Последний верблюд умер в полдень

К моему удивлению, Реджи ответил на эту вспышку, улыбнувшись и тихо зааплодировав.

— Браво, миссис Амелия! Такая супружеская преданность — бальзам для моего сердца. Ваша неуверенность в моём мужестве вполне понятна после того, как я отказался присоединиться к вам с Рамзесом и профессором в освобождении принца Тарека; но позвольте и мне сказать слово в свою защиту.

— Это будет справедливо, — позволила я.

— У вас нежное, женское сердце, миссис Амелия; естественно, вы прониклись сочувствием к Тареку, который затесался к вам в доверие, когда вы были в Напате. Без сомнения, он заверил вас в своей поддержке и дружбе. Я пытаюсь представить происходящее с более логической точки зрения. Мне наплевать… э-э… проклятье, кто именно из двух дикарей правит в этом Богом забытом месте, и я не стал бы доверять никому из них, даже если он поклянётся каждым божеством собственного бесконечного пантеона. Я прошу вас, мэм, не рисковать своей жизнью ради Тарека. Подумайте о себе, о своём муже, о маленьком сыне.

— Я всё время думаю о них, — ответила я, недоумевая, как человек может быть до такой степени глуп. — Ну, вот что: хотите — идите, хотите — оставайтесь.

Естественно, он последовал за мной.

— Бедный малютка, — вздыхал он. — Какой страх он должен испытывать, будучи затерян в этом ужасном месте! Но не теряйте надежды, миссис Амелия. Мы найдём его.

— Как вы намерены это осуществить? — полюбопытствовала я.

— Аменит знает каждый фут в здешних коридорах.

— Но Аменит здесь нет, а стражники — есть.

— Очень жаль, что она заболела, — согласился Реджи. — Но вы говорите, она поправится, а когда вернётся, мы претворим в жизнь составленный нами ранее план.

— Какой план?

— Я объясню позже, — ответил Реджи. — Когда профессор присоединится к нам. Мы почти дошли… Боже мой! Что тут происходит?

Для такого вопроса были все основания. Эмерсон и два солдата сидели рядом спиной к нам, их внимание сосредоточилось на чём-то лежавшем перед ними на полу. Послышался странный дребезжащий звук, а затем раздалось восклицание Эмерсона на мероитическом:

— Семь! Мой выигрыш!

Один из стражников помянул всуе Беса, бога шуток и развлечений.

— Эмерсон! — строго произнесла я. — Ты развращаешь невинных детей природы, обучая их азартным играм?

Эмерсон посмотрел на меня через плечо.

— Их незачем было учить, Пибоди. Я просто показал им новую игру. И уже выиграл две нитки бус из бисера и нож. — Забрав свой выигрыш и кости, он легко вскочил на ноги. — Прощайте, братья, я ухожу.

— По крайней мере, оставь нам волшебные кубики, — проворчал один из стражников — тот, чьи ножны был пустыми.

Эмерсон усмехнулся и хлопнул его по спине с замечанием, которое я не поняла. Оба мужчины рассмеялись, поэтому я решила, что это и к лучшему.

— Улучшаешь владение разговорным языком, как я вижу, — сказала я, когда мы с Эмерсоном вышли из комнаты.

— Среди прочего, — сказал Эмерсон, засовывая кости в карман.

— Что с мальчиком? — спросил Реджи. — С вашей стороны скверно, профессор, позволять миссис Амелии и дальше тревожиться.

— Она знает, что я сообщил бы ей сразу в случае каких-либо новостей, вы, болтливый идиот, — ответил Эмерсон. — От Рамзеса ни слуху ни духу. И прошло всего несколько часов, Пибоди.

— Я знаю. У Реджи есть план, — добавила я.

— Не могу дождаться, пока услышу его, — промолвил Эмерсон тем же тоном.

Выслушать план мы решили в вечерней прохладе, где сумерки простёрлись через сад фиолетовыми покрывалами, и в воздухе умирал томный аромат лилий. Жёлто-коричневая фигура лежала, вытянувшись на плитках; увидев нас, она плюнула, зашипела и прыгнула, промелькнув по стене полосой бледного золота.

— Кошка Рамзеса, — сказала я. — Может, она сердится на нас, потому что мы потеряли мальчика?

— Не выдумывай, Пибоди, — грубо ответил Эмерсон — как и всегда, когда пытается скрыть истинные чувства.

