Последний Персидский поход

– Ничего страшного. Не голливудский же ужастик,– ответил Шура, – К тому же голова - не главное.

Никитин пригляделся: торс был голым, одежду сорвало при взрыве. На одной руке отсутствовала кисть, свежеоторванная, из раны еще сочилась сукровица. А вот второй руки этот парень лишился давно, об этом свидетельствовала сформировавшаяся явно не вчера культя выше того места, где должен находиться локоть.

– Неужто, сам Якдаст? – удивился Никитин.

– Где, кстати, голова? – спросил Шура.

– Где-то там, в камнях,– он показал пальцем, - я приказал Величке откатить ее подальше.

– Давай ее сюда! – тоном, не терпящим возражений, распорядился Шура.

– Сержант! – окрикнул Никитин.

– Я, товарищу старший лейтенант, - как из-под земли вырос рядом с ним Величко.

– Ты куда ту башку закатил?

– Това-а-арищу старший лейтенант! – заныл сержант, почуяв, каким будет мое приказание, – Чому знивше я? Нехай молодняк обвыкае!

– Разговорчики! Тащи ее сюда, и не кати, как футбольный мяч! Аккуратненько, ручками! Представь, что твою голову вот так, когда-нибудь, ногами… Быстро!

Величко, побледнев, сглотнул, но козырнул:

– Есть! Разрешите тильки плащ-накидочку взяты з броника? А то дуже погано…

– Разрешаю, выбери похуже.

Сержант полез вверх по каменистой осыпи.

Офицеры не стали дожидаться его возвращения, и пошли туда, где бойцы складывали собранное оружие и его обломки. Они уже заканчивали это дело, и можно было подвести первичные итоги. Более-менее целых стволов – все, как один, «китаезы», набралось двадцать восемь единиц. Еще пять сильно покореженных, но тоже вполне узнаваемых. Остальное – в виде отдельных деталей. Китайцы мастерят свои трещотки из более легких, а потому менее прочных сплавов, чем наши, поэтому при подрыве страдают сильнее.

– Товарищ капитан, количество собранного вооружения соответствует численному составу бандгруппы, - отрапортовал сержант саперов.

– Молодец,– похвалил его Шура, - здесь полный ажур, что там дальше?

– Кобура иностранного производства. В ней целехонький «Браунинг Хай Пауэр» калибра девять миллиметров с магазином на тринадцать патронов.

– Знатная штука! – Шура вынул пистолет из синей кевларовой кобуры и повертел его в руках, - Ник ты понимаешь, что это такое? – Шура повернулся к Никитину.

– А то! Ты держишь в руках еще одно свидетельство, что гильотинированный взрывом однорукий бандит – знаменитый Кори Якдаст. Собственной персоной. Рядовые духи считают пистолеты никчемными игрушками. Такие пушки таскают только для понта и подчеркивания собственной крутизны. Джагран давал информацию, что из-за отсутствия одной клешни Якдасту трудно управляться с длинноствольным оружием, и потому он не расстается со своим «Браунингом».

– Садись, пятьв дневник, – усмехнулся Шура.

– Лучше жидким хлебом,– отозвался Никитин, улыбаясь. Похвала ротного грела.

Офицеры продолжали осмотр трофеев, расходясь.

Один рюкзак выделялся среди остальных своими габаритами и качеством. У большинства духов были, неплохие и прочные, китайские, с камуфляжным рисунком, рюкзаки. Этот же был без рисунка, стального цвета, со множеством кармашков и «молний».

Заинтересовавшись, Никитин смело раскрыл его. Подвохов не боялся, если бы там был какой-нибудь сюрпризец, то при подрыве он не мог бы не детонировать.

– Так, что это у нас там? – промурлыкал Никитин и извлек тяжелый футляр из плотной влагонепроницаемой ткани, на «молнии», встряхнул его, и внутри что-то звякнуло. Расстегнув «молнию», он увидел видеокамеру, профессиональный, хотя и малогабаритный, но все равно громоздкий «Бетамакс» – увы, разбитый.

В таком же футляре, но поменьше, лежали две запасные кассеты.

Еще в рюкзаке нашлись, аккуратно расфасованные: блокнот, прибор неизвестного ему назначения, хороший целехонький монокуляр “GE Optics”. И обычное барахло, необходимое в прогулке по горам: аптечка, туалетные принадлежности, смена белья и, наконец, рулон туалетной бумаги.

– Шура, иди сюда,– обернулся Никитин и помахал рулоном пипифакса, - смотри, что нашел!

Но Щура, не оглядываясь, только махнул рукой, отстань, мол.

Никитин перебирал собранные бойцами бумажки в основном, членских билетов ДИРА, похожих качеством бумаги и полиграфии на бирки от пальто фабрики «Большевичка».

– Вот еще,– подошедший боец протяну ему пачку таких же членских билетов.

– У нас этого добра уже полно, но для кучи сгодятся,– ответил Никитин.

Встал с корточек и направил свои стопы к Шуре, который был занят тем, что старательно щелкал фотоаппаратом. Щелкал, между прочим, личным «Олимпусом»,

На ходу, Никитин, оглядевшись по сторонам и, убедившись, что все заняты, и никто не смотрит в его сторону, сунул чехольчик с монокуляром в бездонный карман своей «песочки». Совесть его была чиста: один черт, «наверху» его обязательно кто-нибудь заныкает. Хватит с заезжих гастролеров из Арбатского округа и прочих любителей халявы тех кремневок, кинжалов и сабель, реально дорогущих и добываемых ими порой с кровью, рискуя своими молодыми жизнями. Пожалуй, и до них эта штуковина едва ли дойдет, «затеряется» где-нибудь по дороге.

Перед Шурой лежал однорукий торс, с пристроенной к нему головой. Рядом лежала кобура с браунингом. Вид был сюрреалистический, даже жуткий.

Дождавшись, пока командир отщелкает, сколько надо, кадров в различных ракурсах, Никитин тихо сказал:

– Похоже, что это точно Якдаст.

– Я тоже так думаю. Отыгрался хрен на скрипке!

– Погоди, еще не все. Там, – Никитин показал в сторону кучи трофеев, - полный набор странствующего тележурналюги. И явно не от программы «Спокойной ночи, малыши!». И вот ещё, – Никитин вынул из-за спины рулон туалетной бумаги и, улыбаясь как дурак, помахал им перед Шуриным носом.