Последний подарок богини

– И кто теперь будет главным на нашей улице?
– задумчиво проговорила Айри.

– Такое теплое место долго пустым не будет, - усмехнулся Алекс.
– Скоро у "гиен" появится новый вожак. Надеюсь, он не окажется таким отмороженным.

Он поймал удивленный взгляд Герноса и пояснил:

– Я имею в виду, не таким сумасшедшим.

– А если этот окажется еще хуже?
– грустно спросил евнух.

– Тогда, - Александр хищно оскалился.
– Проблемы будем решать по мере их возникновения!

Часть 2

Vidi

Глава I

Кому повезло, а кому не очень

– Несомненно, капитан, - отвечал граф

Тимашев, - но разве в наших силах

принять эти меры и разве судьба

наша не в руках провидения?

– Провидение не запрещает людям

помогать самим себе, граф, - возразил

капитан Сервадак.
– Совсем напротив.

Жюль Верн.

Гектор Сервадак

Сарвий Корнелл Апер видел сон, и прекрасно осознавая это, не торопился прерывать сладостные грезы. В священной красно-сине-черной тунике из "дыханья богов", что хранилась в храме Орея, он стоял на просторном балконе Дворца Флота. Члены Совета Ста и сам наместник Келл-номарха перешептывались сзади, не нарушая его гордого одиночества. Набережные и ведущие к морю улицы заполняла праздничная толпа, в которой слышались здравицы в честь великого рода Корнеллов. Ярко светившее солнце приветствовало входившие в гавань грозные корабли, рассекавшие соленую воду окованными бронзой таранами.

Юркие биремы, незаменимые при разведке и патрулировании. Более мощные триеры, составлявшие основу дальних эскадр военного флота Нидоса. Обращенным назад углом шли три корабля с двумя мачтами и четырьмя рядами весел. На их палубах стояли камнеметы и огромные луки, способные поражать корабли противника на расстоянии. Во главе этих гигантов шел флагман нидосского флота - а "Слава Гегана"с тремя высокими мачтами и пятью рядами крепких весел. Настоящая плавучая крепость с мощным тараном, с баллистами и катапультами на носовых и кормовых площадках.

Легкий ветерок шевелил длинное черно-красно-синее полотнище военно-морского флага Келлуана и вывешенный на средней мачте вымпел с гербом дома Корнелла. С балкона Дворца Флота стали уже различимы фигурки людей на носу флагмана. Сверкало золото и медь начищенных доспехов. Впереди своих офицеров стоял Тарберий Корнелл Апер в шлеме, украшенном султаном из перьев. Адмирал великого флота, лучший военачальник Нидоса, возвращавшийся в родной город после победы над свирепым и коварным врагом. Отцовское сердце переполнялось гордостью за старшего сына, прославившего в веках их славный род. Горожане вопили от восторга, размахивая цветами и яркими тряпками. Но вот эти радостные крики стали приобретать упорядоченный характер. Толпа в едином порыве скандировала: "Корнелл, Корнелл, Корнелл!!!" Горло Сарвия перехватило от восторга, а по щекам скатились две робкие слезинки высшего счастья. Но тут шум триумфа стал заглушать одинокий, знакомый голос:

– Мой господин, пора вставать.

Как же не хотелось прерывать такой прекрасный сон! Но видения стали пропадать, рассеиваться на отдельные фрагменты, словно дым благовоний.

У изголовья, согнувшись в глубоком поклоне, стоял верный Мыслиш. Рука хозяина потянулась ко второй подушке. Но тут Корнелл вспомнил, что ему уже далеко не двадцать лет. В столь почтенные годы в рабов не швыряют чем попало.

Он сел, спустив ноги с высокой кровати. Через широко распахнутую дверь в комнату светило солнце, оживляя и наполняя светом яркие настенные росписи. Пока господин просыпался окончательно, расторопный раб уже припас ночной горшок. Корнелл сполз с ложа и снял набедренную повязку. Когда-то он спал обнаженным, как и положено истинному радланину. Но теперь приходилось больше думать о здоровье, чем о следовании традициям. Избавившись от излишка жидкости в организме, надел веревочные сандалии и вышел во внутренний дворик. В центре крошечной зеленой лужайки стояла статуя хозяина дома из белого мрамора в полный рост. После смерти Сарвия её голову отнесут в комнату предков, а здесь поставят скульптуру нового хозяина дома.

Мыслиш уже раздвинул расшитую занавесь, отделявшую парадную часть дома от жилой. Блеснуло прямоугольное зеркало водоема. Корнелл знал, что рабыни уже проснулись и готовы приняться за уборку. Но обычай требовал, чтобы новый день в доме начинал господин.

Он подошел к домашнему храму, бросил на тлеющие угли щепоть благовоний, отломил по кусочку лепешки и положил его перед каждым из богов. Вечером их слопает кто-нибудь из рабов. Как глава семьи, Сарвий попросил у хранителей дома удачи в делах и, не удержавшись, широко зевнул.

Исполнив долг, хозяин дома направился в ванную. В просторном бассейне обнаженные рабыни разбрасывали лепестки роз. Лекари уверяли, что аромат этого цветка и его сок благотворно влияют на упругость кожи.

Отдав себя в умелые руки банщиц, Корнелл посмотрел на застывшего у двери Мыслиша.

– Я слышал ночью какой-то шум?

Среди разнообразных талантов доверенного раба значилось умение интересно рассказывать новости.

– Это, наверное, дождь, - вздохнул Мыслиш.
– И пожар, который он потушил.

– Далеко горело?
– озабоченно поинтересовался советник.

Одна из девушек зашла ему за спину и стала растирать мягкой губкой плечи.

– На углу улицы Амош и Зеленой.

Господин задумался, стараясь вспомнить, чьи дома расположены по этому адресу.

– Много сгорело?

– Всего один дом, господин, - покачал головой раб.

Вдруг из внутреннего двора донесся молодой веселый голос.

"Что-то младший сегодня рано проснулся", - раздраженно подумал Сарвий, зная, что бесцеремонный Мерк не даст отцу насладиться этой игрой-беседой.

В дверях ванной комнаты появился стройный обнаженный юноша с красивым лицом и веселыми серыми газами.

– Пока вы доберетесь до самого интересного, наступит вечер!
– смеясь, сказал сын, заходя в воду.

Отец отстранил рабыню.

– Так что же такого важного случилось в эту ночь?

– Убили советника Лиона и спалили его дом!
– ответил юноша.

– Бровастый греховодник мертв?
– встрепенулся старший Корнелл.

– Да, господин, - поклонился Мыслиш.
– И неизвестные злодеи действительно спалили его дом. А когда рухнула крыша, сразу начался дождь.

Раб замолчал, глядя, как хозяин выходит из ванны, а рабыня вытирает его мягким льняным полотенцем.

– Люди видят в этом волю богов, - закончил он в ответ на вопросительный взгляд господина.