— Вы хотите услышать мой план или нет? — вмешался Реджи.

— Ещё бы, — хмыкнул Эмерсон. — Присаживайся, Пибоди.

Сидя на резной скамейке, вдыхая аромат лотосов и внимая сонному щебету птиц в качестве фона, мы слушали Реджи. Его план имел определённые достоинства — или имел бы, если бы мы не понимали его невыполнимость.

Как только Аменит обеспечит наличие верблюдов, запасов на дорогу и проводников, нам следует в ту же ночь усыпить или отвлечь стражников и спуститься в подземный лабиринт в поисках Рамзеса. Реджи был убеждён, что парень выйдет из укрытия, стоит ему услышать, что мы с отцом уверяем его в безопасности. Когда же мы разыщем его, Аменит проведёт всех нас тайными путями в туннель, ведущий к внешнему миру, а у выхода будет ждать караван.

— Неплохо, — произнёс Эмерсон тоном юриста после того, как Реджи закончил. — Однако я вижу несколько камней преткновения, Предположим, что мы не сможем найти мальчика? Ни миссис Эмерсон, ни я не уйдём без него.

— Говорю же вам, Аменит знает каждый дюйм пути. Она найдет Рамзеса, даже если он будет без сознания или… или…

— Полагаю, что если он окажется «или», у нас исчезнут любые основания остаться, — размышлял Эмерсон, сильно наступив на мою ногу, чтобы помешать мне выразить своё негодование. — Но замысел выглядит трудновыполнимым, Фортрайт. Эти коридоры тянутся на многие мили. Как мы сможем обыскать их все за одну ночь? И потом, если мы на рассвете не окажемся как можно дальше отсюда, то у нас нет никакой надежды избежать повторной поимки. Нас, естественно, будут преследовать…

— Почему же?

— О Господи Всемогущий, — пробормотал Эмерсон. — За какие грехи я обречён мучиться с идиотами? Потому что, мистер Фортрайт, вековые законы Святой Горы запрещают людям покидать здешние места. Вы же сами нам рассказывали об этом.

— Нас уже осудили на смерть, — огрызнулся Реджи. — Хуже не будет.

— Вы упускаете главное, Реджи, — заметила я. — Мы не можем ожидать, что нам удастся завершить поиск и уехать достаточно далеко на протяжении одной ночи. Если нам повезёт, мы найдём Рамзеса сразу, но удача, мой юный друг, не является тем, на что рассчитывают успешные заговорщики.

Реджи задумался; лицо его приобрело угрюмо-озадаченное выражение, затем прояснилось.

— Понятно. Да, я понял. Итак, мы вначале должны найти парня, правильно?

Я кивнула. Реджи кивнул. Эмерсон фыркнул.

— Ладно, — продолжил Реджи. — Жаль, Аменит заболела; мы вполне могли начать поиски уже сегодня. Я посоветуюсь с ней.

— Естественно, — заключил Эмерсон. — А пока что наступило обеденное время, и я предлагаю вам воздержаться от продолжения дискуссии в присутствии посторонних.

Запрет был разумным, но положил конец разговорам вообще. Реджи, задумавшись над едой, отделывался односложными замечаниями. Закончив, он резко поднялся и вышел из комнаты, бормоча извинения.

— Наконец-то одни, — неожиданно отреагировал Эмерсон.

— За исключением… — Я указала на запелёнутую Служанку и других слуг.

— Они не раздражают меня так, как Фортрайт. Он — невыносимое испытание для моих нервов, Пибоди. Я хочу, чтобы он исчез.

Это желание исполнилось, и таким образом, как, я полагаю, он и сам не ожидал. Реджи вернулся довольно быстро, и следующий час или около того мы провели в гнетущем молчании. Реджи расхаживал по комнате, Эмерсон яростно курил, слуги стояли вокруг, стараясь не встречаться с нами взглядами, а я… Я старалась думать, планировать, но мои мысли всё время возвращались к Рамзесу. Реджи может оказаться прав, полагая, что он остался неподалёку от лестницы и ответит на мой призыв, но в равной степени казалось вероятным, что он отправился бродить по коридорам в безрассудных поисках иного выхода. Он мог безнадёжно заблудиться; он мог, двигаясь вслепую, попасть в руки жрецов; он мог упасть в яму, его могла укусить летучая мышь, или съесть лев, или… Возможности представлялись бесконечными, и одна хуже другой.