Последний Герой. Том 1

— Вот здесь, пожалуйста, напишите, — следак придвинул лист. — «С моих слов записано верно, мною прочитано». Подписи — здесь, здесь и вот тут.

— А вы Рябинина куда определили? — спросил я между делом.

— В ИВС, в подвале. Куда ж ещё. Работаю с ним. Перед выходными в СИЗО этапируем.

— Это понятно. Я о другом — его бы в отдельную камеру.

— Отдельных не предусмотрено. Дело обычное, в общей посидит.

— Я ж не про комфорт. Но можно ж уплотнить кого-то. Пусть один в четырехместке позагорает. Он ведь у вас не за кражонку сидит. Вам Оксана Геннадьевна не говорила, что нельзя его в общую?

Следак нахмурился.

— Молодой человек, вам какое дело? Идите, пишите свои справки. Кто, где и с кем сидит — решу без подсказок.

Вот сука…

Нехорошее предчувствие кольнуло в груди. Я молча расписался, развернулся и вышел. Направился к себе, но не успел дойти — зазвонил смартфон. Нажал на зеленую трубку.

— Алло, ты как там?

— Максим… — голос Кобры был неспокойный. — Такое дело… Меня вывели из игры. Сплавили на больничный.

Ясно. Коротко и по делу.

— Кто? — столь же коротко уточнил я.

— Не знаю. Но начальник медико-санитарной части лично выписал мне бюллетень. С госпитализацией в ведомственный стационар, прикинь. Санаторий, бля… койка, тумбочка, психолог, ванны, душ, мать его, Шарко.

— Может, заботятся? Ты вообще-то на ногах держалась с трудом.

Оксане действительно досталось, но всё-таки… в такое удивительное радение за здоровье сотрудника лично мне верилось с трудом. И сама она тоже возразила:

— Ай, Максим, не мели ерунды. Кто-то спецом это сделал через Мордюкова. Я в норме. Давление как у космонавта. Голова не кружится. Просто… ну, задвинули. Сказали: стресс, нельзя на работу. Психолог рекомендовал отдых. И всё — досвидос, пишите письма…

— Сбеги.

В трубке тяжело вздохнули.

— А смысл? На моё место уже назначили ВРИО. Я теперь — никто. Без полномочий.

— Ё-е… Кого назначили?

— Не поверишь. Я сама в ахере…

Друзья! в каждой главе есть пасхалки! Пишите в комментариях, если их найдете. Спасибо.

Глава 15

— Только не говори, что мажорчик теперь за главного, — пошутил я.

Думал, что пошутил.

— Он самый, — огорошила Кобра.

— Ёшкин кот… А Морда куда глядит?

— Морда? Да он, по-моему, давно уже никуда не глядит. Главное для него — чтобы перед главком в шоколаде быть, выслужиться. А отдел? Да плевать он на него хотел.

Желания оспорить не возникло.

— Или, может, под Валетом ходит? — понизив голос почти до шепота, предположил я. — Смотри, мы сунулись, а нам сразу по рукам.

— Я об этом тоже думала. Не исключено. Так что, Макс, ты сам осторожнее. Паук уже показания у тебя брал?

— Брал. Вопросы закидывал, как удочки. Хитрожопый, гад.

Она явно меня сразу поняла, хоть я и не мог видеть, как она кивает.

— Аккуратнее с ним. Он много сотрудников упек.

— Арахнофобией не страдаю. Разберемся.

Кобра сменила тон:

— Макс, серьёзно. Не высовывайся. Пока я тут эту их физиотерапию прохожу, будь в тени.

— Загораешь там?

— Типа того… Электрофорез, солевая комната — как на курорте, мать их. Но ты знаешь, что я не отдыхаю. Думаю. И ты на рожон не лезь пока.

— Ты же знаешь, я не умею сидеть и думать. Мне двигаться надо.

Но нет, она не знала.

— Твою за ногу, Яровой! Когда ты успел таким мужиком стать? — воскликнула Кобра. — Ты ж раньше в кабинете сидел, тенью был.

— Вот так. Башкой ударился — просветление пришло, — хмыкнул я.

— Не стебись. Я серьёзно. Ты был тихим, а сейчас вон как взялся. Побудь хоть немного тем, прежним. Мы же прямо улей разворошили.

— Это неправильные пчелы, — улыбнулся я. — Буду их давить. С дихлофосом. Ха!

— Не лезь. Это приказ, Яровой, — голос у неё стал холоднее, прямо командный. — Без меня не рыпайся. Сожрут.

— Оксана Геннадьевна, ты мне пока не начальник. Вот возьмёшь в отдел — тогда и приказывай.

— Легко сказать… Саму бы не списали, — она вздохнула. — Ладно. Пока, до связи. Сейчас на массаж, потом в солевую комнату. Чувствую себя, как бабка на курорте.

— Мне бы твои проблемы. Держись там. Слушай… может, тебе алкашки путней привезти? Не пенсионерской.

Кобра помолчала, а потом проговорила:

— Мартини. Ноль семь.

— Ты пьешь девчачьи напитки?

— Это старшую медсестру задобрить. А мне Хаски.

— Собаку?

— Водку.

— Заметано. До связи.

* * *

Вечер в ресторане выдался шумным. Тёплый воздух гудел от разговоров и звона посуды. Заведение не из дешёвых — итальянская кухня, белоснежные скатерти, цены с тремя нулями. Здесь крутились те, кто привык не считать сдачу. Столы заняты — деловые встречи, свидания, семейные ужины. Всё чинно, вежливо, дорого.

За дальним столиком у окна сидел мужчина — седой, высокий, с лицом, будто вытесанным топором. Щеки чуть ввалились, скулы выпирали, в глазах некоторое презрение. Волосы коротко острижены, как у бывшего спецназовца. Ну или братка, только без маскарада: ни цепей, ни перстней. Но по осанке, по движению плеч сразу было ясно — это не банкир. Не клерк. Да и не ресторатор. Сидел, будто на задании, ни одной лишней эмоции, только стальной взгляд.

На нём дорогой тёмно-серый костюм в мелкую клетку, подогнанный по фигуре так, словно это китель. Галстук — в тон, часы — швейцарские, не кричащие, но весомые. На запястье тонкий шрам.

— Эй, любезный! — голос у него был низкий, глухой. Махнул рукой, позвал официанта.

Парень лет двадцати быстро подошел и вежливо наклонился пингвинчиком:

— Да, слушаю вас.

— Это что ты мне принёс? — ткнул он в блюдо на столе.

— Ризотто… с белыми грибами. По рецепту шефа.

— Ты мне кашу принёс. А не ризотто. Я ел ризотто в Палермо. На набережной. Вот там у повара руки не из жопы. А это — корм для свиней. Ты меня за дебила держишь?

Официант замялся:

— Простите… наш шеф-повар сам из Италии…

— Да хоть из Ватикана, — мужчина не повысил голос, но его интонация буквально резала воздух. — Я сейчас эту кашу тебе за шиворот высыплю. Понял?

Парень попытался отступить:

— Я позову администратора…

— Стоять, — посетитель встал.

Спокойно. Не спеша. Рост — под метр девяносто. Движения неторопливые и плавные, как у хищника.

Он протянул руку и взял официанта за шею. Без крика. Даже почти медленно. Пальцы — длинные, жилистые. Сжал. Не до хруста, но достаточно, чтобы парень осел в коленях, хрипя.