Последний секрет на троих

– Дома.

– Кто это может подтвердить?

– Никто. Я живу одна.

– Это плохо.

– Почему же? – она вдруг усмехнулась. – Если вы остаетесь дома один, а где-то происходит правонарушение, это не может значить, что вы его совершили.

– Не может. И все же отсутствие у вас алиби…

– У меня есть алиби, подполковник. Не старайтесь.

– Да?

Он похолодел. Что они просмотрели?

– Мое алиби – это машина. Я никуда не выезжала той ночью.

София держалась очень спокойно, ему это не нравилось. Либо она очень хорошо владеет собой, либо у нее какой-то козырь в рукаве.

– На месте, где вы обычно паркуете свой автомобиль, нет систем видеофиксации. И подтвердить тот факт, что вы не выезжали со двора на своем автомобиле той ночью, практически невозможно. – Он с деланым сожалением развел руками.

– Возможно, я вас разочарую, подполковник. – Она смотрела все так же спокойно, но взгляд таил в себе непроходящую боль. – Но у меня имеются подтверждения того, что я никуда не выезжала той ночью и даже не выходила из подъезда. Это видеорегистратор на моей машине. Он довольно дорогой и работает автономно, даже при невключенном двигателе. Машина стояла так, что видеорегистратор прекрасно записал все, что происходило у моего подъезда с двадцати ноль-ноль вечера накануне убийства Тонечки. Простите, Антонины Ишутиной… До восьми утра следующего дня. И на записях видно, как я иду от машины к подъезду. Захожу в него, а выхожу только следующим утром.

– Да? – только и смог он выдать осипшим голосом.

Новиков, паскуда, просмотрел! Как так?! А он ему еще своего ребенка доверяет! Хрен ему, а не поощрение за квартал.

– Скажу больше, чем обязана. – София положила локти на стол и слегка наклонилась в его сторону. – Из моего подъезда нет выхода на крышу или в чердачное помещение. И я не смогла бы пробраться этим путем и выйти из соседнего подъезда. Так что, подполковник, найдите настоящего убийцу. Только не ищите его среди нас…

София помолчала, высверливая взглядом в его лбу дырки. Глаза стали сердитыми.

– Я могу быть свободна, Вадим Станиславович? – Она привстала.

– Почему при поступлении на службу вы скрыли в анкете тот факт, что наблюдались у психиатра?

– Что?! Я не наблюдалась! – возмущенным шепотом воскликнула Святова, губы ее задрожали. – Я даже не понимаю, о чем вы?

– В тот год, когда погибли ваши родители, у вас случались панические атаки, приступы агрессии, истерики. И ваша сестра Антонина Ишутина отвезла вас к доктору, практикующему частно. И он несколько лет наблюдал вас.

– О господи! Вон вы о чем!

София прикрыла подрагивающие губы ладошкой и несколько раз глубоко вздохнула и протяжно выдохнула. Конев усмотрел в этом какую-то дыхательную гимнастику, порекомендованную все тем же психиатром. Через мгновение ладошка со стуком упала на стол.

– Мне было на тот момент пять лет, подполковник! Пять лет! – с глубокой внутренней болью произнесла Святова. – Со слов моей сестры, я постоянно плакала и звала родителей. Она не знала, что делать. И обратилась за помощью к своему давнему приятелю. По счастливому стечению обстоятельств он оказался психиатром. Он сумел найти подход к маленькому ребенку, просто разговаривая. Никаких препаратов, кроме пустырника и валерианы, он мне не выписывал. И он не наблюдал меня несколько лет. Он встречался с Тонечкой. Как мужчина и женщина, понимаете? У них были отношения. А со мной он просто разговаривал. В ее саду под вишнями. Вам не удастся притянуть меня к этому ужасному преступлению в роли злоумышленника. Не теряйте времени. В конце концов… Это просто глупо!

И она встала и пошла к двери. Хотя он не подписывал ей пропуск. И не давал позволения покинуть допросную. Но Конев прекрасно понимал, что у него на нее ничего нет. Все его доводы притянуты за уши острым желанием раскрыть громкое преступление.

У двери Святова спохватилась. Вернулась и положила на стол пропуск.

– Подпишите…

Он нехотя подписал. София снова двинулась к двери. Но вдруг остановилась.

– Как повел себя ваш сын, когда ваша жена сбежала с любовником, товарищ подполковник? Вы заметили, как ему было больно? Или полностью сосредоточились на собственных обидах?

– Старший лейтенант! – взревел Конев, резко вставая. – Не забывайте о субординации!

– Так точно, – криво ухмыльнулась она. – Но вас на дому посещал детский психолог. Разве нет?

Сука! Гадкая коварная сука! Откуда она…

– Ответь мне, капитан, откуда Святова узнала о детском психологе, который посещал Алешу после моего развода с его матерью?

Конев навис над Новиковым, сидящим за своим столом, готовый вцепиться ему в горло.

– Не могу знать, товарищ подполковник, – честно глянул на него помощник. – Я никому не говорил.

– Так задай вопросы этой суке-психологине, которая приходила! Если это она проболталась, я лишу ее лицензии!

– Так точно, товарищ подполковник.

– Доложишь вечером. А сейчас иди и спроси!

Новиков исчез за дверью мгновенно. Если бы Вадим выглянул в коридор, и следа бы его не увидел. Рвется. Очень рвется на его место капитан Новиков. Выслуживается, как перед ним, так и перед вышестоящим руководством. И наверняка стучит на него. И ему сто процентов безразлично, каким образом Конев освободит для него это место – уйдет на повышение или слетит вниз. Главное, чтобы кабинет освободился. И поэтому…

Поэтому он не имеет права на ошибку. Дело будет вести один, поручая Новикову лишь рутину. И с Алешкой за город капитана не отправит. Мальчишка умный, серьезный, сам справится. Пора уже ему привыкать к самостоятельности.

Он постоял у своего стола и потянулся к мобильнику. Не в его правилах было лично звонить подозреваемым, но случай со Святовой был особенным. Поэтому он сделает для нее исключение.

– Старший лейтенант Святова? Это Конев, – не дождавшись подтверждения, представился он. – Вы уже уехали?

– Так точно.

– Мне нужна запись с регистратора вашей машины, – сказал он, вдруг почувствовав странное ощущение от звука ее голоса у своего уха. – Мне необходимо приложить ее к делу, чтобы больше не возникало вопросов.

– Я уже все передала вашему подчиненному – капитану Новикову, – удивила она его ответом.

Ах ты же, сволочь мелкая! Знал и промолчал! Интересно, когда у него появилась информация? До допроса или после?

– Сразу, как вышла из допросной, я передала ему флешку.

Конев с облегчением выдохнул. Глянул на стол Димы. Какая-то флешка лежала возле компьютерной клавиатуры.

– Черная?

– Да. В виде утенка, – уточнила она.

– Хорошо. Спасибо. Приобщу. Но вы, Святова, не уезжайте из города.

– Никак нет, товарищ подполковник. Не собиралась.

Она усмехнулась? Точно же усмехнулась. И снова он почувствовал странное волнение. Так с ним бывало…

Да, когда он с Маринкой познакомился. Его тогда так же колбасило и от ее смеха, и от ее голоса, особенно от шепота. Когда она шептала ему на ухо, его кожа превращалась в гусиную от мурашек.