Последний самурай

По-моему, смотритель на нас косится.

Притворимся, что делаем пометки.

Едва мы с Либерачи без одежды оказались в его постели я поняла, как сглупила. Из такой дали деталей уже, конечно, не вспомнить, но если есть на свете музыкальный жанр, который я ненавижу, так это попурри. Музыкант — или, скорее, пожилой оркестр — играет раздутую и разукрашенную версию «Мечтать…»; внезапно посреди куплета ни с того ни с сего музыканты так резко виляют в другую тональность, что желудок подлетает к горлу, и вы уже посреди «Над радугой», опять вильнули, «На любую гору взойди», вильнули, «Нет таких высоких гор» [61] , опять вильнули, и опять вильнули, и опять. В общем, достаточно представить Либерачи — руки, губы, пенис то здесь, то там, только что здесь, а уже там, а потом опять здесь, начинают, бросают, начинают что-нибудь другое, — и вы получите ясное представление о Пьяном Попурри.

61

«Мечтать…» (The Impossible Dream [The Quest], 1965) — песня Митча Ли на стихи Джо Дэриона из мюзикла «Человек из Ламанчи» (Man of La Mancha). «Над радугой» (Over the Rainbow) — баллада Гарольда Арлена на стихи Э. Й. Харбурга из фильма Виктора Флеминга «Волшебник страны Оз» (The Wizard of Oz, 1939); в фильме исполнялась Джуди Гарленд. «На любую гору взойди» (Climb Ev’ry Mountain) — песня из мюзикла Ричарда Роджерса и Оскара Хаммерстайна II «Звуки музыки» (Sound of Music, 1959). «Нет таких высоких гор» (Ain’t No Mounta High Enough, 1966) — соул-композиция Николаса Эшфорда и Валери Симпсон, ставшая известной в исполнении сначала Марвина Гэя и Тэмми Террелл, а затем Дайаны Росс.

В конце концов Попурри завершилось, и Либерачи крепко уснул.

Я хотела, чтобы прояснилось в голове. Хотела чужести, и холодности, и точности.

Немножко послушала, как Гленн Гульд играет «Хорошо темперированный клавир». В студии Гульд нередко записывал девять-десять разных версий каждого сочинения, и всякая нота совершенна, всякая отлична от прочих, и во всякой сыгранной ноте отголоски всех прочих, коим ее предпочли. Я не умею воспроизвести фугу в голове, так что я послушала его диковатое исполнение прелюдии до-минор из I тома, которая начинается со стаккато, а после двух третей первой страницы вдруг течет так гладко, так тихо, а потом я послушала прелюдию № 22 си-бемоль-минор, которую мне никогда не удавалось сыграть без педали. По-моему, даже если для нее и не полагается педаль, ее все-таки стоило бы играть легато, и однако обрывистая резкость Гульда холодностью, напряженностью своей вытеснила своевольную экспрессивность, которой выматывает душу Либерачи.

Либерачи все спал. Голова его лежала на подушке, это его лицо, спящий мозг упрятан в череп; как жестоко, что мы должны всякий раз, просыпаясь, откликаться на то же самое имя, воскрешать те же воспоминания, подхватывать те же привычки и глупости, которые мы завели накануне, а затем убаюкали. Я не хотела смотреть, как он проснется и продолжит в том же духе.

Я не хотела ждать его пробуждения, но уйти, ни слова не сказав, было бы грубо. С другой стороны, почти никакой записки не напишешь. Не скажешь спасибо за чудесный вечер — ну потому что ничего такого ты не можешь. Не скажешь надеюсь еще увидимся — вдруг он решит, что я его подталкиваю снова со мной увидеться? Не скажешь это был кошмарный вечер надеюсь мы больше не встретимся — ну потому что просто-напросто не можешь. А если я сяду писать коротенькую записку, которая что-то скажет, ничего из вышеизложенного не сказав, я так и просижу тут часов пять или шесть, пока он не проснется.

И тут меня осенило.

Надо вот как сделать, подумала я: надо писать так, будто у нас был интересный разговор, однако он прервался, когда мне понадобилось уйти (к примеру, у меня встреча). Записка должна не знаменовать финал события, но стать очередным фрагментом диалога, который длится до сих пор + временно прерван. Из записки должно следовать, что Либерачи интересует, скажем, Розеттский камень, + и в ней надлежит возразить собеседнику, предположительно не верящему, что возможно составить внятную аналогичную надпись; тем самым записка станет элементом дискуссии, которая возобновится позже в некий необозначенный день. Надо просто воспроизвести короткий текст на греческом, как будто для заинтересованного скептика, с переводом транслитерацией словарем пояснениями к грамматике — и по возможности, разумеется, писать якобы для человека, которого хлебом не корми, а корми только медиальным залогом, двойственным числом, аористом и тмезой. Мне обычно плохо дается светскость, но это, решила я, гениальное озарение. Займет где-то час (что предпочтительнее пятичасовой записки, не поддающейся написанию), и паутина ложных допущений в финале практически гарантирует (между тем позволяя мне избежать неоправданной жестокости и притом ни на йоту не отклониться от правды), что Либерачи никогда больше не захочет со мной увидеться.

Я встала, оделась, ушла в соседнюю комнату и взяла у него из стола листок. Потом из своей сумки достала тонюсенькую ручку «эддинг 0,1», поскольку собиралась все уместить на одной странице, села и взялась за работу. Было около 3:00 ночи.

Ты, кажется, сомневаешься, что в наше время возможен Розеттский камень (непринужденно начала я). Вот посмотри.

