Последний полёт. Книга первая: Исход

Да, всё так, как я и думал: наконечник застрял между костями локтя. И тут я должен сказать спасибо- но не скажу- за то, что чужаки ещё не додумались отливать свои стрелы с заострёнными концами, иначе бы пришлось не вытаскивать, а пропихивать вперёд- что явно не пошло бы на пользу здоровью раненого. Не говоря про испытываемые им во время этой операции- анестезию- то пока не изобрели!- многочисленные и яркие, но все как один неприятные ощущения. Пока что чужаки не сообразили, что можно ведь врагам сделать и больнее- и пользуются лишь листовидными наконечниками. Чем мы сейчас и воспользуемся...

Сообразив по наступившей тишине, что бой закончился, из дома повалил народ, и немедленно обнаружил раненого Рима. Налетели какие-то родственники и просто привлечённые любопытным зрелищем- для нас, человеков, любое, отличное от обычного, вызывает странную и непреодолимую тягу. Пришлось покомандовать. Разогнал лишних, оставив лишь какую-то женщину, державшую в руках голову раненого бойца (понял так, что она является его матушкой)- и занялся спасательной операцией. Не то, чтобы умел, но, судя по всему, здесь, с момента моего пробуждения, увиденному- явно больше знал. А потому мне притащили холст и воды, монструозно выглядящую костяную иглу с ладонь длиной и полпальца шириной, глянув на которую, предпочёл не рисковать и отложил в сторону. Сунул в зубы Риму деревяшку, и потянул за древко, которое легко выскочило, и главное, в чём, надо сказать, сомневался- вместе с наконечником. Железяка могла ведь и соскочить с древка, а ни щипцов, или чего-то наподобие- чтобы ухватить можно было- у меня, да и не только у меня, отсутствует. И пришлось бы тогда действительно проталкивать вперёд...

От моего движения Рим дёрнул головой, и хорошо, что его придерживали, иначе пришлось бы ещё и затылок ему бинтовать. А так прочистил сколько смог, промыл водой, здесь бы чего покрепче не помешало, но увы- не брагой же местной промывать, а потому просто забинтовал получившуюся рану в надежде на естественную регенерацию больного. Которого затем, смешно причитая при этом, бабки уволокли в дом. Я прислушался к этому милому щебетанию, и после ухмыльнулся: ну, всё- герой попал в плен...

Достаточно скоро насыщенный событиями день закончился, сменившись весьма прохладной темнотой. Но, несмотря на пробиравший до костей холод, я предпочёл обосноваться на отдых вне дома. Последнее по причине многолюдности его обитателей, а следовательно, чрезмерной шумности: то женщины засмеются, то старик закашляет, то ребёнок захнычет... Ну его- такой отдых, у меня голова и так мыслями забита, не знаю как избавиться, здесь же и вовсе светит бессонная ночь.

Не один я находил некую прелесть от нахождения на свежем воздухе: то тут, то там в темноте угадывались очертания тел тех, кого тяга к одиночеству выгнала сегодня на лёгкий весенний морозец. Они закутались в прихваченные с собой шкуры, пытаясь задремать под неумолчное журчание воды, а некоторые уже и достигли нужного уровня нирваны, слившись разумом с космосом и отдавшись ему всецело.

Но были и те, кому подобные вещи могли только сниться- я говорю о часовых, которые в данный момент, зевая, что-то негромко обсуждали. Что можно обсуждать в молодом возрасте- наверное, прошедший бой, и, быть может, похвастаться своим молодечеством? Если так пойдет и дальше, то очень скоро подобное "приестся", настолько, что после будут лишь недовольно морщиться, как от чего-то важного, но чрезвычайно неприятного, а пока- да, кровь кипит и всё внове, отчего и ярко. Так-то не положены разговоры на посту, но...и боевого устава- по крайней мере, в данном месте, а иногда мне кажется, что и вообще нигде- не существует в природе, и...мальчишки же ещё.

Я отстранился от их разговора, решив, что на сегодня с них достаточно испытаний и ещё одно, совершенно точно неприятное, будет лишним. А что может быть хуже появления чем-то недовольного командира в самый неподходящий момент- и быть этим нехорошим человеком в такую прекрасную (со всех сторон) ночь,- точно не хочу.

Мы, наконец-то, отбились от чужаков и ушли. Вроде всё прекрасно и можно праздновать, но как обычно и бывает- эта бочка мёда не обошлась без ложки с дёгтем. Вокруг этого и крутились мои мысли этой ночной порой, ища лазейки вокруг вопроса- куда плыть? В плане курса, всё понятно- вниз по течению, обратное нам пока совершенно не по силам, но вот где остановиться? Вспоминая какими бывали протяженными подобные большие реки- ту же Волгу взять- в моём прежнем мире, то у меня нет причин сомневаться, что эта в чём-либо указанному мной примеру совершенно не уступит. Широка, глубока, многоводна- все атрибуты великих рек в наличии имеются. И не следует ли из этих рассуждений вывод, что путешествие к морю- или куда она впадает- может занять у нас месяцы,- да, и зачем нам так далеко? Тогда где, и какими должны быть условия, чтобы наш род посчитал возможным этот исход остановить. Быть может, в самом первом поселении, где к нам не отнесутся отрицательно, или же лучше- вообще подальше от людей? Вопросы...и пока совершенно без ответов.

