Последний Пожиратель

– Извиниться, - повторила она, глядя в зеркало на собственные красные глаза и огромный от длительного плача нос. – Просто пойду и извинюсь.

Орыся ушла еще час назад, помогать Марысе искать Малфюка по селу, или уговаривать его поговорить с Гермиэлей, или невесть что еще. По крайней мере, когда через полчаса Марыся не вернулась, Орыся отправилась ей на помощь. И с того времени не было ни слуху, ни духу о подругах.

– Вы слышали? – донеслось из-за окна. – Люди говорят, что Фирась настоящего Пожирателя Смерти домой притащил.

– Что вы глупости говорите? Откуда у нас Пожиратели Смерти?

Гермиэля подбежала к окну и затаилась: за плетнем беседовали две пожилые дамы. И, собственно говоря, без лишнего стеснения, поэтому весь их разговор был прекрасно слышен в хате.

– А оттуда! Из самого Киева. И говорят, что он здесь запросто ходил. И вы его видели.

– Кого? Ой, только не говорите, что Пожиратель – это тот чахленький мальчонка, который к Фирасю приехал?

– Он-он, истину вам говорю.

Гермиэля не выдержала и выскочила на улицу. Ей позарез нужно было попасть к Фирасю.

– А вы слышали, пан, что у нас здесь Пожиратель есть? – вновь услышала она разговор.

– Милая моя! – пан Разумовский важно поднял палец. – Вы же думайте, что и где говорите. Кто же такое под церковью говорит? Хоть бы за забор уже вышли, тьфу.

Гермиэля вздрогнула и пошла дальше. Она знала, что слухи по деревне распространяются быстро, но чтобы настолько – трудно было это представить.

– Такое бедствие, Гермиэленька, - перехватила ее Оксана, мать Орыськи, - такое бедствие, девочка моя.

– Что? – Гермиэля почувствовала, как ее сердце упало в пятки.

– Ты слышала, что у Фирася Пожиратель завелся? Так вот, он не выдержал такого стыда и пошел повесился на ели.

– Что ты, Ксана, говоришь? Не морочь девушке голову, - соседка переклонилась через забор. – Не повесился он.

Гермиэля вздохнула с облегчением.

– Не вешался он, потому что пошел и прыгнул с Пацюковой скалы. Просто головой вниз. На камни. Вот какой стыд его взял.

Гермиэля чуть не потеряла сознание.

– Да повесился, - тетя Оксана топнула ногой. – Сама слышала, как хрипел.

– И что бы ты у Фирасевой хаты делала? Привораживала его? Да он такой чародей, что ему твое привораживание - как кнедлик съесть.

– А что бы ты в лесу делала? Не сама зелье собирала, чтобы Фирася привораживать?

– Да чтоб тебе кровь наглая стыла такое говорить!

– Да чтоб тебе самой стыла!

Гермиэля отошла и прижалась к осине, не слыша и не видя ничего вокруг себя.

– Вот ты где. Мы тебя искали, - запыхавшаяся Орыська дернула ее за плечо.

– Вот сейчас Орыся скажет, - тетя Оксана стукнула рукой так, что забор затрещал. – Орыська, глупая твоя макитра, а ну говори, Пожиратель тот повесился или со скалы бросился?

– Мама, глупостей не говорите! Живой он.

– И что, ты его видела?

– Н-нет, - Орыся почему-то прятала глаза. – Гермиэля, иди к Фирасю. Он тебя ждет.

В Фирасевой хате было тихо. Сам хозяин сидел за столом и крутил в руках лист бумаги.

– Дяденька Фирасенька, - Гермиэля не знала, как на него смотреть, потому что это она, только она была виновата в том, что Малфюк начал делать глупости.

– Не уберег, - вздохнул Фирась. – Собственного племянника, родную кровь – не уберег. Что ему это в голову пришло? Ох, Гермиэля, не надо было говорить, что за ним авроры придут, ох, не надо.

