Последний Пожиратель

Хотя нет, Гермиэле было не безразлично.

Дети были просто в восторге от мысли о выращивании волшебных растений самостоятельно, а теперь, когда пани учительница сказала, что эта мысль будет воплощена в жизнь, их терпение вот-вот могло лопнуть. Поэтому терять время Гермиэля не стала.

– Берите наши семена и луковицы, и айда на улицу. Пан Малфюк и пан Сирко сделали нам такую услугу и все вскопали, - произнесла она, как только прозвенел звонок. Дети радостно завизжали и побежали к шкафчику, в котором с лета запасались всем необходимым.

Малфюк с Сирком обнаружились на перемене. Их, спящих друг на друге, заметила Аленка. Если быть честными, она – единственная из класса – услышала храп Сирка и пошла посмотреть, что же там такое шумит. Вернулась она, хохоча до слез.

– Пани Гермиэля, подойдите на задний двор.

– Зачем? – Гермиэля иногда не понимала, чего именно от нее хотят дети, и стоит ли выполнять их прихоти.

– Ну зайдите, - Аленка могла быть настырной, и Гермиэля узнавала в ней себя. Именно поэтому спорить смысла не видела. Она зашла за школу и сама чуть не расхохоталась: под стеной лежал на спине Сирко и храпел так, что разлеталась пыль из-под крыши, а под боком у него примостился Малфюк. Он скрутился в бублик и лишь иногда подергивал ногой. Сначала их хотелось разбудить, чтобы не мешали учебному процессу, но потом Гермиэля пожалела их, уставших, и оставила их так лежать. Только лопаты, стоявшие у стены, положила на землю, чтобы случайно не попадали и не поприбивали бедолаг.

После обеда дети разошлись по домам, усталые, однако удовлетворенные. Гермиэля рассматривала плоды их труда: участок был разделен на ровненькие ряды, каждый из которых был отмечен табличкой с указанием растения и ответственного за него. Дети обещали ухаживать за своими рядами без напоминаний и даже вести дневники садовых работ. У Гермиэли не было причин не доверять им. Радуясь, что наконец еще одно дело из запланированных начало воплощаться в жизнь, она не услышала, как к ней кто-то подошел.

– Добрый день, пани Гермиэля.

– Сирко, - она вздрогнула, - что же ты пугаешь!

– Мы, это, все перекопали, - Сирко ковырял носком башмака землю.

– Вижу я, - Гермиэля делала вид, что еще сердится. – Можешь считать, что за драку в Фирасевом дворе ты прощен. Но не за драку перед школой. Я все слышала.

Сирко вздохнул и потопал домой. Гермиэля же дождалась, пока его фигура исчезнет за горизонтом, и пошла на задний двор.

Малфюк вздыхал во сне, и Гермиэле показалось, что не только в ее душе борьба с Пожирателями Смерти оставила болезненный отпечаток. Он выглядел беспомощным и слабым во сне, и Гермиэля осторожно тронула его за плечо.

– Просыпайся, соня, - она ласково улыбнулась. – Завтрак ты проспал, еще немного – и проспишь обед.

– Грейнджеренко, - Малфюк открыл один глаз и посмотрел на нее. – Ну, не горшком по голове – и на том спасибо. Хоть каждую ночь под школу ходи спать.

Что там бормотал спросонья Малфюк, Гермиэле разбираться не хотелось.

– Обедать идешь? Или здесь будешь лежать?

– Иду, - пробормотал Малфюк, поднимаясь.

– Может тебе еще что-то сделать? – тихо спросил Малфюк после сытного обеда. – Дрова еще есть?

– Есть дрова, - она улыбнулась. – Ты лучше скажи, чего это тебя на добрые дела потянуло?

– И что-то потянуло, - пожал плечами Малфюк. – Может я решил новую жизнь начать?

– Если так – очень хорошо. А не думал, что тебя может кто-то из старой жизни искать?

– Ты, случайно, не о себе? – он немного наклонил голову, заинтересованно глядя на Гермиэлю.

– Ты меня сам нашел, хотя кого-кого, а тебя я искала в последнюю очередь. Я про авроров.

– Вот же черт, - растерянно пробормотал Малфюк. – И что, думаешь, они могут сюда наведаться?

– Может и могут, а может и нет. Я не знаю, я просто спросила.

– В таком случае мне лучше к тебе не ходить, - рубанул Малфюк. – У тебя уж точно новая жизнь началась, не хватало еще, чтобы тебя обвинили в сокрытии криминального элемента.

– Малфюк, не говори глупостей!

– И о дяде я не подумал. Все, Грейнджеренко, спасибо за гостеприимство, - он резко встал из-за стола.

– Ты спятил?

Вместо ответа Малфюк вышел, хлопнув дверью, оставив Гермиэлю сидеть в одиночестве. Она долго смотрела на дверь, надеясь, что это шутка, и вдруг всхлипнула, осознавая, что по лицу текут жгучие слезы.

Марыська и Орыська прибежали через два часа и застали заплаканную Гермиэлю.

– Поссорились? – в один голос спросили они.

– Я его прибью, - добавила Марыся.

– Сирка натравим, - пообещала Орыся.

Гермиэля принялась пересказывать все, что произошло с того момента, когда она пришла в школу, и вплоть до сих пор.

– Глупая, - вздохнула Орыся.

– Потому что влюблена, - пытаясь оправдать ее, сказала Марыся.

– Глупая, - кивнула Гермиэля. – Но не влюблена. Просто – вы поймите – я его давно знаю, это не чужой человек, не какой-то там Сирко.

– Да влюблена, - Марыся погладила ее по руке. – Сейчас я пойду к Фирасевой хате, и скажу, чтобы этот дуралей вернулся, и сказал, что это шутка. Что это просто шутка, дурацкая, как и он сам.

– А я с тобой посижу, а то ты что-то совсем уже, - Орыся погладила Гермиэлю по руке. – Твоего компота попьем. Такой хороший компот. Знаешь, что на селе говорят? Что за один только компот тебя можно в жены взять.

– Это они еще ее бограча не ели, - заговорщицки прошептала Марыся.

– Малфюк ел, - Гермиэля всхлипывала.

– И ушел? Нет, Орыська, ты слышала? Точно дурачок.

– Да иди уже! – прикрикнула Орыся, и Марыся опрометью выскочила из хаты.

Фирась возвращался из леса, напевая себе под нос. Он провел там два дня, расставляя сетки на чудище. Теперь можно было неделю провести дома, а потом отправляться проверять сетки.

– Эй, племянничек, ты где? – крикнул Фирась, зайдя в хату. Драська не было. Приоткрытые окна, чистая посуда, чистая постель – все было так, словно Драська и не существовало никогда в его, Фирасевой жизни. Лишь лист, лежавший на столе, был подтверждением того, что Драсько существовал. И что он совершил глупость.

========== Глава 6 ==========

там черти по лесам живут

и бес плешивый под замком

всем чародей что их поймал

знаком

(Алонси)

На то, чтобы успокоиться у Гермиэли ушло где-то два часа. Она корила себя за неосторожные слова, тем более что Малфюк – новый, тот, которого она узнала за последние два дня - сильно изменился. Прокручивая в голове их разговор, Гермиэля понимала теперь, что можно было сказать нечто совсем другое, и тогда все было бы иначе. Она была растеряна от того, что чувствовала себя жестокой и неблагодарной. Единственным выходом было попытаться извиниться.