Не в пример "моему" деду, которому в последнее время всё хуже и хуже- почти не встаёт, и даже, как мне кажется, стал лишь через раз людей узнавать, старейшина Микко у нас настоящий кладезь знаний, который под влиянием времени почти не "испортился". Ну, почти- это из-за последнего случая, когда едва в лапы чужаков не угодили,- почти ведь не считается, так? Мда... Но все равно, этот кладезь остаётся тем источником, к которому я время от времени- по мере необходимости- и припадаю

В связи с этим мне припомнился один разговор, случившийся накануне исхода. Тогда мучимый тем же вопросом, обнаружил в собственной голове чёрную дыру, размером с космическую, отчего было чуть не впал в смертный грех уныния, но тут же воспрял духом, сообразив где и каким способом смогу заполнить сию лакуну. Дед Микко тогда моему появлению совершенно точно не обрадовался, по причине того, что подобное в последнее время происходило слишком часто, и как бы не наоборот. Но слов выражающих это я не услышал, и счёл молчание за устраивающий меня знак согласия побеседовать- не считать же за отрицание его тяжкий вздох,- и примостился рядом с ним.

– Не вздыхай, старче. Можно подумать, что тебе со мной действительно тяжко,- начал я разговор.

А в ответ опять вздох, и:

– И откуда ты такой, шибко умный, на мою голову взялся?

Не стал отвечать- на подобные тривиальные вопросы ответ может быть только один. Вместо этого попробовал того утешить:

– Сам ведь знаешь для чего я тебя вопросами мучаю. Но погоди: в путь отправимся, и более докучать тебе не стану. Ну, или не столь часто...

– Твои слова, как пение птиц- так бы и слушал, и слушал... Ааахр,- старик заразительно зевнул,- Аж спать захотелось.

И выразительно уставился на меня с намёком, и я поторопился:

– Да, погоди ты спать. Я же тоже не просто так пришёл, и вопрос у меня достаточно серьёзный.

– Ну, давай свой вопрос... серьёзный...- улыбнулся тот в усы.

Зря ты, дед, так- вопрос у меня и в самом деле серьёзней некуда.

– Скажи-ка мне, старче: вот есть наш род, но мы ведь не сами по себе- где-то же и племя существует, к которому мы имеем отношение. Но почему же я про родственных нам людей ничего не слышу?

Старик задумался, и надолго, аж веки зажмурил. Но я к его манере уже привычный, оттого не спешу тормошить или каким другим способом выказывать своё нетерпение. Подобное, скорее всего, вызовет совсем другой от нужного мне эффект- были уже прецеденты, вплоть до ругани и отказов деда Микко общаться. Потому наилучшее в данной ситуации- просто обождать...

Наконец, старческие веки дрогнули и из-под кустистых бровей на меня с печалью глянули слезящиеся глаза:

– Так и есть. Вернее- было. Племя наше зовется- истинные люди. В незапамятные времена пришли наши предки с заката...

– Давно это было- много воды с тех пор утекло. Когда наш народ пришёл сюда, здесь уже жили какие-то дикие люди. Они не захотели жить с нами мирно, и тогда мы вышли на честный бой и победили...

Я покивал понимающе головой: ничего не меняется- сильный давит слабого...

– С тех пор мы жили мирно: охотились, рыбачили, сами разводили скотину, сеяли зерно... Из нашего народа я хорошо знавал два соседних рода, что жили на полдень- род Куниц, и на закат- род Лисиц, были и другие, но поселившиеся далеко- у нас большой народ,- я с удивлением отметил, что у деда Мика при этих словах спина выпрямилась и плечи развернулись. Но ненадолго, при следующих словах, он снова превратился в сгорбленного старика,- Был... Как пришли чужаки, то более я о тех родах и не слышал...

– Выходит, если есть ещё наш народ где-либо, то только на закате?

Старик пожевал губами, и после небольшой заминки, осторожно согласился:

– Вероятно, так оно и есть...

Разговор получился у нас содержательным, но, одновременно, малопродуктивным, по причине невозможности к использованию. Что толку мне от знания того, что мы не одиноки на этой планете, что, возможно, а возможно- и нет, где-то там существуют наши соплеменники. Если за столько лет никого из них даже близко не обнаружилось, то не означает ли это грустного- того, что даже если кто-то уцелел, то его весьма активно давят. Те же чужаки, или народы, которых дед Микко именует дикими- опасавшиеся нападать во времена, когда мой народ был сильным, но кто ему помешает сделать это сейчас- на ставших нынче слабыми?