Последний Герой. Том 4
Шрифт:
И весь при этом как-то надулся, словно нахохлившийся воробей, будто пытался увеличиться в размерах.
— Чё? Ты кто такой, лошара? — медленно процедил тот, как бы нехотя поворачивая голову. — Девушка с нами хотела посидеть.
— Он мой парень! — резко выкрикнула Ирка и, дёрнувшись, вырвала руку.
— Пшёл отсюда, — незнакомец небрежно ткнул Ване в плечо двумя пальцами, даже толком не удостоив того взглядом.
Я ждал, что Ваня растеряется. Его и вправду как-то шатнуло от жеста этого нетопыря. Но вот, Корюшкин уже неожиданно ловко перехватил его запястье, резко провернул
— Ах ты, сука! — взвыл тот, попытался вскочить, но Ваня дожал, вытянул руку, вывернул запястье, не давая пошевелиться. Переступил ногами полукругом, заставил противника перевернуться на живот. Давил на кисть, тянул руку, и тот, как ни сопротивлялся, всё равно подчинился этому приему. Уже лежал мордой в пол, а Ваня фиксировал его, заведя руку за спину.
Второй, которого Кобра отправила в короткий нокдаун, очухался, рванулся было к эксперту — но тут же наскочил на мой кулак.
Бам!
В полумраке я даже успел увидеть, как у него из глаз искры посыпались. Он качнулся, но, на моё удивление, устоял — лоб у мужика оказался, что бронелист. Попробовал схватить меня — и тут я заметил его уши, сбитые и сплюснутые: борец. С такими разговор короткий. Коленом под дых — раз, он скрутился, сверху «рубанул» по затылку — два, и он уже тоже валяется на полу.
Охранник, что подоспел к нам, теперь только растерянно хлопал глазами. Оно и понятно — комплекция хоббита, возраст за шестьдесят. На поясе болталась резиновая палка, но грознее выглядел свисток, в который он тут же дунул.
— Уходим, — сказал я. — Сейчас полицию вызовут.
— Так вы же полиция, — напомнила Ирка.
— Ну и что, — хмыкнул я, — сегодня мы — хулиганы.
Я положил под тарелку несколько крупных купюр — хватит, чтобы с лихвой оплатить счёт.
— Отпусти его, Ваня, — сказал я криминалисту.
Тот отпустил. Бык поднялся, злобно прошипел что-то вроде «Вы покойники, я вас запомнил», но нападать не рискнул — затерялся в темноте зала, даже к товарищу не подошёл, что со стонами шевелился на полу.
Мы выскочили в коридор. На ходу я поймал взглядом администраторшу, кивнул на камеру.
— Красавица, мы тут немножко пошумели. Вот компенсация заведению и мзда за то, чтобы на камерах нас не было. Сделаешь?
Она жадно цапнула купюры:
— Да-да, конечно! Ничего же не сломали, не разбили, всё нормально.
Она, понятное дело, слышала звуки схватки и намётанным ухом уже всё оценила.
— Сотри записи. Я потом проверю.
— Сделаю, не волнуйтесь.
Мы вышли на улицу, поймали попутку, доехали до набережной. Поставили на перила прихваченную из ресторана добычу, смеялись, шумели.
— Ну, блин! Давно я так не развлекалась, — призналась Кобра. — Хотя, честно, и вообще никогда.
— Хи-хи, — хохотнула Ирка. — Ну вы даёте, мальчики! Ваня, ты его так свалил — я
думала, он тебя размажет! А ты, Макс, даже не напрягся, как вырубил того бугая…— Мы же полицейские, — скромно хмыкнул Ваня.
Но по густой краске на лице видно было, что ему приятно — похвалы он в жизни, похоже, почти не слышал. А тут — от красивой девушки да в самый нужный момент.
Я хлопнул его по плечу и прошептал, наклонившись к уху:
— Молоток. Видишь, всё получилось.
— Я сам в шоке, Макс, — пробормотал он, косясь на девушек. — Никогда не дрался… всё как-то на рефлексе. Видимо, не зря нас учат этим приёмам.
— Ага, не зря. Ну что, давайте выпьем — за «хорошо сидим»… или стоим, — добавил я.
Все рассмеялись.
На ночной набережной стояла тишина, которую мы бессовестно нарушали. Жёлтые дорожки от фонарей дрожали в чёрной воде, а ветер с реки приносил прохладу, от которой по коже шли лёгкие мурашки.
Мы устроились прямо у перил: я умудрился прихватить коньяк, а Ваня — вино, раздобыли пластиковые стаканчики — как студенты. После недавней заварушки в ресторане смех ещё не выветрился, и разговор шёл легко, как бывает, когда адреналин уже спал, но настроение держится.
Ирка стояла рядом с Ваней, глядела на него как-то иначе, чем в начале вечера. Не так, как на 'свойского парня из компании. Глаза блестели — то ли от вина, то ли от того, что только что увидела в нём кого-то нового.
Героя.
— Слушай, — сказала она, глядя в упор, — ты меня сегодня удивил.
— Чем? — Ваня чуть смутился, губы поджал, будто боялся улыбнуться.
— Ну… — она улыбнулась краешком губ, — я не думала, что ты такой смелый… — взяла его под руку и прижалась плечом.
Он чуть опешил, но руку не отнял. Только распрямился, и в осанке сразу появилось нечто для него непривычное — уверенность, которой у Корюшкина раньше я не замечал.
Мы с Коброй стояли чуть в стороне, переговаривались и посмеивались, мол, хорошо вечер провели, полицейские — везде хулигана найдём. Ветер подул сильнее, Оксана поёжилась.
— Мёрзнешь? — спросил я.
— Немного, — ответила она.
Я снял пиджак, накинул ей на плечи. Она притянула ткань к себе, шагнула ближе, и я почувствовал запах её духов, смешанный с дуновением ветерка от реки. Глаза встретились, и пауза затянулась на секунду дольше, чем положено.
Всё вышло как-то само собой. Лёгкое движение навстречу, короткий поцелуй, тёплый и осторожный, почти как у пионеров. Через мгновение отстранились, оба чуть смутившись, но остались стоять рядом, не расходясь.
Ваня с Иркой тем временем переглянулись, и я заметил, как она что-то тихо сказала ему на ухо. Он улыбнулся по-мальчишески.
Вино грело, коньяк развязывал язык, а набережная в тот вечер казалась единственным местом в городе, где можно было просто быть собой. Только мы, река и ощущение, что жить иногда может быть просто приятно.
После утренней планёрки я, как обычно, завернул в кабинет Кобры — выпить кофе и заодно узнать, как у неё настроение после вчерашнего. Оксана уже сидела за столом, чуть нахмурившись, и пальцами массировала висок.