Последний самурай
Шрифт:
5
Мы никогда никуда не ходим
Начало марта, скоро конец зиме. Людо по-прежнему работает по схеме, которой я не понимаю: на днях заметила, что он читает «Метаморфозы», хотя в «Одиссее» добрался только до 22-й песни. «Одиссея», похоже, замедлилась, последние недели читал строк по 100 в день. Так устала, что не могу придумать, куда бы еще пойти, где у нас бесплатно, кроме Национальной галереи Национальной портретной галереи Тейт Уайтчепела Британского музея «Коллекции Уоллеса»? По деньгам мы справляемся, я напечатала «Рыбалку для профи» 1969 — наст, вр., «Мать и дитя» 1952 — наст, вр., «Вы и ваш сад» 1932–1989, «Британский
Опять поругались из-за Канлиффа. Л: А почему нельзя опять в Национальную галерею?
Я: Ты обещал, что не будешь заходить в дверь «Служебное помещение».
Л: Там не было «Служебное помещение». Там было «Только для сотрудников».
Я: Вот именно. Иными словами, для людей, которые там работают, потому что люди, которые там работают, хотят работать и не отвлекаться на людей, которые там не работают. Если в один прекрасный день ты наконец откажешься от теории Людоцентричной вселенной, дай мне знать, будь добр.
Мы идем к «Тауэр-Хилл» на Кольцевую. На Кольцевой поезда следуют с увеличенным интервалом, мы садимся + я вижу, что Людо контрабандой прихватил в коляску «Калилу и Димну». Теперь вынимает и начинает читать, листает быстро — лексика там несложная и все время повторяется, надо было что-нибудь посложнее выбрать, но теперь уже поздно.
Подходит женщина + выкатывает глаза + восхищается + спрашивает, Как вам удалось обучить такого маленького ребенка?
Говорит, что ее дочери тоже 5 лет, + расспрашивает о моей методике, я объясняю все как есть + она говорит не может быть, чтобы так просто.
Л: Я знаю французский и греческий и арабский и иврит и латынь а когда дочитаю эту книжку и «Одиссею» начну японский.
[Что?]
Л: Я прочел 8 книг «Метаморфоз» и 30 сказок из «Тысячи и одной ночи» и 1-ю Самуила и Книгу Ионы а еще выучил кантилляцию, а еще 10 глав из «Алгебры по-простому», а теперь мне осталось дочитать только эту книгу и одну песнь в «Одиссее».
[Что?!?!?!]
Моя поклонница говорит, что это чудесно + детям так важно ощущать, что они чего-то достигли, + отводит меня в сторонку и говорит, что все равно важно чувство меры, надо как-то соблюдать равновесие, опасно доводить до крайностей, умеренность во всем, она, конечно, не хотела лезть не в свое дело.
Дело обстоит так, что у меня трехдневная отсрочка, а затем я начну учить японскому ребенка, который начисто лишен чувства меры.
Моя поклонница все не уходит + мнется, замолвив словечко за умеренность, она что-то такое говорит про своего ребенка, который отнюдь не гений.
Я говорю Может, французский, вдруг ей понравится учить французский
+ она говорит Я понимаю это ужасно но у меня совсем нет времени.
Я говорю, что она, наверное, слишком многого ждет, можно ведь учить дочь одному слову в день + пусть раскрашивает это слово в книжке везде, где найдет, секрет успеха — осваивать одну простую задачу ежедневно.
Вы так и делали? спрашивает она, потрясенно глядя на «Калилу и Димну» (какой-то бред, это очень простой текст, слишком простой, если хотите знать).
Нет, говорю я. Но все равно это лучшая методика.
Приехали и уехали два поезда Кольцевой линии, подъехал и отбыл до «Апминстера» поезд линии Дистрикт. Она сказала Но как заставить ребенка столько работать и я объяснила про пять
слов и про маркер «Шван-Штабило» + она сказала Да, но не может быть, чтобы так просто, не может быть…и я поневоле подумала про всякое, про что лучше бы не думать, например, как трудно все время держать себя в руках и как трудно будет держать себя в руках.
Она, похоже, взаправду заинтересовалась, потому что приехал и уехал поезд до «Баркинга», а она все не уходила. Она сказала, что, к примеру, сама учила латынь, и если учишь ребенка французскому, простой задачей в день может быть одно слово, но во флективных языках грамматика — страшное дело, 4-летка не разберется.
Я сказала, что, по-моему, детям нравится сравнивать всякие предметы, это совсем не так сложно, я объяснила, что слова должны быть похожие, и он видел, что они похожи, хотя, конечно, ему стало понятнее потом, когда попривык.
Она сочувственно улыбнулась. Как это мило — объяснять такое четырехлетке.
Я не задумывала в первый же день объяснять ему склонения — я прекрасно понимала, что сказал бы г-н Ма. Но Л так увлеченно раскрашивал слова маркером, и это такое облегчение, когда ребенок находит себе занятие и занимается с удовольствием, что я составила ему несколько табличек (включая двойственное), утешаясь тем, что г-на Ма тут нет и он не увидит.
Пришлось лезть в словарь, отыскивать все диалектные формы, и в итоге у Л было много-много-много слов, их все можно было раскрашивать, и это было очень приятно.
Я сказала ему, что можно раскрашивать все слова, какие найдет, + вернулась к Джону Денверу, а «Илиаду» 1–12 оставила на стуле.
Миновало часа четыре или пять. Через некоторое время я оторвалась от работы — Л сидел на полу. Я подошла, и он мне улыбнулся. Он начал с 1-й песни «Илиады» в моем оксфордском издании и раскрасил свои пять слов, а также все определенные артикли до конца 12-й песни, и все страницы были усеяны зелеными квадратиками.
Он сказал А где второй том? Мне надо закончить.
После краткой паузы я терпеливо ответила, что не знаю, где второй том, я сама его искала, и терпеливо прибавила Может, лучше выучить еще слова и опять поработать с первым томом. Можно взять другой цвет. А если захочешь еще потренироваться, тогда возьмешь второй том.
Он сказал Ладно. А можно в этот раз десять слов?
Я сказала Nat"urlich. Сколько угодно. У тебя прекрасно получается. Я думала, тебе будет слишком сложно.
Он сказал Да ничего мне не сложно.
+ я снова посмотрела на разукрашенную страницу и сказала
И НЕ СМЕЙ красить БЕЗ СПРОСУ в ЛЮБОЙ ДРУГОЙ КНИГЕ.
Вот и все, что я сказала, + это было чересчур. Из грудной клетки, щебеча, вырывается Чужой и у тебя на глазах пожирает твоего ребенка. Л поглядел на страницу,
+ я вернулась к работе, и он вернулся к работе.
Я старалась быть терпеливой и доброй, но тут у меня получилось неважно.
Миновала неделя. Я слыхала, дети не умеют сосредоточиваться. Что, господи боже, способно помешать ребенку на чем-нибудь сосредоточиться? К тому же Л у нас мономаньяк. Он вылетал из кровати в 5:00 утра, надевал четыре или пять свитеров, шел вниз за своими восемью маркерами и брался за работу. Где-то в 6:30 он мчался наверх доложить об успехах и махал у меня перед носом фломастерной страницей, и я, кто критикует родителей, которые отмахиваются от детей всякими «отлично, отлично», бормотала Отлично отлично, а затем, обезоруженная этой сияющей мордочкой, задавала вопросы. Пару часов вверх-вниз по лестнице бегали слоны + наступало время вставать.