Последний Пожиратель

– И не говори, что пошел сюда самовольно, - пробормотал он в ответ на очередное отчаянное «мяу». – Тебя Грейнджеренко подговорила. Или Сирко. Точно, Сирко. Он решил любым способом разнести мне голову, и всю посуду в Фирасевой хате в придачу. Ничего, я тоже себе не рогуль какой-то там. Я Малфюк, чтоб тебя за хвост.

После завтрака – Драсько неожиданно полюбил мед с орехами – пришло время строить коварные планы. С коварными планами у Драська все было прекрасно, пока они оставались планами. По части воплощения пока что было не очень, но он над этим работал. В голове его крутились идеи – одна лучше другой, а в пальцах дрожала от нетерпения волшебная палочка. По лицу Драська блуждала легкая улыбка, что могло свидетельствовать лишь об одном – Сирко скоро должен был наступить каюк.

На тропу войны Драсько вышел ближе к обеду. Живоглот порвал именно ту руку, на которой чернела метка, поэтому повязка служила и конспирацией, и, собственно, повязкой. Драсько направлялся к центру деревни, где, по его логике, можно было встретить Сирка.

Проходя мимо школы, Драсько невольно замер, прислушиваясь к голосу Грейнджеренко, который доносился сквозь приоткрытую занавеску. Он улыбался, глядя на детей, которые слушают свою учительницу, раскрыв рты. С этим Драсько спорить не мог: заинтересовать Грейнджеренко умела.

В кустах неподалеку послышался какой-то шорох, и Драсько повел палочкой. Заклятие, произносимое шепотом, отрезало ветку дерева, небольшую, но нелегкую, и она свалилась вниз.

– Уйо, - простонали из-за куста, и на свет Божий появился Сирко. Он поозирался немного, после чего все-таки заметил Драська и хищно усмехнулся. – А ты здесь что делаешь?

– А твое ли это дело, Сирко? Сам чего засел в кустах? Прячешься?

– А может и прячусь, и не от тебя, - прорычал Сирко, подходя ближе.

Драську пришло на ум заклятье, и он незамедлительно его применил. Сирко, который уже направлялся к нему, внезапно дернулся в сторону и врезался в несчастную ель, которой минуту назад отрезали ветку.

– Заносит, Сирко? – любезно улыбнулся Драсько.

– Сейчас тебя так занесет, не посмотрю, что Фирась - твой дядя. Я предупреждал, что убью, если подойдешь к учительнице? Предупреждал. Ну так извините, Сирко слов на ветер не бросает.

Заклятье-подножка, особенно невербальное, хорошо давалось Драську еще со школьных времен.

– Ой, Сирко, и тебя самого бросает, - притворно ласково сказал Драсько, глядя на противника, растянувшегося на всю тропинку. – Что, тяжелая ночь была?

– Да я тебя сейчас! – прорычал Сирко, поднимаясь на ноги, но Драсько был проворнее. Заклятие склеило его ноги вместе, и Сирко вновь упал после первой же попытки сделать хотя бы шаг.

– Вот я тебе, - крикнул Сирко, пытаясь подняться, но Драсько уже был далеко. Он не позорно бежал, нет, он бросил противника на произвол судьбы. Не мог же он добивать несчастного запрещенными чарами, еще и прямо перед носом у Грейнджеренко.

Драсько остановился только когда услышал свое имя, сказанное незнакомым голосом.

– Драсько? – Марыся и Орыся сидели на скамейке возле Марысиного двора и лузгали семечки. – Ты же Драсько, так?

– Да, очаровательные дамы, - он улыбнулся и выпрямился.

– А что, Драсько, правду говорят, что ты вчера с Сирком сцепился?

– И кто же это говорит? – он наклонил голову. – Если говорит пани Грейнджеренко, то можете быть уверены, так все и было. Она, знаете, врать не обучена.

– Вот видишь, Марыська, - Орыся назидательно подняла палец, - какая любовь, я же тебе говорила. С самим Сирком за Гермиэльку нашу дрался.

– Барышня, не выдумывайте, какая любовь? – отмахнулся Драсько. – Это вам Грейнджеренко сказала?

– У нас, пан Драсько, на такое нюх, - гордо и в один голос ответили Марыська и Орыська.

Драсько сделал неуверенный шаг назад.

– Пан Драсько, а вы давно знакомы? – Орыська встала.

– Гермиэлька говорила, что почти с детства, - Марыська подалась вперед.

– Ну, со школы, - Драсько сделал еще два шага назад.

– Так вы в школе еще так влюбились? – Марыська подошла к Драську, чуть ли не дырявя его взглядом.

– Да не влюбился никто, - отмахнулся Драсько и уверенным шагом направился домой.

– Ага, не влюбился, - Орыська, подпрыгивая, шла справа, иногда забегая вперед. – Мы ей вчера такое рассказывали, а она будто и не слышала.

– Ага, - пискнула слева Марыська, - говоришь ей, говоришь, а она где-то в облаках летает. Это все из-за вас, пан Драсько.

– И из-за вашей любви.

– Нет. Никакой. Любви, - рявкнул Драсько, заскочил в хату и хлопнул дверью.

– Не говорите, что нет, - донеслось из-под окна. – С Сирко подрались, сидели у нее вечером, даже уходить не хотели.

Драсько уселся за стол и сжал голову руками.

– Отцепитесь от меня! – крикнул он, и кот, так и сидевший под кроватью, тоже заорал.

– О, и кот ее у вас. Пан Драсько, ну расскажите.

Драсько молча схватил кремзлик со стола и принялся жевать его с такой злостью, словно этот несчастный кусок булки был во всем виноват.

– Пан Драсько, - девушки под дверью уже чуть не плакали, - пан Драсько, ну когда свадьба?

– Так он здесь? – с улицы донесся голос Сирка.

– Нет, его здесь нет, - хором заверещали Марыська и Орыська.

По двери что-то глухо стукнуло, и Драсько вздрогнул.

– Марыська, беги быстро в школу, скажи Гермиэльке, что Сирко Драська совсем убивать пришел, - завизжала Орыська.

– Нет, это ты беги. Я здесь постою, Сирка подержу, а ты беги, - завизжала Марыська.

Кот под кроватью закричал просто так.

– Открывай, рогуль, а то снесу хату, - рычал Сирко, ударяя кулаками в бедные двери.

Драсько выглянул в окно, пытаясь понять, достанет он заклятием до Сирка или не достанет. Получалось, что не достанет. Дверь опасно скрипнула, и у Драська мелькнула мысль: «Фирась мне голову оторвет».

– Выходи, кому говорю! – Сирко стукнул по двери, и с полки упал кувшин – тот самый, который утром сбросил Живоглот и который Драську пришлось чинить чарами.

– А что я, собственно, теряю? – Драсько поднял руку с палочкой и бросил короткий взгляд на Живоглота, выглядывавшего из-под кровати. – Выйду – убьет Сирко. Не выйду – убьет Фирась, потому что Сирко разнесет хату. Выходить или не выходить – вот в чем вопрос.