Последний Серафим: Катастрофа шестнадцатилетнего Глена Ичиносэ

— Ладно, мы немножко отдохнули. Гоши, пойдем.

Гоши протянул:

— Ах, давайте обнимемся напоследок. Мито-чан, Саюри-чан, Шигурэ-чан… Я еще жив и хочу получить свою награду.

Тогда Мито произнесла:

— Нет! Перестань говорить глупости!

Ее голос дрожал. Наверное, ей хотелось плакать. Тем не менее, никто не сказал что-то вроде «останьтесь в живых», потому что ребята знали: они все умрут. Шигурэ залепетала:

— Будьте осторожны.

Саюри тоже высказалась:

— Пусть мы провели вместе так мало времени, мне было весело с вами.

Это было их прощание, и все знали об этом. Они больше никогда не увидят друг друга. Глен посмотрел на них и задумался. Он обратил взор на небо и некоторое время раздумывал. Догнать зайца. Поймать зайца. Перегнать зайца. Каков правильный ответ? Есть ли он вообще? Он движется вперед в обмен на жизни своих друзей. Семья, друзья, дружба, искренность, любовь, нежность, слабость… Если он откажется от всего этого, то сможет двигаться вперед? Ускорится ли процесс становления демоном? Тут же в его сердце раздался голос:

— Верно, — это был демон по имени Ноя. — Ты прав, Глен. Я говорил тебе с самого начала. И в итоге ты сам к этому пришел. Если ты хочешь достичь своей цели, ты должен отказаться от всего остального. Глен… Не отдаляйся от меня. Давай станем сильными. Давай обретем больше силы. Чтобы защитить этот мир.

У его желания появился голос.

— Чтобы стать сильным, чтобы защитить их, ты должен отбросить свою слабость и устремиться к своей цели…

Но Глен прервал его и произнес вслух:

— Ах, простите меня, ребята, — он смотрел на небо, нисходящее на землю белым снегом. — Нет. Я слаб, и слабость нельзя отбросить.

Так он сказал. А потом повернулся к ним. Его друзья переглядывались, на лицах их застыло удивление. Естественно, после того, как они принесли так много жертв, им было нечего сказать. Шинья начал было:

— Ладно…

Но Глен перебил:

— Я не хочу потерять своих друзей.

Гоши вдруг издал какой-то странный звук. Mитo, Саюри и Шигурэ выглядели так, словно не знали что делать. Шинья тоже забеспокоился:

— Эй… Ты серьезно? Ты действительно прямо сейчас должен был сказать это?

Глядя в голубые глаза Шиньи, Глен ответил:

— Ах, я знаю. Но никто из нас не умрет по дороге в…

— Достаточно. Мы все обречены. Я убивал своих товарищей. И это мое решение. Но ты сказал, что готов сдаться? Ты шутишь? Ты сдаешься, потому что думаешь, что проиграешь, и поэтому ты убегаешь? — Шинья посмотрел на врагов, ожидающих их за дорогой. Они были бы удивлены. Они не ожидали, что Глен остановится. Если он вдруг решил сдаться, то это нужно было делать раньше. Но Глен повторил:

— Я не смогу спасти мир, если не откажусь от своих друзей.

— Даже если ты примешь меры, мир все равно будет разрушен.

— Но если я решу оставить вас…

— Глен. Мы — покойники. Мы предали Хиираги. Ты так решил. Мы последовали за тобой. Я поверил тебе и последовал за тобой.

— Это была ошибка.

— Черт возьми! Я не хочу сдаваться прямо сейчас, потому что иначе я проиграю…

— Я не говорил, что сдаюсь. Я хотел пойти другим путем.

— Ничего подобного!

— Я не хочу сдаваться.

— Нет! Глен, ты уже сдался! Этот мир всегда был таким, с тех пор, как мы родились! Если мы не будем убивать, нас убьют. Не роняй, если не можешь поднять! Это правило. Поэтому я… — по какой-то причине слезы потекли по щекам Шиньи. Глядя в его глаза, Глен сказал:

— Значит, сегодня последний день человечества. Ты не хочешь отказываться от своей слабости? Но мы говорили о том, чтобы сдаться ей. Потому что мы слабы. Мы обещали друг другу стать товарищами. Мы ошеломляюще слабы, и мы должны ладить друг с другом, потому что такова дружба.

