Последний секрет на троих
Шрифт:
Далее следовало бы навестить Софию Святову и ей задать несколько вопросов, но…
Но он все медлил и медлил. Вопросы выходили скверными, намекающими на ее причастность. А ему было неприятно ей на это намекать. Святова ему нравилась. Поэтому он подождет с ее допросом. Конев и без него справляется.
Денис вымыл посуду. Оделся и вышел из дома на улицу.
Утро было прохладным. Небо постепенно затягивало плотными облаками. Темным фронтом они наступали на солнце, на которое Николаев засмотрелся, прищурив глаза. Будет дождь, нет? Закрыть окна в спальне или не надо? В прошлый
Он вернулся в дом и закрыл все окна. А когда вышел на улицу, обнаружил у железной калитки, которая после реставрации командой Антона не скрипела и вид имела внушительный и добротный, участкового Володю Хмырова.
– Доброе утро, товарищ майор, – осторожно улыбнулся он Николаеву, не зная, как тот отреагирует на то, что его подкараулили.
– Здорово, Володя. – Николаев вышел из калитки и протянул руку. – Только не говори, что еще кто-то погорел!
– Тьфу-тьфу-тьфу! – с шутливой суеверностью поплевал Хмыров через левое плечо.
– Мимо проходил? – усмехнулся Денис, заводя машину с брелка.
– Никак нет, гражданин начальник. – Володя пошел за ним к машине. – Появилась информация по делу Антонины Ишутиной. Решил вот доложить, потому что… Да, мимо проходил.
– Ну, докладывай.
– У меня появился свидетель, который видел возможного убийцу в ночь гибели Ишутиной.
– Да ладно!
Денис только дверь машины открыл, пришлось тут же захлопнуть.
– Да. Соседка Ишутиной из дома напротив видела мужчину, который крался по улице. До пожара.
– И что? Он просто крался и все? Она видела, как он заходил к ней на участок, в дом?
– Этого не видела. Сказала, что врать не станет. Да вы и сами можете ее допросить, я ее в опорном пункте на диванчик посадил и велел ждать. Бестолковая. Я даже связываться с ней не стал. Тем более что она именно с вами хочет говорить.
– Ух ты! Чего это? Не доверяет тебе?
– Нет. Она с мамой вашей дружна была. Вот сказала, что только с сыном подруги своей говорить станет. Больше, говорит, никому не доверяю.
Глава 8
За долгую жизнь ее как только не называли. И Сеня, и Еся, и Еня. Кто как хотел, так и упражнялся. И все время подчеркивали, что имя ей при рождении дали неправильное, непутевое. Только мама майора Дениса Николаева – Мария Ивановна – всегда называла ее правильно: Есения. И уверяла, что красивее и благозвучнее имени не слышала в своей жизни. Так и зародилась их многолетняя дружба. Ближе чем некоторые родные сестры были. Помогали друг другу, ходили в гости, но без навязчивости, чтобы не надоедать.
Когда Марии Ивановны не стало, Есения горевала долго. И по ее уходу, и по дому, который сынок теперь наверняка продаст под слом. И заедут в него какие-нибудь современные гопники вроде Стаса Кулакова. Тот, сколько жил в поселке, столько и куролесил. Странно, что в его теле нашли пули – участковый рассказал. Так бы она точно подумала, что Стас сам дом спалил и погиб по личной дурости в том пожаре.
Непутевым был при жизни. Но болтают, что при деньгах
вернулся из-за границы. Будто полные сумки купюр привез. Может, из-за них его и убили? Надо бы все это сыну Марии Ивановны рассказать. Вовка, участковый, отказался слушать.– Болтовня! – фыркнул он, когда она прибежала к нему в опорный пункт с новостями. – Вы бы поменьше слушали бабские сплетни…
Он упорно не называл ее по имени. Никогда! Словно стыдился, что его язык пропустит такое несуразное имя.
Есения Семеновна оглядела кабинет в опорном пункте, где дожидалась участкового и сынка Марии Ивановны.
Красиво. Чисто. Покрасили стены светло-кофейной краской. На окно жалюзи повесили. Пол плиткой выстлали. После ремонта мебель новую завезли для Вовки-участкового. Сейф, стол, крутящееся кресло, диванчик дерматиновый для посетителей и пару стульев под окном поставили. Шкафа, правда, нет. Вместо него у входа высокая тренога с крючками – вешалка, стало быть.
Хорошо вышло, не то что раньше было. И ожидать здесь Есении Семеновне было не в тягость. По улице проехала машина и остановилась у опорного пункта.
Дениска приехал с Вовкой. Дениской его всегда Мария Ивановна называла. Любила сына очень. Не ругала ни разу в жизни. Довольна, поди, теперь, что Дениска дом ее не продал. Облагородил и живет в нем, поживает.
– Есения Семеновна, доброе утро.
Очень мелодично вышло у сына Марии Ивановны назвать ее по имени. Она чуть не прослезилась. Хороший мальчик. Она обязана помочь ему.
– Доброе утро, Дениска… Ой, простите! – Она смущенно опустила глаза, уставившись на крохотную дырочку на подоле синей трикотажной юбки. – Мама ваша вас так всегда называла.
– Я помню.
Сын Марии Ивановны забрал от окна один из стульев. Поставил его напротив диванчика, на котором она его поджидала. Глянул хорошо: тепло, искренне. Спросил:
– Есения Семеновна, вы хотели со мной о чем-то поговорить?
– Да, Денис Сергеевич, хотела сообщить вам наши поселковые новости, – покивала она.
– Давайте только без сплетен, – заныл от приоткрытой двери Вовка-участковый, снова не назвав ее никак.
– Почему же? – возмущенно глянул на него Дениска. – Меня все интересует. И разговоры местных жителей тоже. Мы же знаем, что дыма без огня не бывает. И разговоров на пустом месте тоже. Не так ли, Есения Семеновна?
Ну как же у него красиво получалось выговаривать ее имя! Нежно, уважительно.
– Верно, – спохватилась она, кивнула в ответ на его вопросительный взгляд. – Люди говорят не просто так. Могут приукрасить, конечно, не без этого. Но, как вы правильно отметили, дыма без огня не бывает.
– Итак, что за разговоры по поселку ходят?
– Во-первых, люди говорят, что Стас Кулаков вернулся на родину не с пустыми руками.
– О как! А с чем же?
Николаев с сомнением покачал головой и прищурился, вспомнив состояние счетов погибшего Кулакова.
– С полными сумками денег, – чуть подавшись вперед, прошептала Есения Семеновна. – Сама не видела, врать не буду. Но говорят, что привез денег две сумки.
– Эти сумки, я полагаю, кто-то видел?
– Да. Видели люди.