Последний Герой. Том 1

Палыч шипел, скрипел, но держался и экзекуцию выдержал. Кровопотеря замедлилась. Из раны уже не бежало, а сочилось.

После я оторвал ему на рубашке рукав и завязал саму рану. Все… Теперь за дело.

— Короче, — сказал я, — план такой. Я иду туда, в развалины. Пугаю ублюдка, выгоняю на тебя. Ты смотри в оба. Если что — стреляй, лучше по ногам. Ну или уж куда придётся. В идеале — берём живым. Если не срастется, хрен с ним, пусть будет двухсотый. Главное — не дай в себя стрелять. Мне потом башку снимут, что я подставил гражданского. Не смотри на меня так, ты теперь — гражданский.

— Ты, пацан, рехнулся?! — пробурчал он, стиснув зубы. — С резиновыми пулями пойдешь? Тебе мозги ветром продуло?

— Выхода нет, Палыч, — коротко ответил я, больше не пытаясь никем притворяться. — Другого оружия тоже.

— Слушай, лейтенант, — поднял палец Палыч. — По званию я старше, хоть и в отставке. Никаких «сам»! Я запрещаю, это приказ! Сидим, ждём подмогу.

— Иди на хер… Всё, я пошел…

— Сам иди… — буркнул Палыч и тихо добавил: — Удачи, Максим…

* * *

Я высунулся из-за капота, мельком глянул на окна старого здания. Где-то там, в черноте одного из проёмов прятался Рябой. Палит нас. Ждёт, когда снова высунемся. Судя по хлопку — стрелял из пистолета. И, скорее всего, целился в голову, в тело, но никак не по ногам. Но попал в бедро Палычу — значит, промахнулся. С такого расстояния в лоб попасть — не каждому дано. А Рябинин не стрелок. Он по ножам специалист. По холодному. Там он мастер, без вопросов.

Так… что теперь? Думай, Макс, думай. Ага… Нужен шум. Отвлекающий манёвр.

На земле рядом — камень. Увесистый и гладкий, как яйцо динозавра. Поднял. Обернулся к Черкасову:

— Извини, брат…

Не высовываясь, замахнулся, метнул. Камень с грохотом врезался в лобовуху рядом стоящего «мерса». Стекло не рассыпалось, но пошло трещинами, паутиной, хрустнуло. Камень отлетел, стукнул по капоту, соскользнул на землю. Шуму хватило на весь дворик.

Я в тот же миг, пока камень еще летел, рванул в сторону — к пролому в кирпичной стене. Прыжками, пригнув голову.

Бах! Бах!

Два выстрела прозвучали уже вдогонку. Но поздно. Камень сработал. Отвлек. Пули ударили по гравию, сыпанула крошка — я почуял это затылком.

Я влетел в темноту, внутрь развалин. Запах сырости, плесени, бетона. Тело, как пружина, дыхание разве что чуть сбилось.

Резко стало тише. Только мое дыхание да где-то над головой — шорох, будто крыса пробежала. Щебень соскользнул с выступа, что-то глухо стукнуло.

Глаза привыкают к полумраку. Нашел тряпицу, вытер руки от крови Палыча. Тряпку засунул в карман, не стал выкидывать. Под ногами — пыль, щебень, какие-то обломки. Пригляделся, нащупал кусок ржавой арматуры. Взял в левую руку. В правой — травмат.

Подумал, что на будущее надо надыбать как-то нелегальный ствол, раз пока я писарь. Интересно, как тут с незаконкой, в этом времени? Есть ли варик найти волыну не паленую? Пока не знаю. А сейчас работаем с тем, что имеем.

— Раз, два, три, четыре, пять… — проговорил еле слышно. — Лютый идёт искать…

И пошёл. Осторожно.

* * *

Свернул в коридор. Шёл на полусогнутых, стараясь не шуметь, но рассохшиеся доски под ногами всё равно иногда предательски поскрипывали. Каждый бесшумный шаг давался с усилием. Я превратился весь в слух. Удивительно, но в этом теле слух был цепкий, как у кошки. Это и было моим преимуществом. Подкрасться ко мне незаметно не выйдет. Не в этой жизни.

Забрал сильно влево, не полез напрямик. Лбом в засаду — не дурак. Рябинин знает, что на своих двоих далеко отсюда не уйдёшь. Значит, будет пытаться добраться до машины. До той самой, на которой приехал.

А это значит, он не уйдёт просто так. Будет охотиться. На меня. А потом добивать Палыча. И ему надо зачистить хвосты.

Я чувствовал кожей: он где-то рядом. Уже знает, что я здесь. И тоже слушает. Ждёт. Но и я не вчера родился. Вторую жизнь проживаю… постараюсь найти его раньше.

Где-то в глубине здания прошелестело. То ли шаг, то ли просто осыпался мусор — не разобрать. Присел, замер. Выглянул из-за угла. В тусклом проёме коридора — темнота, очертания едва видны. Торчала какая-то палка или арматурина. Рядом на полу валялась треснувшая белая каска — заводская, старая, вся в налёте и пыли, почти серая.

Мелькнула мысль. Вспомнилось, как в командировке на Северном Кавказе мы однажды провернули нечто похожее — и сработало.

Я подобрался к палке, выдернул её осторожно. Сделал крестовину, как мог — пришлось пожертвовать шнурком из кед. Снял пиджак, накинул сверху, как на вешалку. Водрузил каску — получилось подобие человека. В полумраке не сразу и отличишь. Здесь темно — то, что доктор прописал.

Выставил «фигуру» в проём — как будто стоит человек, притаился, слушает. Сам отступил, достал из кармана окровавленную тряпку и бросил рядом. Потом ещё на пару шагов в сторону — в тень, в закуток между балками. Присел. Замер.

Ждал.

Тишина мертвая, и я вдруг ясно услышал, как тикает секундная стрелка на моих часах. Тик. Так. Тик. Так.

Ловушка была готова. Теперь — только терпение. Ах да… Еще последний штрих. Я поднял обломок кирпича и швырнул в сторону чучела. Тот прокатился с глухим стуком. Разлетелся на части, наделал шума. Теперь точно всё.

Прошло минут десять, но Рябой не появился, не клюнул. Во всяком случае, я его не слышал. Хитрый гад… Неужели все-таки свинтил? Пешком? Только я об этом подумал, как неожиданно за углом раздались выстрелы. Торопливо. Резко. Один за другим

Бах! Бах! Бах! — сразу три подряд.

Погнали!

Выскочил из укрытия и чуть не напоролся на стрелка. Благо он стоял спиной и целился в силуэт с каской. А тот не падал, не умирал. И тут до Рябого дошло, что это «манекен». Но обернуться он уже не успел, когда я выпустил ему в спину полмагазина резиновых пуль.

Грохот стоял почти как от боевых патронов, аж уши заложило. Не знаю убойную силу травмата, поэтому бил по почкам. До цели несколько шагов. Этого хватило, чтобы пистолет из его руки выпал, а я в три прыжка уже очутился рядом.

Огрел куском арматуры по хребту, а хотелось по башке. Но нет, тварь нужна живой.

Тот даже не закричал, настолько резинки сбили ему дыхание, упал с хрипом, ему и пошевелиться было больно, а тут еще и контрольный железным прутом.

Рябой распластался на груди. Пытался вдохнуть, сипел.