
– Майя Константиновна подозрительно посмотрела на Вадика.- После двух покажете мне.

Ровно в два часа Вадик сел рядом с ней, и они медленно пролистали всю "историю болезни" Мишани, от корки до корки. Майя Константиновна вела Вадика - он сам это чувствовал,- как водят маленького через широкую улицу, за ручку, где бегом, где неторопливо, объясняя и про красный свет и про далекого невидимого отсюда регулировщика, и успевала отвечать на, должно быть, детские вопросы. К тому времени, когда Вадик под четкую диктовку занес в "историю" консультацию Майи Константиновны, он был выжат, болела от голода голова, и очень хотелось закурить.

– Ну, вот.- Майя Константиновна подписалась.- А где это вы прочитали про селективную потерю белка?
– Они поговорили на эту тему и еще на другие, слегка тестируя, экзаменуя друг друга. Потом Майя Константиновна встала, одернула халат, сняла свою шапочку, как тяжелая корона возлежавшую у нее на голове, поправила волосы и снова надела ее.- Это вы прислали нам девочку из области?
– неожиданно спросила она.- На всякий случай или диагноз предположили?

– Предположил. А что, ошибся?

– Идите в буфет, поешьте,- ворчливо сказала Майя Константиновна.- А то за последнее время вы у нас совсем исхудали. Мамочка наверно, в ужасе? И поминает меня недобрым словом?

– Я лучше покурю,- улыбаясь, Вадик полез за сигаретами.

– Не сметь курить!
– прикрикнула Майя Константиновна.- А еще педиатр!.. От вас же табачищем нести будет! Марш, вон из отделения, курилка!- Вадик покорно вздохнул и начал снимать халат, а Майя Константиновна не торопилась уйти - расставила по местам стулья, отодвинула с края стола телефон. Потом, обернувшись к Вадику, спросила: - Есть куда поехать отдохнуть? Я сообразила- вам ведь сейчас еще только последние каникулы отгуливать? Отдыхайте на всю катушку-потом будут только отпуска от работы - это совсем не то! Дать адресок в Гаграх? "О, море в Гаграх! О, пальмы в Гаграх!" - Она подмигнула.

– Дать. Спасибо,- отозвался Вадик.- Обсудим адресок.

Майя Константиновна вдруг хитро и понимающе улыбнулась:

– Ну, идите, обсуждайте. А завтра не опаздывайте. Не забыли? Завтра "сведения" даете родителям. Посмотрим, как справитесь с этим во второй раз...- Легко подталкивая Вадика в спину, она выпроводила его в тихий послеобеденный коридор.

"Что сейчас Оля делает?" - подумал Вадик, идя по лестнице. Оставалось подождать только два дня - и все случится так, как он хочет. Когда очень хочешь, все получается, знал Вадик.

"Вадик!
– не отступив от края тетрадного листка, начала письмо Оля.- Мы должны послезавтра встретиться, но свидание у нас не получится. Не в Москве я, как видишь, а дома..."

Она посмотрела на Витькину макушку, склонившуюся напротив над таким же листочком в клеточку. Витька старательно выводил дроби.

– Опять на чердак лазил? Вся маковка в пыли,- выговорила ему Оля. Витька, не отрываясь от задачки, поскреб затылок, делая вид, что очень озабочен знаменателем.- Эх, Витька! Ослушаешься опять - попадет тебе!