Гермиэля тяжело вздохнула. Теперь она понимала, почему Малфюк исчез: он мог доверять только двум людям, которых он знал, которые были ему более-менее близкими. И теперь, когда и Гермиэля, и Фирась в нем разуверились… Она вздохнула.

– Бедный Драсько. Уже, Фирасенька, по всему селу пошли слухи, что он Пожиратель.

– А это слухи? – взгляд Фирася был тяжелым. – Ты знаешь, деточка дорогая, что не слухи. И я знаю. А вот кто еще знал и начал болтать – узнаю. И пойдет он у меня на приманки для чудища.

Где-то за окном загромыхало.

– Дяденька Фирасенька, не надо злиться, уже, слышите, гремит? – Гермиэля хорошо знала, что бывает, если разозлить характерника. К ее счастью, лишь из книг.

– Я на себя, старого дурака, сержусь. Затюкал беднягу, вот он и ушел.

– Да нет, Фирасенька, это я виновата, - в отчаянии воскликнула Гермиэля. – Я глупостей наговорила. Пойду его в лес искать.

Она решительно распахнула дверь.

– Стой, - рявкнул Фирась. – Стой, глупая ты девка. Какой лес? Если сейчас гроза начнется, в лесу будет опасно.

– А Малфюк там один! Домой, в Киев ему нельзя, там авроры. Здесь он нам навредить не хочет. В лесу он сидит, говорю вам, - она вышла за дверь и направилась в лес.

Фирась схватил свой посох и устремился за ней.

Никогда еще Драську не было так страшно. Он сидел под елью и чуть не плакал от отчаяния. Сначала план казался отличным: отсидеться в лесу, чтобы Грейнджеренко и дядя поняли, кого они теряют, а потом тихонько вернуться. Но если вокруг деревни лес еще был светлым и не слишком густым, то чем дальше заходил Драсько, тем темнее он становился, этот лес. Все выше и выше становились стены, которыми окружали его деревья, все труднее и труднее было солнечному свету пробиваться сквозь их ветви. В конце концов Драсько признал, что он заблудился, уселся под ель и вздохнул. Большая тяжелая капля упала ему на голову, и он поднял глаза. На ели сидело нечто. Нет, даже Нечто. Огромное, болотного цвета, покрытое длинной лохматой шерстью, оно хищно раскрывало пасть, а с клыков его капала слюна. Драсько завизжал, вскочил и бросился с того места. Топот за спиной, эхом катившийся по всему лесу, говорил о том, что Нечто гонится за ним.

– Ой, мамочки, ой, мамочки, - приговаривал Драсько, перебирая ногами. Неподалеку он увидел огромную скалу и опрометью бросился к ней. Существо не отставало. Драсько начал карабкаться на скалу, хватаясь руками за острые выступы, царапая руки, которые отродясь не держали ничего тяжелее волшебной палочки – ну и лопаты теперь. Кровь стекала по камням, и существо внизу хищно облизнулось, но вылезти на скалу так и не смогло. Его когти, приспособленные к дереву, на камне оказались бесполезными, поэтому тварь расхаживала вдоль скалы, вероятно, надеясь, что Драсько упадет и, в конце концов, можно будет полакомиться его мясцом. Мясца там, конечно, было так себе, на один зуб. Но в голодный год это лучше, чем вообще перебиваться с ягод на корни.

Увидев, что подобраться к нему существо неспособно, Драсько уселся на верхушке скалы и стал баюкать поцарапанные руки.

– Кто-нибудь, - прошептал он, - пожалуйста. Дядя Фирась. Грейнджеренко. Я не хочу здесь умирать.

Где-то сверху загремело, и на небо стали наползать облака. Драсько вздохнул, глядя на быстро чернеющее небо. Тяжеловатая капля упала ему на спину. А потом еще одна. А потом словно небо прорвало, и сплошной поток воды обрушился на Драська. Он посмотрел вниз, надеясь, что животное испугается дождя и вернется в лес. Но оно, наверное, думало наоборот. Скала стала скользкой от воды, и существо просто уселось, ожидая, пока Драсько соскользнет вниз.