Последний Персидский поход
Шрифт:
Кирпичников замялся. Сообщать или не сообщать комбату про свое давнее знакомство с младшим из проверяющих? Все равно всплывет, хотя ох, до чего не хочется это делать.
– Товарищ майор, я в Шихванде встретил одного «комиссионера».
– Знакомый, что ли? – заинтересовался Петрович.
– Вместе служили под Москвой.
– И как он?
– Так… Из «дикорастущих»,– пожал плечами Николай.
– Ясно.
– Никак нет, таможня, лютует, - соврал, не моргнув глазом, Кирпичников.
– Ладно, выделю тебе пару пузырей на представительские нужды. Постарайся его нейтрализовать. Старшего - беру на себя. Я с ним тоже служил, – Петрович сплюнул, – Насчет закуски я распоряжусь, пошлешь кого-нибудь на продсклад, к Мелконяну, он соберет все, что нужно. Вопросы есть?
Обрадованный тем, что порка за бойца-утопленника откладывается, Кирпичников решил наглеть до конца:
– Товарищ майор!
– Чего еще?
– Этот, что из комиссии, Мишка… То есть, майор Гончаров…
– Чего ему хочется? Надеюсь, не ятаган в золоте?
– Да нет. Он спрашивал у меня про мумиё индийское.
– Завтра с утра пораньше пошлешь кого-нибудь из взводных в дукан к Исмаилу, нехай подавится твой Гончаров этой мумиёй. «Афошки» есть?
– У меня? Откуда? – совершенно искренне возмутился Кирпичников, - Я ж с Родины.
– Ладно, держи,– он вытащил из кармана и протянул Николаю бумажку в сотню афгани, здорово напоминающую этикетку от портвейна.
– Заметь,– добавил он, заметив удивленный взгляд своего подчиненного, - Свои личные на этих говноедов-халявщиков трачу! Все, ступай!
…………………………………………….
По дороге в родное подразделение в голове у капитана теснились не слова, а сплошь одни выражения. На пороге его встретил проштрафившийся Вася Белкин. Выражение лица у него было виноватое. Он попытался было отрапортовать Кирпичникову по Уставу:
– Товарищ капитан, за время вашего отсутствия…
Но Кирпич махнул рукой:
– Иди к черту. Если утопленник найдется,– мрачно предупредил Кирпичников, - повезешь его домой ты! Понятно?
– Так точно,– вздохнул Василий. – Куда уж понятнее!
Своего ротного Белкин искренне уважал, они были с ним на «ты», и он не хотел, чтобы между ними пролегла тень недоверия.
– Понимаешь, Лексеич, этих болванов на речке было больше двух.
– А кто еще?Дембеля?
– Они самые. Там были там еще Рыбаков, Носов и Звонарев. Возможно, еще и Матушкин с ними затесался, они же все кореша.
– Чего они там у тебя сейчас делают?
– Трудятся. Ты уже в курсе насчет завтрашней комиссии?
– В курсе. Вот, держи,– он протянул Кирпич Василию деньги, – Завтра с утра выгонишь БТР и махнешь на базар. Возьмешь у Исмаила – только у него, понял? – мумие это гребаное, на сколько хватит. Пусть подавится,– повторил он слова Петровича.
– Кто? – не понял Белкин.
– Да-а-а…Хмырюга из комиссии, знакомцем моим старым оказался. Просил ему этой дряни раздобыть.
– Я слыхал, что его из окаменелого птичьего дерьма варганят, - хмыкнул Вася.
– Хорошо, если из птичьего… Ладно, Петрович велел все разбирательства отложить до отбытия комиссии. Возьмемся за этих любителей ночных купаний попозже, пускай пока расслабятся.
– Вот и мне сдается мне, что «деды» намеренно запустили вперед «молодых», чтобы посмотреть, как те кувыркаются.
– Там же, один черт, ни фига не видно.
– Там по периметру прожектора имеются. Правда, светят в сторону, но блики по воде идут.
– Вот же ж, суки ржавые! – выругался Кирпичников, – Ну, да ничего! Я им ещё покажу ля маман де Кузьма!
– Остынь. Лучше расскажи, что это такое у тебя там, на пальце? – Белкин только сейчас заметил на странное дополнение к суровому образу своего ротного.
Кирпичников вздохнул. Ему не хотелось в очередной раз пересказывать историю своей молниеносной любви и женитьбы. Во-первых, все это было настолько личным, настолько интимным переживанием, что делиться им даже с близкими товарищами он считал неуместным. А во-вторых, понимал, что сделать это, пусть в краткой форме, в ближайшие дни ему все равно придется, и не один раз. Прежде, чем заговорить, он долго разминал сигарету:
– На пальце, наблюдательный ты наш, обручальное кольцо. И означать это может только одно.
– Ты что? Серьезно? – изумился Василий.
– Серьезней некуда.
– Ну, ты…
– …Блин, даю! – закончил Кирпичников фразу за своего подчиненного.
Глава 8
***
Титры: Фарахруд. Провинция Фарах. Афганистан.
5 июня 1988 года.
Рота готовилась к прибытию растреклятой комиссии. Гуляев с членами экипажей боевых и не очень, машин, вместе с приданным ему отделением для выполнения особо ответственных задач, как-то: мойка техники, перемещение тяжелых предметов и т.п., трудился в парке. Само собой, эту десятку счастливцев Шура выделил из числа тех, кто не ходил с нами, а припухал все это время в казарме.