Шинья плакал. Слезы заливали его лицо, и Глен смотрел на него. Взоры девочек и Гоши были направлены прямо на них. Что он мог сказать своим друзьям, которые были готовы отдать свои жизни за него? Глен продолжил:

— Но с нами все иначе. Заяц, который смог отбросить свою слабость, уже убежал. Мы не можем догнать Махиру. Мы все еще в Синдзюку… Но история продолжается в Икебукуро. Тогда что остается нам? Мы, скорее всего, отнюдь не главные герои. Я знал об этом с самого рождения. Кто мы такие? Зачем мы живем? Мы держимся вместе как друзья, мы многим пожертвовали. В конце концов, мы всего лишь сторонние наблюдатели. Мы ничего не добились. Нам остается лишь встретиться лицом к лицу с разрушением нашего мира. Как меня называли? Мусор, не так ли? Я — жалкий пес, который уже даже не гавкает. Ах, это верно. Бесполезная псина. Но даже так… — глядя на своих друзей, в которых он верил, Глен снова говорил им об этом. — Сегодня, если мир погибнет… Даже если нам не удастся предотвратить конец света, я хочу умереть с мыслью о том, что правильно поступил. Я не стану разбивать сердца своих друзей. Я не брошу их. Вот почему я сражаюсь.

Он сказал это. Все молчали. Шинья со злостью смотрел на него. Разочаровались ли они в Глене? Разумеется. Шинья… Они все поверили в идиота. Шинья произнес:

— Мы умрем в любом случае.

— Да.

— Даже если нам удастся сбежать, мы умрем.

— Да.

— Ты — трус.

— Ах, это верно. Если хочешь ударить меня…

Но, не позволив ему договорить, Шинья занес кулак. Он с такой силой ударил Глена по лицу, что тот упал. Перед глазами все поплыло. Мир несколько раз перевернулся и замер. Глен снова погрузился в раздумья. Он что-то сказал о том, чтобы Шинья его ударил. Он сказал что-то, что выставило его безответственным. Он не должен был этого делать. Он поддался панике и нагрубил своим друзьям, пытаясь изменить цель, к которой они стремились. А ведь с самого начала, не доставляя им хлопот, он сделал выбор — отведать рождественский пирог вместе с ребятами. Как и его покойный отец, он не переставал улыбаться. Он не будет убивать своих друзей, и прямо сейчас он хотел, чтобы на его голову снова кто-нибудь наступил, как это сделал Хиираги Тэнри. Потому что его жертва была ничтожна. Если бы он обладал силой, как у его отца, число погибших было бы куда меньше. Но, с другой стороны, он также размышлял о том, что в противном случае он не подружился бы с ребятами. Если бы он сделал это, он бы даже не встретил их. Когда он поступил в эту старшую школу, он встретил людей, дружить с которыми не имел права. Несмотря на то, что он знал, что им не стать героями, им каким-то образом удалось создать свое собственное будущее и добраться до Синдзюку. Если бы… Если бы у него получилось… Глен открыл глаза. Он посмотрел на плачущего Шинью, который ударил его. Он посмотрел на своих друзей и сказал:

— Шинья.

— Что?

— Может быть, мы встретились, потому что я был слаб? Тогда, если я откажусь от своей слабости, у меня ничего не останется? Даже если я спасу мир, я лишусь всего. Я потеряю вас. Именно поэтому, Шинья, я не хочу отказываться от своей слабости.

Рядом с ним стоял Шинья. Он заговорил, голос его дрожал:

— Черт возьми. Что ты несешь?.. — он сжал ладонь в кулак, словно намеревался ударить Глена еще раз. — Что это за хрень? Сегодня последний день человечества. Перед тем, как мы погибнем, в последнюю минуту…

Ему было очень больно, и он плакал навзрыд.

— Я даже не могу подобрать подходящего слова, чтобы описать, насколько ты труслив.

— Я знаю.

— Тогда… Значит ли это, что ты сдаешься? Ты велел мне стать приманкой и умереть здесь… — вдруг он замолк. Шинья сделал глубокий вдох, оглядываясь. Он схватился за грудь, вдохнул один раз, второй, третий, выравнивая дыхание. — И вправду. Точно. Даже если мы разделимся, мы не доберемся до Икебукуро. Мы умрем здесь. И я доволен тем, что умру. Но что мне делать? Если мы все выживем, мы направимся в Икебукуро? Ах, значит, ты даже не думал о побеге?