«Илиада», песнь 17, Зевс жалеет лошадей Ахилла, оплакивающего смерть Патрокла

' , Муроменo д’ ара тo ге идoн элеэсе Крониoн, Коней печальных узрев, милосердовал Зевс-промыслитель кинeсас де карe проти хон мутхeсато тхумон И, главой покивав, в глубине проглаголал душевной: , а дейлo, ти спфoи домен Пeлeи анакти «Ах, злополучные, вас мы почто даровали Пелею, , ' ' ; тхнeтoй, хумеис д’ эстон агeрoт’атханатo те; Смертному сыну земли, не стареющих вас и бессмертных? ' ' : э хина дустeноиси мет’ андрасин алге’ экхeтон: у мен rap ти пу эстин оизуротерон андрос , . пантoн хосса те гайан эпи пнейэй те кай херпей. Разве, чтоб вы с человеками бедными скорби познали? Ибо из тварей, которые дышат и ползают в прахе, Истинно в целой вселенной несчастнее нет человека. ' алл’ у манхумин ге кай хармаси дайдалеойсин · . Хектoр Приамидeс эпокхeсетай у rap эасo. Но не печальтеся: вами отнюдь в колеснице блестящей Гектор не будет везом торжествующий: не попущу я!» [62]

62

Пер. Н. Гнедича.

Дела движутся. Всего-то 3:15, а у дешифровщика уже больше подспорья, чем Шампольон получил от Розеттского камня за все время знакомства. Я невольно задумалась, сколь проще была бы жизнь, если бы я не морочилась и сразу перешла к неопределенному «чао», а не пыталась бы с похмелья и недосыпа побороть грамматические тонкости. Но текст пока был так хлипок. Не считая транслитерации, все это легко найти на страницах «Классической библиотеки Лёба» [63] . Решительно неубедительное послание в бутылке, а кроме того, сразу станет ясно, что больше 15 минут оно у меня не отняло. Если не оставлю потомкам дара посущественнее, все равно придется сочинять записку, и поэтому я написала

63

«Классическая библиотека Лёба» (Loeb Classical Library) — книжная серия, основанная американским филантропом Джеймсом Лёбом (1867–1933) в 1911 г. и выходящая с 1912-го (с 1989-го — в издательстве Howard University Press); в серии публикуются двуязычные издания классических греческих и латинских текстов с подстрочным переводом на английский.

горюющих [мужской/женский род винительный двойственное медиальное причастие] ’ и затем, и потому [соединительные частицы] их [м./ж. р. винительный двойственное местоимение] усилительная частица увидевший [м. р. именительный единственное аорист причастие] пожалел [3-е лицо единственное аорист изъявительное] сын Кроноса (Зевс)

и по-прежнему на странице было нечто такое, что никак не завершить легкомысленным «чао».

И проку от такого послания в бутылке ноль, потому что оно полно необъясненных грамматических терминов, которые надо объяснять либо выкидывать. Но я не могла их выкинуть — пришлось бы опять выкидывать все — и не могла объяснить — пришлось бы расписываться на многие страницы. А если я, слово за словом разбирая отрывок, увлекусь и замечу эту проблему только потом?

движущийся [мужской именительный единственное аорист причастие] и [союз] голова … обратился [3-е лицо единственное аорист медиальный изъявительное] его душу/дух/разум/сердце [мужской винительный единственное]

Ах злополучный [мужской/женский звательный двойственное] зачем вас [2-е лицо винительный двойственное] мы отдали [1-е лицо множественное аорист изъявительное] Пелею (отцу Ахилла) царю [мужской дательный единственное 3-е склонение]

смертному [муж. дательный ед. ч. 2-е скл.] вы [2-е лицо именительный множественное] ’ но, однако [союз] вы [2-е лицо двойственное именительный] нестареющий [м./ж. р. именительный двойственное] ’… и… и бессмертные [м./ж. р. имен, двойственное]

«поистине» [усилительная частица] так что несчастным [м. р. дательный множественное] ’ с [предлог] человекам [м. р. дательный множественное] ' горести, печали [средний род винительный множественное] вам надо было [2-е лицо двойственное сослагательное]

не вводная частица для что угодно [средний род именительный единственное] где угодно есть [3-е лицо единственное настоящее изъявительное] злополучнее/несчастнее [средний имен. ед. ч. сравнительное] человека [м. р. родительный падеж ед. ч. после сравнительного прилагательного]

из всего на свете [средний родительный множественное] как многие [средний именительный множественное] частица, означающая обобщение землю [ж. р. винительный единственное] на [здесь постпозитив] дышит [3-е лицо единственное настоящее изъявительное относится к существительному среднего множественного] и… и ползает [3-е лицо ед. ч. наст. вр. изъявительное]

' но не усилительная частица вам [2-е л. дательный множественное] усилительная частица и колесницам [средний дательный множественное] блестящим, искусно сделанным [средний дательный множественное]

Гектор сын Приама будет отвезен [3-е л. единственное будущий пассивный изъявительный] не для позволю [1-е л. единственное будущее активный изъявительное]

Вышло несколько длиннее, чем я рассчитывала.

Времени тоже отняло чуть больше, чем я рассчитывала (два часа). Все равно неплохо, если сравнивать с пятичасовой запиской, не поддающейся написанию. Я дописала еще абзац, в котором отметила, что для настоящего Розеттского камня, наверное, понадобился бы третий столбец с китайским, но я, к сожалению, не знаю ни одного иероглифа, а потом написала, что, если ему когда-нибудь попадется сонет Китса о чтении Чепменова Гомера [64] , он, наверное, удивится и порадуется, узнав, что Чепмен излагал примерно так:

64

Имеется в виду сонет английского поэта-романтика Джона Китса «При первом прочтении Чепменова Гомера» (On First Looking into Chapman’s Homer, 1816).