Последний секрет на троих

– Какие люди? Это важно, Есения Семеновна. И эти люди не просто болтуны, а важные свидетели. Вы вот от кого услышали?

Она думала недолго, тут же вспомнив очередь в магазине и оживленный разговор на тему пожара в старом проклятом доме.

– Так Настя-продавщица и сказала. А ей кто-то из охранников бизнесменши нашей.

– Антонины Ишутиной?

– Да. Другой у нас нет. – И она тут же поправилась, перекрестившись: – Не было то есть…

– А где видели его с деньгами охранники, не помните? Что на этот счет говорила Настя-продавщица? И кого из охранников называла?

Николаев посмотрел на участкового. Тот подпирал притолоку и фыркал на каждом слове Есении Семеновны. Денис сделал суровым взгляд, одергивая весельчака.

– Он же поздно в тот день приехал, – начала вспоминать подруга его матери. – Остановился на блок-посту. Его ведь пропускать не хотели. И что, что свой? Пропуска нет, прописки поселковой нет. Стас будто орать начал. Деду звонить. А тот трубку не брал. В больнице лежал. Может, на процедурах каких был. Вот тогда-то он сумку-то и открыл. Сначала будто одну, а там деньги не те.

– Что значит «не те»?

– Заграничные какие-то. Тогда он вторую сумку открыл, а там рубли. Он ребятам и отсчитал. Ну, его и пропустили. Сказали, что это его… – Тут она задумалась, чтобы повторить точно, как сказали охранники на въезде, а не выдумывать от себя. – Входной билет, вот как они сказали.

– Итак, Есения Семеновна, подведем итоги, – молитвенно сложил руки перед грудью сын Марии Ивановны. – Есть свидетели – сотрудники охранной службы, работающие в вечер возвращения Станислава Кулакова в поселок. Они видели, что Станислав привез с собой две сумки денег. В одной была валюта. В другой рубли. Правильно я понял?

– Да. Так говорят. Настя, продавщица, сказала, – уточнила она на всякий случай. А то вдруг он забыл.

– После того как Станислав Кулаков вернулся в свой старый дом, кто-то убивает его и дом поджигает, чтобы скрыть все улики. Мотив теперь более или менее ясен: грабеж.

– Товарищ майор, я бы… – с легким фырканьем начал говорить участковый Володя Хмыров.

– Ты бы сейчас, капитан, пошел и выяснил у Насти-продавщицы, от кого она слышала это. Выяснил бы, кто конкретно пропускал через шлагбаум Кулакова той ночью. И доставил их сюда. Ко мне. Для серьезного разговора. Вот ведь…

«Уткин. Засранец! – подумал, не озвучив, Николаев. – Разве не слышал о разговорах в поселке? Слышал наверняка. Не придал значения? Но так нельзя. Мы в тупике, тут всякой болтовне поверишь и проверять начнешь. Получит он сегодня…»

– Это все разговоры, касающиеся Станислава Кулакова, Есения Семеновна?

– Больше ничего не слыхала. Как говорят: за что купила, за то и продаю. Сама не видела, не знаю. – Она виновато улыбнулась, прикрывая ладонями крохотную дырочку на подоле трикотажной юбки.

– А что видели? Участковый сказал, что вы что-то видели в ночь, когда убили Антонину Ишутину?

– Ах да! Вот старая! Совсем забыла! – Легонько шлепнула себя по лбу Есения Семеновна. – Я видела мужчину у ее ворот. Это было еще до пожара. Так и не поняла: выходил он от нее или просто стоял. Или зайти собирался. Но за калитку держался. Обеими руками. Поверх. Вот так…

Есения Семеновна подняла обе ладони до подбородка и согнула их, как если бы держалась за что-то.

– Но он точно заглядывал туда. А вот входил или выходил, сказать не могу.

– Вы хорошо рассмотрели его?

– Да. В том месте как раз фонарь горит. Новый. Свет яркий, как днем.

– Узнали его?

– Нет. Я его не знаю. Не знакома с ним.

– В смысле, не знакомы?

– Он не наш, не местный.

– Понятно…

Николаев рассеянно глянул в окно и наверняка подумал, что Есения Семеновна видела убийцу Антонины. Убийцу и поджигателя. Только ведь это было не так. Этого быть не могло.

– Он не мог убить Тоню, Денис Сергеевич, – с сомнением посмотрела пожилая женщина на полицейского.

– Почему? Вы видели, как он уходил? Как она лично его провожала живой и невредимой?

– Нет. Не видела.

– Во-от… – произнес он протяжно и тяжело вздохнул. – Жаль, что вы его не рассмотрели. И не знаете, кто это.

– Я не так сказала, – неуверенно возразила Есения Семеновна. – Я сказала, что не знаю его. Что он не местный. Я имела в виду, что не знакомилась с ним. Но я его точно видела прежде. Он приезжал в гости к Тоне вместе с ее сестрой Соней. Это будто ее молодой человек.

– Мелихов?! – Он даже осип от потрясения. – В ночь убийства Ишутиной вы видели у ее забора Евгения Мелихова?!

– Уж не знаю, Евгений он Мелихов или как-то иначе его зовут, но он точно молодой человек Сони. Мне лично Антонина говорила. И она…

Есения Семеновна подумала: не будет ли скверным, если она передаст их короткий разговор? Тоня ведь просто поделилась своим мнением, а она может навредить молодому человеку Сони. С другой стороны, она же вызвалась помогать сыну своей лучшей подруги Маши. Как умолчать?

– Она не одобряла их отношения, Денис Сергеевич.

– Это она вам лично сказала? Или это опять разговор из магазина?

– Лично. Когда они как-то уехали, я вышла на улицу, Тоня тоже. Мы столкнулись нос к носу. Я и говорю: уехали гости твои дорогие? А она мне: дорога лишь сестра, а этот ее – хлыщ хлыщом. Не верю, говорит, ему. Непорядочный.

– Во сколько точно вы его видели, Есения Семеновна? – Николаев не стал углубляться в отношения покойной Тони и нежелательного избранника ее сестры.

– Я не помню. Я не знаю, – опечалилась она сразу невозможностью помочь ему. – Фонари горели вовсю. Я уже спала. А тут встала, простите, в туалет. А когда я встаю, всегда в окно выглядываю. Привычка такая. Особенно часто стала выглядывать после того, как у Кулаковых дом сгорел. И тут выглянула. А он стоит и за калитку руками так вот держится.

Николаев снова увидал знакомый жест.

– Потом оглядываться начал. Тут я его и рассмотрела. Но не обеспокоилась. Знала же, что это Сонин жених. Может, он за ней и приехал? Может, она в доме была?