Последний шанс

— Круто! — удивилась Анжела.

— Она требовала невозможного.

— А чего?

— Ну, это пока тебе рано знать. Станешь взрослой, может, скажу.

— Мам, а нас с Викой почему не любила?

— Дурочка! Ты ничего еще не понимаешь! Подрасти. Перестанешь глупое городить.

— Но ведь не любила! — настаивала дочь.

— Бывало, обижалась на вас. За то, что слишком в отца удались. Особо Вика! Она его дочь. Потому радуюсь, что именно ты со мной!

— Мам, а ты пойдешь на работу? Иначе, как будем жить? Меня пока не возьмут, скажут, что маленькая, — глянула в глаза Валентине.

— И ты туда же! Как вы все трое похожи друг на друга! — исказила лицо гримаса зла:

— Терпенья у вас нет! Понятно, что от вашего отца помощи не попрошу и не приму. На паперть тоже не пойду. Куда-нибудь устроюсь.

А уже через неделю устроилась на хлебокомбинате формовщицей. Рано утром, кряхтя, нехотя вставала и возвращалась поздним вечером с буханкой горячего хлеба.

С непривычки уставала так, что засыпала в постели одетой. От ужина отказывалась. С Анжелкой почти не общалась. Та, вернувшись из школы, выскакивала во двор и носилась там допоздна, заранее зная, что никто ее не позовет, ни о чем не спросит и ничего от нее не потребует. Так прошел месяц. Но, вернувшись однажды со двора, изумилась. В зале сидел отец. Он глянул на дочь так, что та и без слов все поняла. Посмотрела на часы. Они пробили полночь. Анжелка сжалась в комок, приметила на кухне мать, та не спала. Глянула на дочь сердито.

— Раздевайся! Дай сюда куртку! — потребовал Николай жестко. Девчонка подошла к нему на полусогнутых, отдала куртку, стояла рядом, понурив голову.

Николай достал из карманов сигареты и зажигалку, велел дохнуть и сморщился:

— Совсем распустилась? Воспользовалась случаем, что проконтролировать некому, вовремя загнать домой! Для чего здесь осталась? Чтоб со шпаной тусоваться? Приключения на свою задницу ищешь? Вместо того чтоб приготовить ужин себе и матери, куришь во дворе! — влепил больную, обидную пощечину.

— Я не курю! Это подружки, у них карманов нет!

— Не ври! Ты только вошла, как я почувствовал от тебя запах табака. Не от куртки, изо рта!

Анжелка плакала, ухватившись за щеку, ждала, когда за нее вступится мать. Ведь в последнее время они жили тихо и не мешали друг другу, не спорили и не ругались.

— Нечего скулить и ждать защиты от матери. Получила за дело. И еще добавлю! — вытащил ремень из брюк.

— Папка, не надо! Не бей! Я больше не буду курить! — закричала в страхе.

— Слово даешь? — спросил строго.

— Конечно! — поспешила ответить.

— Покажи дневник! — потребовал жестко.

— Посмотри время! — напомнила дочка.

— Я тебя с восьми вечера ждал. Кто виноват? Неси дневник живо! — прикрикнул строго.

— Сплошные тройки и двойки! Вовсе распустилась, отбилась от рук! Решила здесь остаться, чтоб жить вольно, как собака, сорвавшаяся с цепи! Не получится!

— Я исправлюсь, — хныкала Анжелка.

— Слишком далеко зашла!

— Прости, я все поняла!

— Нет тебе веры! Дрянь! Семью позоришь! Негодяйка! — раздраженно листал дневник, не выпускал ремень из рук.

— Ну, чего ты на нее наехал? Или не на ком зло сорвать? Меня каждый день доставал, теперь девчонку дрючишь? Отстань от нее! — вышла из кухни Валентина, вырвала ремень из руки человека, отбросила в сторону, встала перед Колькой подбоченясь:

— Не вышло по-твоему! Пророчил, что с голоду пропаду, в грязи зарасту! Сдохну без вас, ан хрен вам! Живем клево! Мы с Анжелкой не брехались. А ты возник и покатил здесь! Кто тебя звал и ждал? Ушли и баста! Мы к вам не возникаем! И вы не рисуйтесь здесь! Отвали от дочки в натуре, пока сама тебе не вломила. Не дави на мозоль! — надвигалась мрачной тучей. Николай поневоле встал со стула:

— А ну, угомонись! Не то и тебя заодно успокою. Чего тут топыришься? Не распускай хвост! Все перья выщиплю! Ишь, деловая! Я обоих дочек растил, ты за одной присмотреть не можешь. Соплячка уже курит. А спроси, где она деньги взяла? Эти сигареты не из дешевых! Почему такое не интересует?

— Меня мальчишки угостили!

— Врешь! Угощают одной сигаретой, но не пачкой! Твоя шпана сама стреляет сигареты друг у друга, ворует деньги на курево в семьях. И это для того, чтоб тебе их отдать? Кому лапшу на уши вешаешь? Совсем избрехалась!

— Отвали от нее! Сама разберусь! Чего возник сюда? Линяй! Завтра на работу, ни до разборок с тобой, — вклинилась баба между Колькой и дочкой. Анжелка, воспользовавшись случаем, выскользнула из-за спины матери, убежала в спальню и вскоре легла в постель, погасила свет.

Николай с Валентиной не сразу успокоились. Лишь через полчаса закрылась дверь за человеком. Он ушел раздраженный, решив наведаться сюда через неделю.

— Если ничего не изменится, заберу Анжелку к себе. Иначе совсем испортится девчонка. Что из нее получится?

На следующий день рассказал обо всем Вике.

— Знаешь, пап, с Анжелкой тянуть нельзя. Она из слабохарактерных. Когда все вместе жили, я ее постоянно держала в руках. Ни на шаг от себя не отпускала. Да и то срывы случались. А теперь кто проследит? Забирай ее сюда, а я туда пойду жить, хотя, честно говоря, сделаю это через тысячи не хочу. Ради Анжелки, — опустила голову и добавила:

— Уж скорее бы она выросла…

На другой день Вика сама привела сестру к отцу. Дождавшись Николая с работы, передала Анжелку с рук на руки и нехотя вернулась к Валентине. Та не удивилась. Поняла, что Николай никогда больше не доверит ей младшую дочь.

Петр Алексеевич уже привык к старшей внучке. Спокойная, умная девушка успевала всюду. Готовила, стирала, прибирала в доме, подолгу сидела над учебниками, никому не докучала и не мешала.

Они мало общались. Но в тот день, словно сорвались. Еще бы! Человек получил долгожданное пенсионное удостоверение и мог уехать в деревню хоть теперь. Вика вернулась с занятий пораньше. И тоже радовалась. Завтра выходной, можно выспаться сколько хочешь. Никуда не нужно спешить.

В тот день она не знала, что ей скоро предстоит вернуться к Валентине.

Вика суетилась у плиты. Она старалась приготовить побольше и повкуснее, чтоб завтра не возиться у плиты. А тут дед подошел. Присел за стол, попросил чаю. Вика ему блинов подала:

— Ешь, дедуль на здоровье! — пожелала от души.

— Ну, совсем как Любаша! До чего похожа на свою бабулю. Даже голос ее, как же это раньше не замечал, что маленькое чудо рядом со мной живет. Жаль вот, не видела свою бабку, ни разу не была в деревне.

— Почему? Один раз возил отец, только очень давно, мне тогда лет пять было. Я помню маленький дом и большой сад, речку и лес, луг, где паслись коровы.